продолжение

[LediLey]

главы 18-19

Глава 18.
Все было настолько удивительно и восхитительно, что Глеб страшился поверить в реальность происходящего. Он созерцал спокойное умиротворенное выражение лица спящей в его объятиях Линды, и его сердце сладко щемило. Он все еще сомневался, ему казалось, что он очнется ото сна и обнаружит, что бережно держит в руках пустоту.
Глеб наклонился и легким поцелуем коснулся сомкнутых век Линды. С невероятным трепетом он наблюдал, как дрогнули длинные ресницы, открывая поддернутые дымкой полудремы синие озера. Глеб почувствовал, как по телу пробежала сладостная дрожь, когда он с головой окунулся в обволакивающую теплоту ее глаз.
Губы Линды тронула соблазнительная манящая улыбка. Она вся лучилась неповторимым внутренним светом, который сводил Глеба с ума.
- Я говорил, как ты прекрасна? – спросил он, целуя белоснежную шею.
Линда прижала к себе его голову и счастливо выдохнула:
- Тысячу раз.
- Тогда пусть будет тысяча первый, - хрипло произнес он, легко укусив ее за мочку ушка.
Линда томно зажмурилась, чувствуя, как по телу побежали теплые возбуждающие токи. Но она так устала.
Линда мягко рассмеялась:
- Если ты не прекратишь, то я не смогу встать.
Глеб озорно глянул на нее:
- А разве тебе это нужно?
- Может и нет, - отозвалась, улыбаясь, Линда, - но пару часов я бы еще подремала, ты же всю ночь роздыху не давал.
Глеб самодовольно хмыкнул:
- Не помню, чтобы ты жаловалась.
Линда лениво чмокнула его в кончик носа:
- Ты абсолютно прав, но сейчас именно это я и начинаю делать. Я вообще удивлена, что еще ворочаю языком. Ты меня измотал, - она нежно погладила его по щеке с уже пробивающейся щетиной, - Я правда обессилена.
Глеб перехватил ее ладонь и начал любовно целовать каждый пальчик, обжигая взглядом, наполненным неприкрытым желанием. Линда тихо застонала:
- Я умру.
- Я не допущу этого, - мягко прошептал Глеб, отступая.
Он заметил что, несмотря на сияющие нежностью глаза, под ними пролегли темные тени усталости.
- Я тебя оставлю, - видя промелькнувшее облегчение, тут же добавил, - пока, но потом мы обязательно все повторим.
Линда лучезарно улыбнулась:
- А если я погибну от такого количества счастья?
- Я не позволю, - уверил Глеб, покрывая ее лицо легкими трепетными поцелуями, - И потом это все дело тренировки.
Линда весело хохотнула:
- Ты так в себе уверен?
- Абсолютно, - твердо заверил Глеб.
Как Линда не пыталась сдержаться, но наружу вырвался сладкий зевок. Она смущенно глянула на тепло улыбающегося Глеба, который заправил за ухо один из ее растрепавшихся локонов:
- Я же предупреждала, что сон сильнее страсти, - виновато пробормотала она.
- Все нормально, родная, - нежно произнес Глеб, - Лучше устраивайся поудобнее.
Линда удивленно воззрилась на него:
- Ты не обиделся?
- На что? – изумился он.
- Ну, - протянула она, - Скажем, на мое равнодушие.
Глеб хмыкнул и обнял ее:
- Глупенькая моя, я же знаю, что это не так.
- Конечно, не так, - погружаясь во власть сна, пробормотала Линда.
В его объятьях было так уютно и спокойно. Каждая клеточка ее тела дышала упоительной негой. Где-то в глубине сознания мелькнула какая-то важная мысль, но, так и не успев созреть, растворилась в полудымке сна.
Глеб слушал биение ее сердца и чувствовал, как собственное готово было разорваться от безграничной нежности и любви. Ничего подобного с ним никогда не происходило. Он даже не подозревал, что способен так остро ощущать другого человека. Глеб никогда и не предполагал, что когда-нибудь он попадет в пленительные сети женщины и своих чувств.
«Пожалуй, ты не против, - насмешливо встрял внутренний голос, - Тебе это даже нравится!» Глеб расплылся в идиотской улыбке. Он влюбился, как последний сопливый юнец, и это его совершенно не раздражало.
Дыхание Линды было ровным и глубоким. Наверное, он действительно довел ее до изнеможения. Глеб ничего не мог с собой поделать, это грело и тешило его самолюбие.
Ему хотелось сделать нечто приятное для Линды и не только на территории любовного ложа. Ее полураскрытые уста невероятно манили его, но, тряхнув головой, Глеб отыскал в себе силы отвести взгляд. Аккуратно освободившись из нежного плена ее рук, Глеб поднялся. Услышав протестующее сонное бормотание, он улыбнулся. Казалось, что, несмотря на полное отсутствие сил, Линда живо возражала против его исчезновения.
- Я буду рядом, - наклонившись, ласково прошептал Глеб.
Набежавшая на лицо Линды тень недовольства растворилась, и она глубоко вздохнула, словно слышала его успокаивающие слова.
Глеб видел, как она повернулась набок и, натянув одеяло, снова погрузилась в царство сна. Сейчас она была так трогательно похожа на Софью, тоже любившую спать, свернувшись калачиком.
Глеб осторожно закрыл дверь, а когда вошел в гостиную, то вынужден был зажмуриться от слепящего яркого света, резко контрастировавшего с мягким полумраком, напоенным страстью, спальни.
- Черт, - ругнулся он, - Который же сейчас час?
- Половина первого, - живо отреагировала рисующая Софья.
Глеб присвистнул и мысленно похвалил себя за то, что догадался натянуть джинсы, а не явился, в чем мать родила. «Мы совсем о ней забыли», - промелькнуло в голове, и Глеб поморщился, ощутив неприятный укол вины.
Софья спокойно смотрела на него:
- У вас что-то болит?
- С чего ты взяла? – удивленно спросил Глеб.
Девочка пожала плечиками:
- Вы хмуритесь, значит, вас что-то беспокоит.
Глеб присел возле нее:
- Со мной полный порядок, - заверил он и легко щелкнул девочку по курносому, усеянному веснушками носику.
Софья улыбнулась:
- Это хорошо, - она немного замялась, а потом выпалила, - Может, тогда поедим чего-нибудь?
Глеб расхохотался:
- Ах, ты плутовка!
Девочка протестующе замотала головой:
- Неправда! Просто в животе ужасно урчит.
В этот момент раздалось громкое рычание.
Глеб изумленно вскинул бровь:
- И как в тебе умещается такой зверь, малышка?
Девочка смущенно потупилась:
- Не знаю, я сама иногда его боюсь.
Глеб подхватил ее под мышки и закружил в воздухе. Софья весело захихикала. С девочкой на руках Глеб прошагал на кухню:
- Чем бы нам умаслить твоего зверя? – задумчиво спросил он, усаживая Софью на стул.
Девочка развела руками:
- Понятия не имею.
У Глеба медленно зарождалась идея, позволявшая убить разом двух зайцев: он накормит девчушку и приготовит для Линды завтрак.
- Как ты считаешь, оладьи помогут нашей беде? – осведомился он.
Софья брезгливо скорчилась, что для Глеба стало прямо-таки откровением. Он-то искренне полагал, что вся детвора обожает это нехитрое лакомство. По крайней мере, его в детстве за уши было не оттащить от блинчиков со сметаной и если честно, то эта страсть не угасла и по сей день.
- Малышка, у тебя, что с оладушками дружба не сложилась? – изумленно поинтересовался он.
Софья поерзала на стуле, пряча глаза:
- Просто в детдоме они всегда хрустели на зубах, - поделилась она.
