продолжение

[LediLey]

главы 10-11

Глава 10.
Валери редко теряла присутствие духа или впадала в пессимизм. Но сегодняшний день, очевидно, и был таким досадным раритетным исключением.
С самого утра все не заладилось. И если с неприятностями, обрушившимися на работе, она еще смогла совладать, то разговор с Виктором и собственные ни на секунду не замолкающие угрызения совести выбили ее из колеи. Она чувствовала, что хрупкое душевное равновесие рассыпается по крохам, как карточный домик.
Валери прикрыла глаза и еле слышно застонала. Последняя капля спокойствия покинула ее, и она буквально физически ощутила, как ее придавили сомнения и дискомфорт, который, казалось, в одно мгновение убил ее жизнерадостный оптимизм.
- Дамочка, - раздалось недовольное ворчание, - Надеюсь, вы не собираетесь хлопнуться в обморок?
Валери неприязненно посмотрела на фотографа, сидевшего рядом:
- И что же вас натолкнуло на подобную мысль? – надменно осведомилась она.
- Ваш бледный вид, - он хмыкнул, - Любая поганка в лесу могла бы сейчас обзавидоваться, увидев вашу бледность.
Взгляд Валери стал колючим:
- А тактом вы не блещете! Может, стоит вас выкинуть из машины прямо здесь?
Он безразлично пожал плечами:
- Воля ваша. Но вы во мне нуждаетесь больше, чем я в вас.
Валери попыталась взять себя в руки, крепко стиснув зубы, чтобы не вспылить. Этот маленький плешивый человек с наглыми глазами-бусинками был прав. Да и к тому же, они уже приехали.
Колеса прошуршали по щебенке, и Валери остановила автомобиль у входа в детский дом «Солнышко». «Лексус» Линды стоял в стороне.
«Хорошо, что хоть она здесь, - мрачно подумала Валери, - Не хватало еще понапрасну терпеть присутствие этого…» Мысль она не закончила, и, кинув сердитый взгляд на фотографа, вошла в помещение.
В любое другое время открывшаяся ее взору картина вызвала бы у нее неописуемое веселье, и она с энтузиазмом присоединилась бы к окружающим. Но сегодня был плохой, просто ужасный день, и увиденное взбесило ее.
В большой комнате, одновременно служившей и актовым залом и спортивным, стайка восторженно щебетавших детишек с горящими глазенками рассматривали подарки. Многие уже занимались художествами, отбирая друг у друга краски и карандаши. Кто-то спорил из-за плюшевого кота, и нянечки безуспешно пытались разнять сорванцов. Некоторые держали в руках одновременно несколько пирожных, пытаясь откусить от всех сразу.
Но больше всего поражал центр комнаты. Двое взрослых детин, Ник и Артем, были облеплены детворой, как елка гирляндами, и у обоих был до того потешный растерянный вид, что Валери невольно немного смягчилась.
Она моментально выделила среди окружавших охранников детей одну девочку, которая отчаянно пыталась завладеть вниманием и Ника и Артема. Очевидно, она постоянно задавала вопросы, заставляя отвечать то одного, то другого. А достаточно расхрабрившийся пацаненок уже тянулся липкими ручонками к табельному оружию Ника.
Всю эту суету беспрерывно запечатлевал фотограф, беспрестанно сверкая вспышкой:
- Ну и где же ваша благодетельница? – спросил он Валери, не отрываясь от камеры, - Неужели эти маленькие слонята затоптали ее?
- Ваше дело – снимать, - раздраженно бросила она, - За вопросы вам не платят.
Он пожал плечами:
- Вам виднее.
Валери сама мучилась вопросом: куда же, черт возьми, делась Линда? Может, она передумала и прислала вместо себя охранников? Но неужели у нее руки поотсыхали, что она не соизволила предупредить ее об этом?!
«Я тут из кожи вон лезу, - негодовала Валери, - а она не смогла даже позвонить! Черт, как же меня все это достало и Линда в том числе!»
Она стала осторожно пробираться к охранникам. Шустрый пацаненок уже держал двумя руками пистолет. «Просто очаровательно! – внутренне взорвалась Валери, - Только этого еще и не доставало!»
Она аккуратно забрала у мальчика пистолет, точнее обменяла на игрушечную саблю, и он, довольно размахивая ею, стал продираться к другим мальчишкам.
Валери хлопнула Ника по плечу, и он, вздрогнув, обернулся, держа на руках ту самую девочку, которую она давно приметила.
- Валерия Константиновна! – радостно воскликнул он.
На возглас обернулся Артем, на лице которого отражались облегчение и обеспокоенность одновременно.
- Хотелось бы знать, - сердито начала Валери, - где вы глаза растеряли?! – Она протянула Нику пистолет, - Не ваш ли?
Веселость охранника как рукой сняло, он опустил девочку, которая тут же разревелась, и пощупал пустую кобуру:
- Мой, - ошарашено произнес Ник.
- Да, - надменно промолвила Валери, - а я уже сомневаться начала.
Ник сглотнул. Это была непростительная оплошность. Можно было и с работы вылететь.
- Такое больше не повторится, - заверил он.
Валери отдала ему оружие:
- Надеюсь, - она посмотрела на Артема, - Почему вы здесь прохлаждаетесь и где Линда Николаевна?
Охранник беспомощно взглянул на нее:
- Я уже давно ее не видел.
- Прекрасно! – произнесла Валери возмущенно, - Один почти проворонил свое табельное оружие, а другой вообще не понятно чем занимается, и умудрился начальницу прозевать! Ничего себе работнички! Артем, ты хоть уверен, что Линда Николаевна с вами приезжала?
- Да, мы вместе подарки сюда занесли. Она попросила меня устроить детям сладкий стол, а сама вышла.
От стоявшего вокруг гама у Валери начала разламываться голова. Ей безумно захотелось испариться отсюда и забиться в какой-нибудь темный угол. Раз Линда исчезла, то, похоже, опять что-то стряслось. От одной мысли об этом ей стало дурно. Ну что за напасть такая! Казалось, что все беды из ящика Пандоры оккупировали, осадили их со всех сторон.
Валери посмотрела на охранников, которые сейчас мало чем отличались от нашкодивших воспитанников детского дома, разве что ростом, и тяжело произнесла:
- Давайте-ка в «Имение» и фотографа прихватите, а то он слишком увлекся.
Ник и Артем с необычайным рвением бросились к дверям, а Валери устало зашагала следом за ними. Дети по-прежнему шумели, зная, что завтра праздника не будет, а следующий может наступить нескоро.
Валери разглядывала чумазые рожицы, и на одной из них ее взгляд задержался непроизвольно. Было в ней что-то необычное. Что-то такое, что несвойственно мальчику лет пяти.
Валери присмотрелась, и ее осенило: «Усы! Рановато ему еще усы носить». В этот момент мальчик откусил пирожное, и усы прилипли к кремовой верхушке оставшейся в ладошках сдобы.


Мария Филипповна, держа пулю между большим и указательным пальцами, внимательно изучала ее. Маленький кусочек свинца мог покалечить, заставить страдать или хладнокровно лишить жизни. Все зависит от искусства и изощренного ума человека, который нажмет на курок, выпуская на свободу смертоносные несколько грамм металла.
Она была немного обижена недоверием дочери, которое Линда проявила по отношению к ней. Как Бель могла скрывать от нее то, что над ее жизнью зависла черная туча опасности? Мария Филипповна тяжело вздохнула:
- Бель, почему ты мне не рассказала всей правды? – произнесла она горестно.
- Хотела оградить вас от лишнего беспокойства, - спокойно ответил Глеб, входя на кухню.
Не ожидая никого услышать, Мария Филипповна резко обернулась и возмущенно промолвила:
- Молодой человек, вы всегда сваливаетесь как гром среди ясного неба?! Может, для разнообразия вам стоит попробовать предупреждать о своем появлении?
Глеб усмехнулся. Как это напоминало Линду! Он поднял руки, сдаваясь:
- Вы, безусловно, правы. Мне жаль, что я напугал вас.