- Не может быть! – смеясь, воскликнул Глеб.
Софья жалобно посмотрела на него:
- Честное слово! – старательно расправив складки на платьице, она добавила, - Но я обещаю, что съем все до последней крошки и не поморщусь.
Ее личико выражало такое страдание, словно ее обрекали на невыносимые муки.
- Уверяю тебя, не понадобится никаких жертв, - мягко произнес Глеб.
Софья слабо улыбнулась:
- Вот и замечательно, - облегченно вздохнул Глеб, когда личико девочки утратило трагическое выражение, - И потом мне понадобится твоя помощь, - серьезно добавил он.
- Моя? – недоверчиво переспросила Софья.
- Ага, - кивнув, подтвердил Глеб, - Я хочу приготовить для Линды сюрприз.
Софья нахмурилась, подозрительно глядя на него:
- Сюрприз? Это оладьи что ли?
В ее голове никак не укладывалось, что пережаренные кусочки теста могут быть съедобными и тем более служить подарком.
Глеб сдерживал, рвущийся из глубины смех:
- Именно, - прокашлявшись, произнес он, - И не просто оладьи, а настоящий завтрак в постель.
Личико Софьи мечтательно заискрилось:
- Как романтично! – выдохнула она, прижав ручки к груди.
Глеб ласково улыбался, глядя на забавную, вдохновенную мордашку девочки. Однако ее личико стало все явственнее выражать сомнение, и постепенно вся мечтательность улетучилась.
- Что опять? – спросил, растерявшись, Глеб.
Софья несчастно посмотрела на него:
- Но уже день.
- Ну и что? – не совсем понимая, отреагировал Глеб.
- Поздновато как-то для завтрака, - нерешительно косясь на него, заявила она.
Глеб подавил очередной приступ смеха:
- А ты чертовски проницательна! – сообщил он, взъерошив ее гриву и заговорщицки подмигнув, добавил, - Остается надеяться, что Линда не станет сопротивляться столь упорно, как ты.
Софья поспешно утвердительно затрясла головой:
- Конечно, тетя Линда обязательно обрадуется завтраку, - пылко заявила она.
- Тогда пора приступать, - произнес Глеб, осматриваясь, - Как ты думаешь, где она прячет сковороду?
Софья указала на нижний шкафчик:
- Скорее всего, там.
Примерно через час Софья, перепачканная мукой, но абсолютно довольная, уплетала за обе щеки все как один круглые пузатые румяные оладьи. Глеб усмехался, глядя на ее чумазую рожицу.
Софья принимала непосредственно участие в процессе кулинарного творчества. Она помогала отыскать необходимые до смешного простые ингредиенты. Вначале Глеб некоторое время колебался, стоя перед холодильником. Скорее всего, его страшила возможность обнаружить агрегат совершенно пустым, как пересохший оазис в пустыне. Уж больно похоже это было на Лику, а Глебу не хотелось ничем омрачать теперешнее ощущение счастья.
Пока он размышлял, собираясь с духом и пытаясь приготовиться к худшему, Софья нетерпеливо распахнула холодильник, и Глеб облегченно вздохнул, обнаружив царившее там изобилие.
Софья сейчас весело болтала ножками и жмурилась от удовольствия:
- Я, наверное, лопну!
- Да ты же ничего не съела, - невинно поддразнил Глеб, выкладывая очередную порцию подоспевших оладьей.
Софья удивленно заморгала, уставившись на изрядно опустевшую тарелку:
- Вы шутите?! Во мне уже десятка три сидит! Я же не встану!
- Да ну, - не отставал Глеб, - А разве ты не хочешь сама испечь один из блинчиков?
Глеб не успел и глазом моргнуть, а Софья уже стояла рядом, заинтересованно сверкая глазенками:
- А вы мне разрешите?
- А что нам может помешать? – подмигнув, спросил Глеб.
Софья покрутилась на месте:
- Например, мой рост.
- Мы это мигом исправим, - сказал Глеб, подхватывая ее на руки, - Теперь можешь приступать.
Софья захватила ложкой тесто и замерла в нерешительности:
- А если он подгорит и испортится?
- Мы никому не скажем, - доверительно заверил Глеб, и Софья вылила тесто на сковороду.
Его было слишком много, и оно медленно растекалось по всей поверхности кухонной утвари.
- Ой, что я наделала! – воскликнула Софья и зажмурилась.
Глеб засмеялся:
- Ничего страшного, просто получилось огромное солнышко.
- Да? – недоверчиво произнесла девочка, осторожно приоткрывая один глаз и опасливо косясь на сковороду.
- Точно, - без тени сомнения заявил Глеб.
В этот момент раздался звонок в дверь, и Софья, ловко извернувшись, сползла на пол:
- Я открою, - крикнула она на бегу.
Глеб вернулся к прерванному занятию.
- Какая ты чумазая! – ласково проговорила Мария Филипповна, появляясь на кухне рука об руку с Софьей.
- Мы оладьи жарим! – с готовностью поведала девочка.
Мария Филипповна с любопытством разглядывала Глеба, стоявшего в джинсах, фартуке и с миской теста в руках. Под мудрым понимающим, проникающим в самую душу взором Марии Филипповны Глеб почувствовал, что на него одна за другой накатывают волны смущения. Для него это было непривычно и как-то неестественно.
- А еще я испекла солнышко! – с радостным воодушевлением не унималась Софья.
- Настоящее? – поинтересовалась Мария Филипповна, осторожно оттирая полотенцем перепачканные щечки и добродушно посмеиваясь над замешательством Глеба.
- Угу, - кивнула Софья.
- Глеб, кажется, у вас что-то горит, - промолвила Мария Филипповна, поведя носом.
- Вот черт! – воскликнул он, второпях отставляя сковороду. Появление Марии Филипповны ошеломило его. Он просто не знал как себя вести, - Здравствуйте, - произнес он, снова поворачиваясь к ней.
- И вам привет! – весело отреагировала Мария Филипповна и обратилась к Софье, - Как ты относишься к прогулке?
- Положительно, - жуя блинчик, пробормотала девочка.
- Вот и славно. Пойди-ка, умойся и переоденься, а потом мы отправимся, например, в зоопарк, - Мария Филипповна пожала плечами, - или в кино.
- Ух, ты! – восторженно воскликнула Софья, - Спасибо, за оладьи, дядя Глеб, - добавила она, резво покидая кухню.
Глеб только сумел кивнуть.
- Молодой человек, ну не стоит так смущаться, - добродушно произнесла Мария Филипповна.
Глеб взъерошил волосы, пытаясь скрыть сковавшую его неловкость:
- Неужели так заметно?
- Еще как! – посмеиваясь, протянула Мария Филипповна.
- Я просто никогда не попадал в подобные ситуации, - словно оправдываясь, выдавил Глеб.
- Поверьте, со мной это тоже впервые, - искренне сказала Мария Филипповна.
Постепенно ее добродушие и открытость помогли Глебу обрести равновесие, и он, хмыкнув, промолвил:
- Выходит, что мы квиты.
- Похоже на то, - согласилась Мария Филипповна, лукаво улыбнувшись.
Заглянув в такие знакомые синие теплые глаза, Глеб ощутил потребность выговориться:
- Мария Филипповна, я безумно люблю вашу дочь. Поверьте, это действительно так! Она – это что-то необыкновенное! Я никогда не причиню ей боли!
Мария Филипповна протянула ему руку и мягко улыбнулась:
- Я знаю.
Это было так просто сказано, что у Глеба непроизвольно вырвался вопрос:
- Откуда? – ведь до недавнего времени он сам не подозревал ни о чем подобном.