Но не в характере Марии Филипповны было долго сердиться. Она вспыхивала, но очень быстро отходила. Ее доброта и отзывчивость не позволяли продолжительное время таить обиду или злобу. Она аккуратно поставила пулю на поверхность идеально чистого стола и произнесла:
- Ладно, забудем. Мне тоже не следовало так нападать на вас, - она посмотрела на него, в синих глазах светилась благодарность, и добавила, - Сегодня вы спасли мою дочь, - Мария Филипповна перевела взор на зловещий кусочек металла, - Если бы не вы, сегодня Линда перестала бы дышать, а значит и жить.
Она резко порывисто вдохнула, схватившись за край стола. Сама мысль о том, что она могла потерять свою Бель, приводила ее в неописуемый ужас.
А Глеб чувствовал себя неловко. Не за что было ни хвалить его, ни благодарить. Он остро ощущал свою вину. Он плохо сработал, нельзя было оставлять Линду одну, нельзя было отпускать ее то себя ни на шаг. Следовало просто приковать к себе эту упрямицу. Но он понадеялся на ее счастливую звезду и ее здравомыслие, а в результате пострадал ничего неподозревающий и безвинный ребенок.
Глеб прокашлялся:
- Мария Филипповна, давайте не будем об этом. Линда жива и в безопасности, - глухо проговорил он.
«Пока», - мысленно добавил Глеб. И никто не знал, как долго продлится это пока.
Мария Филипповна согласно кивнула и поинтересовалась:
- Наверное, Линде что-нибудь нужно раз вы здесь?
- Она наотрез отказалась отдохнуть, а вот чаем ее удалось соблазнить, - хмыкнув, отозвался Глеб.
Мария Филипповна мягко улыбнулась:
- Узнаю свою дочь, - она глянула на Глеба, - мой характер.
Он улыбнулся в ответ:
- Я уже заметил.
- Неужели? – изумилась Мария Филипповна, - Когда же вы успели?
- Когда появился на кухне, - усмехнувшись, поведал он, - Линда практически всегда встречает меня репликами очень похожими на ваши, - Глеб присел на стул и созерцал пулю, которая для пистолета была великовата, а вот для винтовки в самый раз.
Когда он увидел красный глазок прицела, пляшущий на Линде, то не мог с уверенностью сказать, было это реальностью или игрой встревоженного воображения. Теперь он был полностью убежден, что стреляли из снайперской винтовки. Но кто?
Мария Филипповна заварила чай, и в кухне завитал приятный аромат.
- Что-что, а огрызаться Бель умеет. Пожалуй, чай из ромашки сейчас будет самым подходящим напитком, - она обратилась к Глебу, - Ну а вы, не откажетесь от чашечки кофе?
- Спасибо.
Мария Филипповна приготовила напиток и села напротив Глеба:
- Я думала было зайти в спальню, но не хотела мешать вам. К тому же…
Глеб закашлялся, поперхнувшись:
- Мешать?! Почему вы решили, что можете послужить помехой?
Мария Филипповна пристально посмотрела на Глеба поверх чашки:
- А разве Линда вам не нравится?
Он опешил. Такого Глеб не мог предугадать. И что теперь ему делать, если он сам толком не понял, какие чувства в нем пробуждает Линда? И вот ее мать задала конкретный вопрос, фактически загнав его в угол.
Глеб чересчур сосредоточенно изучал содержимое чашки, а Мария Филипповна поставила свою на блюдце, которое мелодично звякнуло:
- Не предполагала, что вопрос может оказаться настолько трудным, - разочарованно произнесла она.
Ей необходимо было знать точно, как этот молодой человек относится к Бель. Она видела, что дочь впустила в свою жизнь нового человека, и это одновременно и радовало и беспокоило ее. Мария Филипповна не догадывалась о том, что чувствует Линда к Глебу и чувствует ли вообще. Сама она общалась с этим человеком не более трех раз.
Но Мария Филипповна боялась даже предположить, что произойдет, если он предаст доверие Линды. «Она просто никого не подпустит к себе. Перестанет верить людям, Бель и сейчас не особенно верит, но тогда эти малые крохи будут безвозвратно потеряны», - думала Мария Филипповна.