Мария Филипповна загадочно покачала головой. Увидев его сегодня, она сразу поняла, что он никуда и не уходил, а значит, Линда пустила в свою жизнь нового человека, и это после стольких лет недоверия и подозрений. Именно это и было самым главным для Марии Филипповны – счастье дочери.
- Материнское чутье подсказало, - таинственно ответила она, - И помните, что она – самое ценное в моей жизни.
- Я позабочусь о ней, - сердечно пообещал Глеб, пожимая руку Марии Филипповны.
- А вот и я, - объявила Софья, залетая на кухню.
Умытая, опрятная, в темно-синем костюмчике, с кокетливо сдвинутым набок беретом она была необычайно хороша.
Мария Филипповна, заулыбавшись, всплеснула руками:
- Просто загляденье!
- Истинная правда, - поддержал Глеб, ухмыляясь.
Софья подбежала к нему и протянула ручонки. Глеб присел, а она обняла его за шею и чмокнула в щеку:
- Спасибо, что накормили зверя.
- Да не за что, малышка, - расчувствовавшись, проговорил Глеб, Ощущая необъятную всепоглощающую нежность к этому трогательному человечку.
- Какого зверя? – полюбопытствовала Мария Филипповна.
Глеб лукаво подмигнул Софье:
- А это – наш крошечный секрет, не так ли?
Софья, улыбнувшись, согласно кивнула.
- Ах, так! – воскликнула в притворном гневе Мария Филипповна, - Тогда вас нужно срочно разлучить, а то к вечеру, того и гляди, зарастете тайнами!
Глеб подбросил Софью в воздухе, она, испуганно ойкнув, заливисто рассмеялась:
- Она в вашем распоряжении, Мария Филипповна, - произнес он, ставя девочку на пол.
- Благодарю, - важно ответила Мария Филипповна, увлекая Софью, - Хорошенько позаботьтесь о Линде, - не выдержав, весело добавила она.
- Уж я постараюсь, - озорно заверил Глеб, - Я глаз с нее не спущу!


Линда металась на широкой кровати. Ее сновидениями вновь завладел позабытый кошмар. Задыхаясь, она бежала, все дальше углубляясь в центр лабиринта. Все те же шершавые глыбы стен с устрашающим скрежетом надвигались на нее.
Достигнув сердцевины чьего-то коварного творения, Линда обессилено рухнула на покрытый плесенью земляной пол. Методично и уверенно ужас охватывал ее своими липкими щупальцами. Отвратительный шорох надвигающихся стен и насмешливо опускающегося потолка действовал угнетающе на нервы и звучал в ушах какой-то зверской канонадой.
Внезапно все разом смолкло. Линда с пугающей ясностью осознавал, что ее воля парализована, что живой она не выберется. Она отчаянно озиралась по сторонам в поисках хотя бы лучика света, сулившего надежду на спасение. Мертвая тишина, окружавшая ее, медленно сводила Линду с ума.
В темноте что-то блеснуло с тихим лязгом, привлекая ее внимание. Линда силилась рассмотреть причину новых звуков, но густая темнота была непроницаема, храня полное равнодушие к ее терзаниям. Это пугало, доводя до паники. Линда напрягала зрение, и вдруг ее глаза расширились, изливая в пустоту животный страх.
Из шершавых стен выползали длинные не то сабли, не то мечи, грозя разорвать ее на кусочки. Линда попыталась уменьшиться, свернувшись клубочком, мечтая слиться с грязным земляным полом, чтобы выжить. Хотя прекрасно понимала, что это были смехотворные тщетные старания с целью уклониться от неотвратимого.
Она загипнотизировано следила за приближающимися лезвиями, смирившись с неизбежным. Когда одно из них достигло своей цели и оцарапало ей руку, продолжая впиваться в тело, Линда, увидев алеющие капельки крови на коже, не выдержала и пронзительно закричала…
Хватая пересохшими губами воздух, с широко открытыми глазами Линда сидела на кровати. Из горла вырвался еле слышный клокочущий хрип.
Линда измучено откинулась на подушки и, вцепившись в одеяло, зажмурилась. Почему этот кошмар повторился снова? Ведь сейчас ее жизнь текла мирно и размеренно. Неужели это все опять может рухнуть?
Линда вызвала в памяти улыбающийся образ Глеба, его теплые ласкающие глаза, сильные руки, дарившие ощущение безопасности, и почувствовала, как сердце медленно обретает привычный ритм, переставая стучать комом где-то в горле. Теперь она не одна. Вместе они справятся любыми напастями, если те отважатся заглянуть к ним на огонек.
«Именно так все и будет, - убежденно подумала она, - Глеб не допустит ничего плохого». Линда ослабила хватку и решилась открыть глаза. Комнату наводнял полумрак, плетя причудливые тени.
Она слабо улыбнулась, вспоминая прошлую упоительную ночь, наполненную страстью и нежностью жарких ласк, любовью и пылкими клятвами. Но все тот же полумрак вызвал ощущение беспокойства. В его очертаниях можно было узнать отражение недавнего сна.
Линда порывисто вскочила и, накинув халат, подняла жалюзи, впуская щедрый солнечный свет. Он словно омыл ее смятенную душу, вытеснив страхи, и Линда приветливо улыбнулась новому дню.
Ее не обескуражило отсутствие Глеба. В конце концов, он обещал быть рядом. Или это тоже часть ее видения? Ей почудилось, будто она слышит голос мамы. Но, выждав секунду, решила, что это просто слуховой обман.
Окончательно оправившись, она покинула объятья спальни, направившись на поиски Глеба. Линда обнаружила его на кухне. Он над чем-то колдовал, неуклюже подпевая новому хиту.
- У тебя абсолютно нет слуха, - морщась, заявила она.
Глеб обернулся и, привлекая ее к себе, тепло произнес:
- По-моему, меня это не портит, соня. Могла бы еще поспать.
Линда удивленно глянула на него:
- Пару часов назад, насколько я помню, ты бурно сопротивлялся этому.
- То было давно, - медленно протянул Глеб, - А сейчас ты разрушила все мои планы.
- И каким же образом? – полюбопытствовала она.
- Завтрак в постель, - торжественно изрек он, отодвигаясь.
Линда прыснула со смеху. На огромных размерах тарелке возвышалась не менее внушительная гора оладьей, их сопровождала наполненная до краев пиала сметаны и какой-то зеленый цветок в стакане.
- И ты серьезно думал, что я все это съем?! – пытаясь совладать с приступом смеха, выдавила Линда, - Тут же полк накормить можно!
Глеб театрально схватился за сердце:
- Ты бесцеремонно и смертельно ранила мое холеное хваленое самолюбие.
Линда, улыбаясь, осыпала его трагическое лицо мимолетными трепетными поцелуями:
- Возможно, что тебя еще удастся спасти? – шутливо поинтересовалась она.
- Я подумаю, - наслаждаясь ее прикосновениями, проговорил он.
- Ты несносен! – смеясь, проворковала Линда.
- Изо всех сил стараюсь, - отозвался Глеб, пленив ее уста страстным поцелуем.
Линда тихо вздохнула, застонав, и склонила голову ему на плечо. Наслаждаясь отсутствием привычного одиночества, она разглядывала «свой» завтрак:
- А что это за чудо-юдо? – поинтересовалась лениво она, указывая на зеленое растение.
- Нравится? – с нотками гордости в голосе осведомился Глеб.
- Скорее да, чем нет, - оценивая прищурившись, задумчиво ответила она.
- Это мое изобретение – огуречный цветок! – торжественно объявил он.
- Такого не бывает! – смеясь, отреагировала Линда.
- Значит у тебя обман зрения, потому что именно он стоит в стакане, - наставительно произнес Глеб, - Я его полчаса вырезал.
Линду захлестнула волна такой дикой нежности, что трудно стало дышать:
- Для меня? – еле слышно промолвила она.
Глеб потерся носом о ее аккуратный носик и ласково проговорил:
- Ну, разумеется.
- Тогда я это точно есть не стану, - тронутая до глубины души, прошептала Линда.
Глеб тоскливо вздохнул:
- Хорошо, что Софья оказалась менее упрямой.
- Софья! – охнула Линда, - Как я могла забыть?!
Глеб нежно заправил за ухо непокорную прядь:
- Не волнуйся, она в полном порядке на попечении Марии Филипповны.
Линда удивленно распахнула глаза:
- Мама была здесь?!
Глеб насмешливо хмыкнул, вспоминая собственные чувства при появлении Марии Филипповны:
- Да, навестила она нас, - невозмутимо подтвердил он.
Линда ощутила, как запылали щеки, и уткнулась лицом Глебу в грудь:
- О, Боже! – выдохнула она.
Глеб поцеловал ее макушку:
- Твоя мама – само понимание. Она попросила заботиться о тебе и забрала Софью.
Линда посмотрела в его горящие страстью глаза:
- Правда же, она чудо? – срывающимся голосом поинтересовалась она, ощущая, как в ней пробуждается ответное чувство.
- А кто-нибудь утверждал обратное? – хрипло переспросил Глеб, наматывая на палец пояс ее халата.
Линда отрицательно покачала головой, упиваясь его близостью и трепеща в предвкушении нежных ласк.
- Так чего бы желала моя принцесса? – глухо прошептал ей на ухо Глеб, скользя губами по ее лебединой шее.
- Ты будешь разочарован, - грудным голосом предупредила Линда, вырисовывая затейливые узоры на его груди.
- Обещаю с непреклонной стойкостью вынести все твои требования, - пробормотал он, отрываясь от ее упоительной мягкой ароматной кожи.
Линда подозрительно глянула в его непроницаемое лицо и вздохнула:
- Я хочу ананасов и шампанского.
- И все? – удивился Глеб, вскинув голову.
Линда лукаво хмыкнула:
- А что надо было попросить аленький цветочек, ожерелье из звезд и луну с неба?
- Ну, - что-то мысленно подсчитывал Глеб, - это заняло бы какое-то время, но ты бы владела всем перечисленным, - немного помолчав, он страстно недвусмысленно добавил, пробуждая в ней ответную дрожь, - Потом ты бы долго-долго, целую вечность благодарила меня. Я ни на шаг не выпустил бы тебя из спальни.
- А ананасы с шампанским, я уже заслужила? – пьяняще улыбаясь, игриво поинтересовалась она.
- Бесспорно, - безропотно согласился Глеб, целуя нежную кожу ее шеи, - Я сейчас мигом куплю все, что ты заказала и вернусь. Ты даже зевнуть не успеешь.
- Обещаешь? – хитро спросила Линда, ласково поглаживая его спину и радостно чувствуя, как он остро реагирует на нее.
- А вот если ты продолжишь в том же духе, я с места не сдвинусь, - изменившимся голосом отозвался он.
Линда с мягкой насмешкой улыбнулась:
- Ну, уж нет, - заявила она, разжимая объятия, - Давай, на подвиг.


Лика злорадно улыбнулась, безошибочно отыскав машину Глеба. Значит, ночь он провел в объятиях этой холодной стервы. Что ж пусть будет хуже ей, так будет, несомненно, больнее.
Лика пригнулась, когда Глеб спешно садился за руль. «Дурак!» – презрительно подумала она. Глеб так искрился радостью, что противно было смотреть. Лика отвернулась, зло прищурившись. Теперь он за все ей заплатит.
Когда автомобиль Глеба скрылся за поворотом, Лика вылезла из машины. Все получалось просто изумительно легко. Раздобыть адрес дряни оказалось парой пустяков, точнее пару слезинок и Сергей сам все выложил.
Лика нажала кнопку звонка, чувствуя тихую ни с чем не сравнимую радость мести. Она заставит его жалеть о том, что он так бесцеремонно отверг ее. Сейчас она отыграется по полной программе.
Услышав звонок, Линда удивилась, но, пожав плечами, решила, что Глеб, возможно, что-нибудь забыл. Улыбаясь, она распахнула дверь.
Лика не сумела совладать с собой, и ее правильные черты лица исказило брезгливое отвращение. Улыбка Линды скоропостижно увяла. Она успела забыть, какое впечатление оказывает на окружающих ее неприглядный изъян. Она привыкла к присутствию родных людей, которые не придавали шраму никакого значения, но стоявшая перед ней молодая женщина, вызывала у Линды ответную антипатию и необъяснимое чувство близкой катастрофы.
- Можно войти? – пересилив себя, спросила Лика.
- Не вижу в этом никакой необходимости, - холодно бросила Линда, узнавая в женщине горемычную спутницу Глеба.
Лика трагично закатила глаза:
- Что ж, раз вы хотите, чтобы свидетелями были соседи, путь будет по-вашему, - она многозначительно посмотрела на Линду.
- Я вас не понимаю, - не дрогнув, отреагировала та, - Что вам нужно?
Лика скорбно покачала головой:
- Глеб, – односложно ответила она
- Простите, но вам лучше уйти, - надменно произнесла Линда, чувствуя, что теряет терпение.
Лика порывисто схватила ее за руку, в ее глазах забрезжили слезы:
- Как же вам не стыдно уводить у меня мужа!
Линда удивленно взглянула на нее, ощущая, как неприятный холодок пробежал по спине.
- Как? – изумилась Лика, - Он вам не сказал? А ведь мы женаты уже два года! – она протянула руку, на которой красовалось обручальное кольцо.
- Это неправда, - ошеломленно произнесла Линда, отказываясь верить собственным глазам.
- Вы меня обижаете! – возмутилась Лика, наслаждаясь слабостью соперницы, - Я же пришла к вам по-хорошему, поговорить хотела.
- Убирайтесь, - срываясь, крикнула Линда, - Я не желаю слушать этот бред!
Лика горько заплакала:
- Какой уж тут бред?! Я бы смирилась, если бы просто теряла мужа, - она жалобно заглянула в наполненные смятением глаза Линды, - но я теряю отца ребенка!
Это был невыносимо болезненный удар. Линда отшатнулась, только сейчас увидев заметно округлившийся живот Лики, которая бережно прижимала руки, словно защищала не рожденного еще малыша.
- Уходите, - прошептала Линда бесцветным голосом.
- Прошу вас, оставьте Глеба, - всхлипывала Лика.
Линда протестующе вытянула руку, стараясь отгородиться от этого кошмара, но Лика все не унималась:
- Пощадите малыша, не забирайте у него отца! – отчаянно выкрикнула Лика, позволяя наконец-то закрыть дверь, которую все это время удерживала ногой.
Линду поглотила какая-то тупая обреченность.


Лика довольная собой вприпрыжку спускалась по лестнице, презрев лифт, который к тому же был занят. Она была в великолепном расположении духа.
Воистину, месть- сладкое блюдо. Нельзя понять всю гамму, весь вихрь чувств рождаемых ею, не отведав ее. Лика легкой стремительной походкой подошла к машине и выдернула из-под юбки подушку, шутливо покачав ее, она швырнула свою лживую беременность на заднее сиденье.
Сев за руль, она поправила прическу и заметила, что автомобиль Глеба уже стоит на стоянке. Она плотоядно улыбнулась: «Какой ты шустрый, Глебушка! Теперь тебе придется объяснять появление новоиспеченной жены!».
Двигатель заурчал, и Лика, послав воздушный поцелуй охраннику, покинула стоянку. На асфальт с жалобным дребезжанием упало дешевенькое колечко, так отменно исполнившее свою роль.