«Если бы вы знали, как чертовски сложно ответить на ваш вопрос!» - внутренне восклицал Глеб. Наконец, он собрался с духом и произнес:
- Я восхищаюсь ее храбростью, целеустремленностью и самообладанием, - он посмотрел на Марию Филипповну и решительно добавил, - Да, мне нравится Линда. Очень.


Линда сидела на кровати и держала маленькую ладошку в своих руках. Она корила себя, свой самонадеянный упрямый характер. Если бы она не была такой вспыльчивой, если бы хоть изредка прислушивалась к тому, что ей говорят, то всего этого можно было избежать. Если бы повернуть время вспять, изменить тот роковой момент!
Линда убрала со лба девочки взмокшую прядь волос и всхлипнула. Кого она обманывает! Даже если бы ей были подвластны стрелки времени, она поступила точно так. Никого не послушав, уехала, и вся трагедия повторилась бы вновь.
Глухие рыдания сдавливали грудь, и Линда закусила губу. Слезами все равно ничего не исправить. Она гнала от себя разъедающие душу и раздирающие сердце мысли, а жгучие сожаления по-прежнему душили ее.
Когда зазвонил телефон, Линда непроизвольно вздрогнула, таким неуместно громким и надрывным показался ей этот звук. Она тыльной стороной ладони вытерла влажные глаза и постаралась взять себя в руки. Вернуть пошатнувшееся самообладание было не таким уж легким делом.
Софья беспокойно зашевелилась, и Линда, крепче сжав ее ручку, на удивление спокойным голосом произнесла:
- Да?
- Что да?! Что да?! Где тебя черти носят?! – Валери негодовала и не собиралась сдерживать снедавшую ее ярость.
Линда устало прикрыла глаза. Ей предстояла схватка с подругой, которая явно была не в духе.
- Вэл, успокойся. Что стряслось?
- Поразительно! – возмущенно выдохнула Валери, - Мало того, что я не понятно зачем торчу на холоде, с неба сыпет какая-то гадость, так у тебя еще и провалы в памяти!
- Вэл, если ты про «Солнышко», то я все прекрасно помню, - бесцветно произнесла Линда.
- Да? Неужели?! – саркастически промолвила Валери, - Тогда это не амнезия, а намного хуже! Не-бла-го-дар-ность! Причем чернее ночи! И если ты этого не осознаешь, - бушевала она, - то могу еще раз произнести внятно и по буквам, чтобы на тебя озарение снизошло!
- Вэл, может, ты угомонишься и дашь мне вставить пару слов для разнообразия?! – сердито откликнулась Линда.
В трубке воцарилась тишина, и только недовольное сопение провозглашало, что Валери готова слушать, но все это ей очень не нравится. Вообще-то такие вспышки приключались с ней не часто, но по своей силе могли соперничать с каким-нибудь торнадо или цунами. Одним словом, такие всплески быстро возникали, но и довольно скоропалительно затухали.
Линда болезненно поморщилась. Все-таки щебенка не самое удачное место для падения. Спину неприятно саднило.
- Ты еще там? – поинтересовалась она.
- Где? – издевательски переспросила Валери.
Линда закатила глаза. Временами Вэл бывает поистине невозможной!
- В детском доме.
- Представь себе. С места не двигаюсь, все жду твоего явления! – съехидничала Валери.
- Может достаточно?! – одернула, разозлившись, Линда, - В конце концов, я всего лишь опоздала, а твое капанье на нервы не прекращается, хотя и без того тошно!
- Это тебе тошно?! – у Валери от возмущения перехватило дыхание, - У тебя хватает наглости заявлять об этом, хотя тебе не пришлось терпеть присутствие хама-фотографа, лезущего со своей камерой во все щели! И вообще не понятно, куда тебя занесло?!
Упоминание о фотографе насторожило Линду. Она встрепенулась и совершенно не заметила, как стала мерить шагами спальню.
- Вэл, прервись на секундочку. Он еще с тобой?
- Ха! Конечно! – хмыкнула Валери, - Похоже, что его и за уши не оттащить. Не понимаю, что интересного он нашел в детской площадке? Никого нет, а он вертится и вертится там.
Все внутри Линды похолодело, и сердце выпустило один удар. Безусловно, фотографа заворожило пятно крови, она была в этом уверена.
- Вэл, Вэл, немедленно уберите его оттуда и пленку постарайтесь изъять! Ты меня слышишь?! – в ее голосе промелькнули нотки паники.
- Линда, вот скажи мне, - иронично начала Валери, - у тебя только сейчас крыша тронулась или она давно уже отъехала?!
- Вэл, хватит чушь нести! Я прошу, избавься от него и пленку забери! Это чертовски важно. Клянусь, я все тебе объясню, как только ты приедешь ко мне!
- Шутка ли тащиться через весь город, чтобы увидеть твою физиономию, - не унималась Валери.
Она была сердита и не собиралась это скрывать. Лучшая подруга в который раз не оценила ее стараний, и, можно сказать, плюнула в ей в душу. Как только Виктор ее выносит?!
Воспоминание о нем немного остудило ее пыл, и Валери устыдилась подобных мыслей. Виктор любит Линду, но не смотря на это она не оставляет надежды как-нибудь повлиять на сложившуюся ситуацию.
После таких умозаключений Валери почувствовала себя несчастной и в то же время безгранично виноватой перед подругой. Какая же у нее черная душонка! Валери зябко поежилась, на душе было скверно.
- Вэл, ты меня слышишь? – раздался обеспокоенный голос Линды.
- Да, с ушами у меня все в порядке, - выдавила Валери, смягчившись, - Хорошо, Линд, я сделаю так, как ты просишь. Полагаю, Артем и Ник с удовольствием тряхнут фотографа.
- Спасибо.
- Спасибом не отделаешься, - проворчала Валери, - Вот приеду и выжму из тебя все душераздирающие тайны. Так что жди и бойся!
Линда грустно улыбнулась. Валери как всегда попала в точку. Произошедшее трудно назвать безоблачной сказкой.
- Вэл, ты прелесть!
- Я знаю, а ты-то вот об этом иногда забываешь, - упрекнула Валери.
- Исправлюсь, - пообещала Линда.
- Ага, - скептически отозвалась Валери, - Уже пуд лапши с ушей сняла.
- Нет, честное слово, исправлюсь.
- Если не прекратишь, то заставлю съесть все то, что ты мне на уши понавешивала! – угрожающе произнесла Валери.
- Тогда молчу, - с готовностью согласилась Линда, - И жду.
- Пока.
Раздались продолжительные заунывные гудки. Линда отключила телефон и пристроила его на туалетном столике у изголовья кровати. Она опустилась на колени, облокотилась о край ложа и взяла хрупкую ручку Софьи. Ладошка была горячей, но влажной, а девочка довольно мирно посапывала.
Она была такой худенькой и маленькой, что терялась на огромной кровати, сливалась с белоснежной подушкой и только рыжие кудри искрились в отблесках пасмурного дня, тусклый свет которого пробивался сквозь прозрачной чистоты окно, образуя огненный нимб вокруг головы.
Новый спазм раскаяния сжал сердце Линды, на глаза навернулись непрошенные слезы. Ей отчаянно хотелось, чтобы Софья поскорее поправилась. Все остальное сейчас не имеет значения.
«А фотограф?» - закралась неприятная мысль, но Линда тут же отмахнулась от нее. Он в надежных руках. Она не сомневалась, что Валери позаботится об этом.


Валери недовольно запихнула телефон обратно в сумочку. Разговор с Линдой не пролил свет на ее отсутствие, а, по ее мнению, еще больше напустил тумана сотканного из недосказанностей. Она поняла, что ее настроение отнюдь не улучшилось. С неба что-то моросило и так и норовило забраться за шиворот.
Валери поежилась. Дрянь, а не погода! Да и душевное состояние оставляет желать лучшего! Не то, что кошки скребутся, леопарды устроили кросс по глубинам души!