Глеб нетерпеливо переступал с ноги на ногу, стоя перед заветной дверью. Просто поразительно: он отсутствовал всего немногим больше получаса, а уже успел жутко истосковаться по ней, по соблазнительным изгибам нежного тела, по тонкому аромату фиалок.
Глеб тихо застонал, теряя терпение. Слишком долго ему не открывали. «И не собираются этого делать», - пронзила его дикая мысль. Он снова и снова нажимал кнопку звонка, но все оставалось по-прежнему глухо к требовательной трели. Не выдержав, объятый беспокойством, Глеб забарабанил в дверь:
- Родная, ты в порядке?
Линда вздрогнула от его голоса. Она не знала, сколько простояла не двигаясь после ухода этой женщины. «Его жены!» - услужливо пропищал внутренний голосок. Линда зажмурилась, чувствуя, как боль разрывает ей кровоточащее сердце.
Он все время ей лгал бессовестно и нагло! А она опять поверила, ведь он был особенным ни на кого не похожим, а оказалось, что он такой же подлый и лицемерный, насквозь пропитан обманчиво льстивыми обещаниями.
Чувствуя, как подкашиваются ноги, Линда медленно оседала, словно выброшенная никому не нужная тряпичная кукла. Рука ее коснулась двери, и также как и она сама, неторопливо безвольно скользила по поверхности дерева, неосознанно царапая ее.
- Линда, ответь мне! – взволнованно требовал Глеб.
Его голос, словно удары хлыста, рассекая воздух, безжалостно раздирал ее на клочки.
- Уходи, - прошептала Линда, понимая, что он не слышит ее, собрав остатки сил, она надрывно закричала, - Я не хочу тебя видеть! Никогда! Уходи, просто уходи!
Глеб стоял, как пораженный громом, не находя объяснения всему происходящему. Ему казалось, что он сходит с ума.
Линда прислонилась пылающим лбом к прохладной поверхности двери, которая отделяла ее от человека, только что вырвавшего ей сердце.


Глава 19
Вот уже несколько долгих одиноких дней Виктор не мог выбросить из головы Валери. Мысли о ней преследовали его денно и нощно. Она являлась ему в сновидениях, ему мерещились ее голос, ее звонкий серебристый смех. Валери неотступно стояла перед его глазами. Это было словно наваждение.
Виктор обхватил голову руками, сидя в кабинете, он уже который день гипнотизировал телефон, надеясь, что она одумается и позвонит. Он отказывался понимать ее капризы и взбалмошное поведение. Неужели она может спокойно жить после их незабываемой встречи? Чем объяснить резкую перемену ее настроения?
Сам Виктор порывался неоднократно позвонить и вразумить непредсказуемую и потому такую притягательную Валери. Но иной раз его рука безвольно замирала на полпути, а иногда, слыша ее голос, он просто молчал, не в состоянии произнести хоть что-нибудь связное от переполнявших его чувств. И еще, его страшила возможность резкого отпора с ее стороны, он ощущал, что не готов услышать это, зная, что ее отказ лишит его способности дышать.
Виктор порывисто поднялся и, сдернув со спинки кресла куртку, направился к выходу. Какой толк вникать в нюансы юридических хитросплетений дел, если вместо букв он видит только улыбающиеся лицо Валери. Это было невыносимо, желание быть рядом с ней заглушало все вокруг.
«Пора положить этому конец, иначе я лишусь способности трезво мыслить. Я просто погибну», - угрюмо решил Виктор, садясь за руль. Почему-то он не сомневался, что дома Валери не застанет. Где было легче всего прятаться от него и от выяснения отношений? Несомненно, в «Имении» среди бесконечных коридоров, комнат и снующих людей.
Невеселые мысли преследовали Виктора всю дорогу. Почему-то он всегда испытывал теплые чувства не к тем женщинам. Сначала его угораздило влюбиться в Линду, которая давно ясно и четко дала понять, что ему ничего не светит. А теперь Валери. Но, черт возьми, он не желает ее терять, и ей придется все объяснить, иначе он запрет ее у себя в квартире и не выпустит, пока она все не расскажет.
«А может, и даже потом не отпущу», - хмуро подумал Виктор, уж очень привлекательной была мысль остаться наедине с Валери в собственном маленьком уютном мирке.
Заезжая на стоянку, он неожиданно увидел ее такую близкую и одновременно далекую, что внутри у него все заныло от тоски. Все чувства моментально обострились, когда он наблюдал, как она что-то сосредоточенно искала в сумочке.
Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Валери вскинула голову и внутренне обмерла. На нее неотрывно смотрел Виктор. Она несколько раз моргнула, надеясь, что это игра ее воображения, ведь с ней уже случалось такое. Осознав, что мираж никуда не исчезает и даже не собирается, она круто развернулась и обратилась в бегство, торопливо стуча каблучками по асфальту, Валери стремилась скрыться внутри гостиницы, а там как-нибудь незаметно улизнуть, растворившись в воздухе.
За все это тягостное время разлуки с ним ей почти удалось убедить себя, что у них был обычный ничего не значащий флирт и что она вовсе не любит его. Просто произошла какая-то ошибка, мимолетный импульс и она поверила в то, что никогда не существовало.
Но, увидев его, Валери с горечью поняла, как наивны были ее попытки вычеркнуть его из своей памяти, из жизни. Она страстно хотела быть с ним рядом всегда, но незримая тень Линды, постоянно напоминала о ее малодушном предательстве. Эта внутренняя борьба раздирала ее на части, а Виктор своим появлением только еще сильнее всколыхнул всю гамму переживаний.
Наблюдая за ее поспешным ретированием, Виктор ощутил, как в нем просыпается раздражение. «Неужели я похож на маньяка, что от меня необходимо спасаться бегством!» - недовольно решил он.
- Немедленно прекрати удирать! – гневно крикнул Виктор, выскакивая из машины.
Валери, не в силах шелохнуться, застыла на месте. Она слышала его приближающиеся шаги и прикрыла глаза, чувствуя, как ее начинает сотрясать мелкая нервная дрожь. Встреча с Виктором не предвещала ничего, кроме нового потока страданий.
- Разве ты не понимаешь, как это глупо постоянно убегать от меня? – раздраженно бросил Виктор, возвышаясь за ее спиной.
Валери глубоко вздохнула и, раскрыв глаза, обернулась, готовясь к ядовитому ответу, который замер на губах. Она не ожидала увидеть измученное посеревшее лицо и горевших злостью, болью и непониманием глаз.
- Ты прав, - как-то глухо прошелестела она, захваченная врасплох жгучим чувством сострадания, - Лучше все расставить по своим местам.
Виктор чувствовал, как при виде ее заострившего лица, темных кругов под любимыми серыми глазами его гнев постепенно улетучивается. Ему страстно захотелось обнять ее за хрупкие поникшие плечи:
- Почему? – выдохнул он, мучивший его столько дней вопрос.
Валери отвела взгляд, не зная, как объяснить все то, что происходило в ее отравленной терзаниями душе.
- Как же ты не понимаешь, - отчаянно произнес Виктор, боясь, что так и не услышит ответа, - Меня убивает неведение. Я не могу найти причину скоропалительных перемен, произошедших в тебе. Ты была такой нежной, а в следующее мгновение превратилась в разъяренную фурию. Почему?
Чувствуя, как от слов Виктора, учащенно забилось сердце, Валери отважилась:
- Неужели ты забыл о Линде? – испытывающее глядя на него, проговорила она, благодаря Бога, что голос не изменил ей и предательски не дрогнул, хотя она ужасно боялась услышать ответ.
Виктор взъерошил волосы, озабочено хмурясь:
- При чем тут Линда? Ты без конца твердишь о ней, а я не понимаю, какое отношение она имеет к нам.
Это многообещающее «нам» омыло Валери теплой волной, и все внутри нее радостно рванулось к нему, но внешне она оставалась спокойной, насколько это было возможным.
- Мужчины действительно инопланетяне, - слабо улыбнувшись, с тоской промолвила Валери, - Сколько себя помню, ты все время изнывал от любви к Линде, а теперь заверяешь, что не имеешь понятия, в чем дело.
Виктор изумленно посмотрел на нее:
- И это все? – не веря, осведомился он.
Валери воздела руки к небу, а потом, они безвольно упали, словно признали поражение:
- А разве этого мало? – горько отреагировала она, вся как-то сжавшись, он ни разу не опроверг ее слов. Все указывало на то, что он по-прежнему пленен ее подругой. А раз так, есть ли смысл бороться? – Подумай хорошенько, - отчаянно взывала она, - для тебя Линда – любимая женщина, для меня – ближайшая подруга! И, тем не менее, мы оба гадим за ее спиной!
Виктор бережно взял ее руки в свои и заглянул в ее измученные огромные серые глаза:
- Кто тебе сказал, что я люблю Линду? – мягко поинтересовался он.
- О, Господи! – простонала Валери, - Да, любой твой жест буквально кричит об этом!
Вначале Валери не поверила своим ушам, услышав его тихий легкий смех, и недоверчиво глянула на Виктора.
- Моя дорогая, непредсказуемая, Вэл, - ласково произнес Виктор, притягивая ее к себе, - Послушай, что я тебе скажу, и постарайся это усвоить как следует.
Валери протестующе уперлась руками ему в грудь. Он до сих пор мучил ее, и никакие пусть даже самые желанные объятия не исправят этого.
- Отпусти меня, пожалуйста, - попросила она срывающимся голосом, чувствуя, что больше не выдержит всего этого и разрыдается.
- Ну, уж нет, - таинственно и счастливо проговорил Виктор, - Теперь ты от меня никуда не денешься, и перестань брыкаться, иначе так ничего и не услышишь.
Виктор радовался тому, что причиной ее холодности было нелепое недоразумение, которое он сейчас развеет, а не ее безразличие. Он наслаждался сознанием того, что наконец-то обрел то, что так долго и тщетно искал.
Валери, притихнув, сдалась, ощущая, как по щекам заструились горячие отчаянные слезы.
- Я никогда не любил Линду, - произнес Виктор убежденно, отчетливо понимая, что совершенно не кривит душой.
Это было как гром среди ясного неба, как снег в июне. У Валери перехватило дыхание от праведного возмущения, от такого неприкрытого лицемерия:
- Ты врешь! – резко выкрикнула она, - Напрасно стараешься, я тебе не поверю!
Виктор усмехнулся, крепче прижав ее к себе, пресекая попытки вырваться:
- Ты не дослушала, - прерывая поток ее обвинений, проговорил он, - Как показало время, моя любовь к Линде оказалась надуманной, я так долго был уверен в этом, что никак не мог отличить дружеской привязанности от глубокого чувства.
- А сейчас, конечно же, можешь! – сделала ядовитый выпад Валери, надежно пленная его объятиями.
- Именно, - спокойно отреагировал Виктор, пропуская ее реплику мимо ушей, - Ведь это ты и раскрыла мне глаза, показав разницу.
- Ну, конечно, - саркастически промолвила Валери.
Ей очень хотелось поверить ему, но она боялась вновь обжечься. Слишком много в ее жизни было обманов и измен, еще одного предательства она просто не перенесет.
- Когда же ты перестанешь кусаться? – мягко осведомился Виктор, покрывая горячими трепетными поцелуями ее заплаканное лицо, - Неужели я прошу невозможного, Вэл?
Валери разрывалась между болью и желанием очертя голову броситься навстречу тем теплым ноткам в его голосе, которые так умоляюще звучали.
Чувствуя ее колебания, Виктор решил нанести сокрушительный удар по ее неверию:
- Валери, - и она утонула в мягком свечении его глаз, - я люблю тебя, тебя одну, такую мятежную, ядовитую и фантастически прекрасную.
Валери внимала ему, затаив дыхание. Она пристально всматривалась в такие до боли родные глаза. В них не было ни намека на притворство и обман, только всепоглощающая любовь светилась в их глубине.
- Это правда, - наконец выдохнула она, ощущая, как тревоги растворяются, уступая место ответному чувству.
- Конечно, правда, - улыбаясь, ответил Виктор, - Кроме тебя мне никто не нужен.
- И мне, - трепетно произнесла Валери, разглаживая его резче обозначившиеся морщинки.
- Я сходил без тебя с ума, - проговорил Виктор, нежно вытирая ее струящиеся слезы.
- Я места себе не находила, - вторила ему Валери, чувствуя себя невероятно счастливой, от его присутствия, от того, что можно больше не скрывать клокочущие, рвущиеся наружу чувства.
- Теперь я тебя никуда не отпущу, слышишь? – с мягкой суровостью предупредил он.
- Не думаю, что мне этого захочется, - легко смеясь, произнесла Валери, - Но как нам быть с Линдой? У меня не хватит духу рассказать ей о нас.
Виктор поднес ее руку к губам и, перевернув, чувственно поцеловал внутреннюю сторону ладони:
- Я поговорю с ней, - пообещал он.


Линда закрыла руками уши, не желая слышать настойчивых просьб Глеба все объяснить, и монотонно шептала: «Уходи». Судьба вновь с упоением над ней посмеялась, воплотив в жизнь очередной изощренный замысел. Теперь Линде снова придется залечивать болезненные раны, и она не была уверена, что ей удастся их зализать так, чтобы они исчезли бесследно.
«Господи, неужели он не понимает, что убивает меня?!» - отчаянно вопрошала Линда. Для нее было ясно как Божий день, что отныне Глеб для нее безвозвратно потерян. Она не обладает таким хищным коварством, которое позволило бы ей без зазрения совести украсть отца и мужа.
Линда пятилась от двери, где по-прежнему к ней взывал Глеб. Она не могла, не хотела его слышать ни секундой дольше. Линда протянула руку в поисках хоть какого-нибудь предмета, который заставит его замолчать. Ей повезло: она нащупала изящную статуэтку и, не мешкая ни минуты, запустила ее с размаху в закрытую дверь, сопровождая звуки бьющегося фарфора надрывным криком:
- Убирайся!
Шатаясь, Линда развернулась и поплелась на кухню. У нее совершенно иссякли силы. Она села за стол и уронила голову на руки. Ей хотелось плакать долго и безутешно, но слез не было, они никак не могли прорваться сквозь занавес, сотканный из боли и горьких сожалений.
Тонкий запах свежеприготовленных оладьей внезапно пробудил в ней слепую всепоглощающую ярость. Линда встрепенулась: «Ах, какие мы заботливые, - язвительно думала она, - Завтрак в постель. Как чертовски трогательно! А что потом? Где-нибудь между вечерним бокалом шампанского и душистым утренним кофе он поведал бы душещипательную историю об опостылевшей жене и безграничной любви ко мне, так что ли? Ему ведь ничего другого не оставалось».
Линда резким движением распахнула дверцу кухонного шкафа и одним махом вместе с тарелкой спустила оладьи в мусорное ведро, с громким грохотом вернув дверцу в исходное положение. «А этот очаровательный цветок прямо-таки верх совершенства!» - продолжала издеваться она над ним, собой и собственными изрубленными в пух и прах чувствами.