Возникало невыносимое желание сеть и разреветься прямо, не сходя с места, и вдобавок ко всему этому Линду, кажется, вновь поглотили проблемы. Валери сделала несколько глубоких вздохов подряд. Если она сейчас раскиснет, то никому легче не станет, причем ей в первую очередь. К тому же ее ждет фотограф.
Она осмотрелась. Он увлеченно что-то снимал, буквально распластавшись на земле, рядом, предпринимая безуспешные попытки его поднять, стояли Ник и Артем.
«Ну что там может быть такого интересного?» - недоумевала Валери, приближаясь к ним.
- Нам пора. Вставайте, - увещевал ползающего фотографа Артем, положив ему на плечо руку.
Тот ее нетерпеливо стряхнул и хищно улыбнулся:
- Еще пару кадров.
От одного его оскала у Валери по спине пробежали мурашки. «Какой все-таки отвратительный человек! – брезгливо подумала она, - Любой стервятник позавидовал бы ему!» Она вплотную подошла к ним и неодобрительно посмотрела на охранников.
- Вы не могли бы убрать свою очаровательную ножку! – нетерпеливо произнес фотограф, и Валери ощутила прикосновение холодной и мокрой руки к своей лодыжке. Она с омерзением взглянула на его руку и сделала шаг в сторону.
- Премного благодарен, - оскаблился он.
Валери сдерживала неожиданно подступивший приступ тошноты. Этот человек заставлял ее испытывать всю гамму скверных чувств и ощущений. Ее взгляд соскользнул с плешивой головы фотографа на объект его поклонения.
Это была обычная лужа, и она совершенно не видела в ней причины ни переживаний Линды, ни одержимости фотографа, хотя… Цвет у нее был какой-то особенный кирпично-коричневый, что ли? И потом откуда среди ясного дня взяться луже? Дождь, несмотря на то, что сыпавшую с неба морось трудно было назвать полноценным дождем, не успел еще налить этот микроокеан.
Валери нахмурилась. Она не была специалистом, но начала подозревать, что это подсохшая кровь. А это уже могло заставить фотографа, как зачарованного, ползать у их ног. Он учуял сенсацию.
Валери посмотрела на охранников:
- Ребята, ну-ка, встряхните его, боюсь, как бы он вовсе в пресмыкающегося гада не превратился.
Глазки-бусинки злобно сверкнули:
- Острите, дамочка, острите. Я тут такое нарыл, вам не поздоровится, - пригрозил он.
- Ник, Артем, вы поприростали, что ли? – воскликнула Валери.
Оба охранника подхватили фотографа под руки, и в одно мгновение он повис в воздухе, бултыхая ногами.
- Поставьте меня! – верещал он.
- Мы всего лишь вернули вам человеческий лик, - саркастически произнесла Валери, предполагая, что таковой он давно выменял на порцию громогласных сплетен, превратившись в падальщика.
- Я собью с вас спесь! – кричал фотограф, - Вы по-другому запоете!
Валери улыбнулась самой очаровательной лучезарной улыбкой:
- Вам не кажется, что вы не в том положении, чтобы угрожать, - она красноречиво посмотрела на беспомощно дрыгающиеся в воздухе ноги.
Он выглядел так нелепо, что Артем невольно хохотнул. В растерянности фотограф ослабил мертвую хватку, пленившую камеру. Валери, все это время гипнотизировавшая фотоаппарат, не стала упускать счастливую возможность и резким движением вырвала его.
- Эй! Вы не имеете права! – завизжал фотограф, - Это принадлежит мне!
Валери, продолжая улыбаться, засветила пленку и дружелюбно произнесла:
- Не спорю, - и вернула камеру в трясущиеся ручонки фотографа.
- Вы…. Вы… - он задыхался от бессильной злобы и возмущения, - еще пожалеете!
Валери не мигая, посмотрела на этого по сущности своей тщедушного человечка и промолвила:
- Уже боюсь, - и, повернувшись к охранникам начала деловито распоряжаться, - Ник, ты останешься здесь и убедишься, что предмет обожания нашего фотографа смыт с лица земли. Артем, по дороге в «Имение» ты постараешься, чтобы наш знакомый не доставил никому хлопот. Ясно?