Линда стала методически поедать кулинарное творение Глеба, которым еще так недавно восторгалась. Теперь ей казалось, что, избавившись от него, она таким же образом перемелет через жернова памяти Глеба и успевшую так не вовремя проснуться любовь к нему.
После своих набегов на следы присутствия Глеба она направилась в ванную. Стоя под нещадно горячей водой душа, Линда с остервенением терла мочалкой и без того покрасневшее тело. Она хотела смыть прикосновение его лживых рук, обманчивых губ. От этого Линда казалась самой себе такой грязной, такой оскверненной, что даже горевшая огнем кожа не могла стереть этих противных ощущений.
В какой-то момент она не выдержала, и из глаз хлынул поток обжигающих слез, которые смешивались с текущей водой. Линда плакала, временами срываясь почти на вой. Ее столько раз предавали, она до сих пор не усвоила ни один из уроков жестокой судьбы. Линда опять поверила в наличие человеческой искренности, а ее вновь больно щелкнули по носу, указывая на отведенное ей место в этом мире.
Она плакала, но желанное облегчение не наступало. Уже высохли последние слезы, опустошившие душу, а боль никуда не уходила и даже не притупилась, продолжая ныть острой иглой.
Линда закрутила воду, вытерлась и надела теплый махровый халат. Ее наполняло безразличие, граничащее с апатией, но успокоение так и не пришло, уступив место все растущему оцепенению и холоду, с каждой секундой расползавшемуся по каждой ее клеточке.
Она отдалась глубоким объятиям кресла и больше ни разу не шелохнулась. Линда смотрела в одну точку, ощущая, как в ней одно за другим умирали чувства и мысли, пока ее не охватила звенящая пустота.
Когда в прихожей раздался удивленный возглас Марии Филипповны, Линда, вздрогнув, обнаружила, что сидит в кромешной темноте. День давно угас, а она этого совершенно не заметила. А разве теперь это важно?
Мария Филипповна брела на ощупь, пока не нашла выключатель. Она щелкнула им, и комнату озарил яркий свет люстры. Линда только зажмурилась, но даже не изменила позы.
- Бель, - выдохнула облегченно Мария Филипповна, - как хорошо, что ты здесь.
Она села напротив дочери, отмечая необычайную бледность, но больше всего ее настораживали отчужденные скованные ледяной корочкой глаза. У Марии Филипповны болезненно екнуло сердце.
- Не стоило волноваться, мам, - с какой-то отрешенностью произнесла Линда, смотря как бы сквозь нее.
- Как раз стоило, - возразила Мария Филипповна, - Я не могла до тебя ни дозвониться, ни достучаться. Конечно, я полагала, что вы с Глебом захотите уединения, но…
Линда порывисто вздохнула, судорожно вдыхая воздух.
«Господи, что же случилось?» - мысленно вопрошала Мария Филипповна, отметив странное поведение дочери, но озвучить свои опасения, она не решалась. Что-то ее удерживало, может, пустые безжизненные глаза Линды.
- Но недавно я звонила ему, и он сказал, что вы повздорили, - продолжила Мария Филипповна, видя, как мелкая дрожь сотрясает руки дочери.
- Да, мы не сошлись во взглядах, - тихо промолвила Линда, думая, что мягче и не опишешь все произошедшее.
Мария Филипповна покачала головой:
- Вот тогда я и забеспокоилась. За окном уже ночь, а вы-то днем разлучились.
«Расстались навсегда», - с холодной неумолимой ясностью подумала Линда.
Она сфокусировала взгляд на матери. Действительно, кружевной пеньюар и выглядывающий из-под него подол ночной сорочки свидетельствовали о том, что Мария Филипповна уже готовилась отойти ко сну.
Линда ласково пожала ее руку, стараясь придать живости глазам, чтобы не обременять ее своими переживаниями:
- Прости, мне следовало предупредить тебя, - виновато промолвила она.
Мария Филипповна тепло улыбнулась, видя, что к лицу дочери возвращаются краски, хотя она по-прежнему оставалась бледна:
- Пустяки, - нежно заявила она, - Главное, что ты в порядке.
Лицо Марии Филипповны лучилось такой радостью, что даже тень беспокойства не могла разрушить ее. Линда невольно отметила, что каждое движение маминых рук так и кричит о едва сдерживаемом нетерпении поведать нечто очень важное.
Она выдавила улыбку, страстно надеясь, что она получилась натуральной, а не вымученной и проговорила:
- Мам, не хочешь ли рассказать причину своего волнения? Ни Эдуард Бронеславович скрывается за этим?
Мария Филипповна всплеснула руками:
- Бель, это совсем никуда не годится, - весело попеняла она, - ты читаешь меня, как открытую книгу.
Твердо решив, что маме не за чем знать какой сволочью оказался Глеб и что она вряд ли сможет оправиться от этого удара, Линда всецело постаралась переключиться на нее, человека, который так беззаветно любит ее, ничего не требуя взамен.
Линда улыбнулась вновь, и на этот раз она получилась куда теплее:
- Неужели я попала в яблочко? – живо поинтересовалась она.
Мария Филипповна утвердительно кивнула. Ее неотступно преследовало чувство, что в дочери что-то не так. В ней словно что-то сломалось и тихо умирало, иногда мимолетно отражаясь болью в глазах. Но Линда выглядела искренне заинтересованной, и это чувство как-то притупилось, словно заснуло.
- Веришь, Бель, - произнесла каким-то виноватым тоном Мария Филипповна, - я даже не знаю, как об этом сказать.
- Неужели нечто страшное? – весело спросила Линда, удивляясь самой себе, тому, как ей удается испытывать что-то еще кроме боли. Она-то была уверена, что Глеб сжег в ней все до основания.
- Это как посмотреть, - уклончиво ответила Мария Филипповна.
- Мам, ну не томи,- совсем по-детски заканючила Линда, - я тут от неудовлетворенного любопытства и дух могу испустить.
Мария Филипповна испуганно глянула на улыбающуюся дочь, и ее вновь пронзило чувство недавней беды. Неуловимые перемены и невыразимая едва уловимая скорбь витала облаком вокруг Линды. Она пристальнее всмотрелась в черты ее лица, но не увидела ничего, что могло бы натолкнуть ее на разгадку. А может это ее собственное чувство вины перед дочерью выкидывает такие коленца?
Глубоко вздохнув, Мария Филипповна решила все списать на игру света и произнесла:
- Эдуард сделал мне предложение!
Линда всплеснула руками:
- Вот это да! Давно пора, - совсем неуважительно отреагировала Линда.
Мария Филипповна неодобрительно закачала головой:
- Ну как ты можешь, вот так… - она не находила нужных слов.
Линда встала и обняла огорченную Марию Филипповну:
- Мам, я не со зла, - мягко промолвила она, стараясь загладить свою резкость, - Я давно чувствовала, что рано или поздно он отважится.
- Вот ты снова начинаешь, - упрекнула Мария Филипповна, - Лучше так и скажи, что ты возражаешь, и забудем об этом, - несколько сурово добавила она.
- Возражаю?! Я?! – изумилась Линда, не веря, что мама действительно так считает, - Мам, да я буду безгранично счастлива, если ты ответишь ему согласием, - пылко выдала она.
Мария Филипповна потупила глаза:
- Вообще-то, я уже согласилась, - смущенно проговорила она.
- Ага, - весело беззлобно поддразнила Линда, - меня терроризируешь, а на самом деле – мой ответ только для проформы и нужен.
Мария Филипповна заглянула дочери в глаза:
- Это не так, - возразила она, - Если тебе он не по душе, я изменю решение.
- Мамочка, ну что! – растроганно воскликнула Линда, - Уверяю тебя, что я абсолютно «за» двумя руками и, если хочешь, ногами.
Мария Филипповна слабо улыбнулась:
- Ох, Бель! Я благодарна тебе, но мне так стыдно, - растроганно проговорила Мария Филипповна.
- Мам, прекрати, - отмахнулась Линда, - Это сплошные глупости. Ты красивая зрелая женщина. Почему ты должна лишать себя всех прелестей и красок жизни?
- Но ты… - попыталась возразить Мария Филипповна, чувствуя на глазах росу первых слез.
- Ну причем тут я? – ласково осведомилась Линда, заботливо вытирая серебристые капельки, струящиеся по щекам Марии Филипповны, - Ты должна быть счастливой.
Мария Филипповна сердечно сжала руку дочери:
- И ты, - прошептала она.
Линда нежно поцеловала влажную от слез щеку:
- Мама, я уже счастлива, - начала убежденно она, - Рядом с тобой надежный и любящий человек, которого ты заслуживаешь, у меня есть Софья, Валери, ты, Виктор.
- И Глеб, - улыбаясь, добавила Мария Филипповна, видя, что дочь намеренно сократила перечисление.
У Линды на долю секунды перехватило дыхание от волны острой ненадолго притихшей боли, но она совладала с собой и, не дрогнувшим голосом, произнесла:
- И Глеб, - и тут же перевела разговор в другое русло, - Так, когда же знаменательное событие состоится?
- Через неделю, - торжественно провозгласила Мария Филипповна.
- Оперативно сработано, - похвалила Линда, усмехнувшись.
Мария Филипповна погладила ее по шелковистым волосам:
- Теперь мне удастся заснуть, - мягко улыбаясь, произнесла она, - А то это новость так и рвалась наружу. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что жутко устала и хочу спать.
Линда нежно улыбнулась:
- Так оставайся, - предложила она.
- Ну да, - возмутилась Мария Филипповна, зевнув, - А Софья? Кстати, мы с ней незабываемо провели время, - добавила она, видя, как наполняются любовь глаза дочери, - Сейчас она одна, а вдруг проснется среди ночи, глянет, а меня нет. Это же ужас.
Линда согласно кивнула, направляясь следом за мамой.
- Знаешь, - внезапно произнесла Мария Филипповна, - в прихожей у тебя какие-то осколки.
Линда вздрогнула:
- Завтра я уберу, а сегодня… - пообещала она вяло.
- Может еще вернуться Глеб, - перебив ее и задорно подмигнув, вставила Мария Филипповна.
Сердце Линды болезненно сжалось. Ее мама сама, того не осознавая, постоянно невольно заставляла ее страдать.
- Вряд ли, - глухо ответила Линда, стоя возле дверей квартиры мамы.
Мария Филипповна ободряюще похлопала ее по плечу:
- Бель, ты же знаешь, что милые бранятся, только тешатся. Он обязательно вернется, - ласково убеждала она.
Линда кисло улыбнулась, подумав: «Никогда».
- Спокойной ночи, мам, - тепло проговорила она.
- И тебе того же, родная моя, - целуя ее лоб, произнесла Мария Филипповна.
Вернувшись к себе, Линда первым делом смела осколки некогда бывшие изящной фигуркой, опустошила мусорное ведро и огляделась по сторонам.
В каждом углу комнаты прятались приглушенные силуэты Глеба, но хуже всего было в спальне. Подушка все еще насмешливо хранила очертания его головы, и в воздухе витал запах его одеколона смешанный с ароматом любви и страсти.
Все это было чересчур болезненно реально, и Линда начала действовать. Она распахнула настежь окна, впуская холодный промозглый воздух, который моментально пробрал ее до костей. Но Линда не обратила на это никакого внимания, ожесточенно сдергивая простыни и наволочки, заталкивая их в корзину с грязным бельем и застилая кровать белоснежными, пахнущими лавандой простынями.
Выдохнувшись, она посмотрела на результаты своих трудов и поняла, что все напрасно. Перед глазами вспыхивали яркие картины их близости, и ничто не способно было вытравить их.
Отказавшись от попытки что-либо изменить и оставив все как есть, она вернулась в гостиную. Остаток ночи Линда, не сомкнув глаз, просидела в кресле.


После бессмысленных попыток докричаться до Линды, достучаться до ее сознания Глеб понял, что все старания бесполезны. Это был истинный Сизифов труд, его не хотели ни видеть, ни слышать, ни знать о его существовании.
Глеб чувствовал себя так, будто по нему проехались бульдозером, как-то разом все заболело. Сознание балансировало на грани реальности и какого-то зверского кошмара, который посмел так бесцеремонно и жестоко втиснуться в его совершенно недавно отлаженную жизнь.
Глеб смутно помнил, как добрался до дома. И был твердо уверен – что это настоящее чудо, что он еще жив, ведь он абсолютно ничего не различал. Перед глазами стоял какой-то пульсирующий туман, а улыбающееся лицо Линды буквально сводило его с ума.
Теперь он сидел в звенящей тишине квартиры и непрерывно курил, потеряв счет множившимся окуркам. «Как странно, - отчужденно подумал Глеб, глядя на мерцающий кончик сигареты, - с появлением Линды я даже не дотронулся до пачки, а сейчас дымлю, как паровоз».
Глеб снова сделал затяжку. Теперь он точно знал, что у него тоже есть душа, хотя он никогда не верил в существование эфемерных или эфирных тел. Глеб почувствовал ее наличие, когда она нестерпимо заболела, беспомощно трепыхаясь в его теле.
Глеб терялся в догадках. Такое неординарное поведение Линды никак не вписывалось в его представление о ней. Глеб горько усмехнулся: «А я-то, глупец, полагал, что узнал ее достаточно хорошо, чтобы предугадать следующий шаг, а оказалось, что меня ослепили собственные чувства!»
Если бы он мог поговорить с ней и выяснить, что в один миг разрушило то хрупкое доверие, которое он так старательно, упорно и долго взращивал и лелеял, то, возможно, ему удалось бы все исправить. Теперь Глеб подозревал, что Линда не подпустит его к себе даже на расстояние пушечного выстрела. Как все безнадежно глупо.
Он погасил очередной окурок в пепельнице, словно хотел с такой же легкостью скомкать свою любовь к ней. «Вот парадокс, - угрюмо решил он, откидываясь на спинку кресла и устремляя взгляд в окно на беззвездное ночное небо, - она ни разу не обмолвилась, что испытывает ко мне хотя бы теплую привязанность, ей удавалось обходиться только нежным сиянием глаз, в котором я неизменно таял. Черт тебя возьми, Линда, как же у тебя получилось растоптать меня?!»
Если честно, то он сам не был уверен, захочет ли встречаться с ней в ближайшее время. Она была так категорична, что Глеб не ощущал никакой необходимости предпринимать попытки к примирению, тем более что даже недоумевал, чем мог провиниться.
Глеб обхватил голову руками. Остается только одно никогда не подводившее средство – окунуться в работу с головой и постараться захлебнуться в ней, чтобы скорее забыть тепло ее улыбки, нежность прикосновений, едва уловимый аромат фиалок и все, все, что с ней связано.
«Может, так даже лучше, - решил Глеб, отыскав на ночном небе одинокую единственную звезду, - От Лики я слышал одно только нытье, избавившись от которого, почувствовал облегчение, а от Линды загадочные, окутанные мистикой поступки выводят меня из себя, - он вздохнул и продолжил мрачные размышления, - Следовательно, от женщин одна головная и сердечная боль. Пожалуй, меня отныне будет прельщать исключительно одиночество».
К сожалению, после подобных умозаключений Глебу не стало легче ни на йоту. Душа по-прежнему болезненно дрожала, а за окном обозначились первые блики рассвета.

@темы: писанина