Оба согласно кивнули. Фотограф уже как-то обмяк и висел бесформенной массой. Казалось, что вместе с пленкой погибла и вся его бравада. Его поставили на землю, и Артем под локоть повел его к машине. Ник отправился разыскивать шланг или что-нибудь похожее.
Впервые за сегодня Валери, созерцая рвение охранников, позволила себе облегченно вздохнуть. Она не отрицала, что, возможно, впереди был ворох проблем, но пока она получила маленькую, но такую необходимую передышку.


После разговора с Валери Линда почувствовала, что выдохлась. Силы ее были истощены. Нервное напряжение, в котором она жила все эти бесконечные дни и питавшее ее способность противостоять ударам, разом куда-то схлынуло. Сейчас какая-то глухая опустошенность медленно разливалась по всему существу Линды, неотвратимо превращая ее в безвольную куклу.
Как она устала бороться, сопротивляться! Почему бы ей просто не спустить все на тормозах и плыть по течению? Что с того, что кто-то неотрывно преследует ее, то и дело посягая на ее жизнь? Почему бы не уступить и не сдаться? Тогда наконец-то наступит долгожданный покой, и она никому не будет нужна. Все страсти растают подобно предрассветной дымке.
Мысль о смерти уже не казалась такой пугающей, а желание прекратить, на ее взгляд, абсолютно бессмысленное трепыхание с надеждой хвататься за возможное избавление от пакостей и напастей привлекало все больше и больше. Не прилагать усилий и все отдать на волю случая. Разве может быть что-нибудь легче и спокойнее этого?
Линда уронила голову на кровать, чувствуя, как капля за каплей улетучивается желание пытаться что-нибудь изменить. Хотелось тишины и умиротворения.
Она медленно погружалась в какой-то густой туман гнетущих размышлений. Жаль, конечно, огорчать маму, но у нее есть Эдуард Бронеславович. И хоть он не заменит Линду, но послужит достаточным утешением.
Вихрь мрачных мыслей завладевал Линдой методично и упорно, вырубая на корню любые побеги способные встряхнуть ее, прогнать безысходность и терзающую душу обреченность.
Тупая боль навязчивой мухой стучала в висках, лишая сил осознанно принимать решения. Линду поглотила апатия. Ей было невыносимо трудно заставить себя сдвинуться с места, хотя бы для того, чтобы переодеться, сменить разорванную испачканную блузку на что-нибудь приличное.
Она порывисто вздохнула и попыталась приподнять отяжелевшую голову, которая отказывалась повиноваться. Линда бесцельно опустила взгляд. Белеющее пятно бумажного листа больно резануло по глазам. На секунду она зажмурилась, чувствуя, как внутри закипают слезы отчаяния.
Ну как, как она может перестать бороться и смириться с казалось бы неизбежным?! Ведь от нее так много зависит, что она просто не смеет подвести их! Разве она в состоянии осознанно причинить горе своей матери, бросить на произвол судьбы маленького человечка, который всецело находится во власти ее прихоти?
В этот момент Софья беспокойно зашевелилась и хрипло вздохнула. Линде стало безумно стыдно за свою слабость. Бедному ребенку гораздо хуже. К тому же он беззащитен и несет незаслуженные страдания. Линда была противна сама себе, она презрительно скривилась.
Она не выносила малодушия и вот сейчас сама выказала это недостойное чувство во всей его неприглядной красе. Линда упрямо тряхнула головой и, поморщившись, от боли, решила, что непременно обязана разобраться со всеми кознями и происками неизвестного врага. Ее гибель ни на что не повлияет. Где гарантии, что охота не коснется матери или Валери? Разве можно знать, что в это мгновение творится в поврежденном мозгу преследователя?
«Так не пойдет, надо собраться, - наставляла себя Линда, - нужно сконцентрироваться». Она разгладила соскользнувший на пол рисунок: «Если ты сейчас струсишь, то разве будешь соответствовать образу бесстрашной принцессы? К тому же Софья, очевидно, считает, что тебе принц всемогущий ни к чему, ведь ты сама в состоянии со всем разобраться».
Линда усмехнулась: «Даже едва знакомый с тобой ребенок непоколебимо верит, что ты всесильна! А на деле оказывается, что оригинал серьезно проигрывает изображению!»
Линда еще раз посмотрела на принцессу, мирно выгуливающую единорога. Трудно было предположить, что она подвержена подобным душевным метаниям.
«Ну что ж, будь добра, соответствуй созданному тобой же идеалу!» - раздраженно подумала Линда, поднимаясь.
Пора привести себя в божеский вид. Кстати, придется еще поломать голову, как объяснить все Валери, но при этом не рассказать лишнего, ведь она до сих пор пребывает в неведении относительно многих вещей. Линда была еще не готова посвятить подругу во все хитросплетения, и с каждой недосказанностью и утайкой паутина полуправды полу-лжи разрасталась с невероятной скоростью.
Ей хотелось во всем сознаться, но многочисленные объяснения основательно подорвали бы ее самообладание, поэтому придется повременить.


Глава 11.
Лика металась по комнате, периодически останавливаясь в центре и капризно топая ножкой, она гневно восклицала: «Как он посмел?!» И снова принималась мерить шагами комнату.
Сергей сидел в глубоком кресле и из-под опущенных ресниц наблюдал за мельтешением Лики. Он лениво потягивал виски, попутно отмечая, что у Глеба совсем недурной бар и вкус.
Беготня Лики продолжалась довольно долго и порядком утомила его. Где-то в глубинах сознания закралась похожая на пронырливую змею мысль: «Интересно, как Глебу еще удалось не свихнуться?! Она может действовать на нервы часами и ни капли не устать!»
Сергей резко выпрямился, подобное течение дум негативно сказывалось на глубокой симпатии, которую он испытывал к Лике. Он посмотрел на нее сквозь бокал с виски: она по-прежнему хороша, несмотря на свою страсть к розовым нарядам, и потом, скорее всего, что именно Глеб и его поведение отрицательно отражаются на ее чутком характере.
Он быстро осушил бокал и участливо, но не без легкой иронии осведомился у беспокойно снующей Лики:
- Солнышко, а ножки у тебя не болят? Ты уже несколько десятков километров намотала.
Лика внезапно остановилась и обижено глянула на него:
- И ты туда же! Вы, что все сговорились, чтобы сделать мою жизнь несносной?!
Она отнюдь неэлегантно плюхнулась в рядом стоявшее кресло, и глаза ее забрезжили морями непролитых слез. Лика трагическим жестом прикрыла плаксиво изогнувшиеся уста.
Сергей мысленно воздел руки к небу. Он и не предполагал, что столь переменчивое настроение Лики может так раздражать. Он поставил бокал на стол и, приблизившись к ней, присел на корточки:
- Солнышко, у меня и в мыслях подобного не было! – произнес он мягко.
- Неправда! – горестно воскликнула Лика, - Вы все ополчились против меня!
Пересилив недовольство, Сергей ласково взглянул на нее:
- Ну что ты! Я действительно беспокоюсь о тебе. Тебя совсем недавно выписали, а ты уже так нагружаешь себя. Это просто неразумно!
На длинных ресницах Лики задрожали первые слезинки, и она порывисто всхлипнула:
- Вот теперь ты меня дурой обозвал! Разве я могу тебе верить после этого?!
«Она обладает поразительным умением все передергивать и переворачивать с ног на голову!» - с некоторой долей восхищения подумал Сергей. Он осторожно вытер большим пальцем одиноко скользившую слезу по румяной щечке Лики.
- Ликочка, неужели ты действительно полагаешь, что я могу тебя обидеть?!
Она театрально взмахнула руками:
- А почему бы и нет? У тебя перед глазами такой пример! Глеб даже секундочки не колебался и разбил мое сердце, улетев в неизвестном направлении! Так что меня не удивит твое стремление меня задеть!
- По-моему, ты слишком все драматизируешь, - произнес мягко Сергей, взяв ее прохладную ладошку, - Начнем с того, что я не Глеб, и хоть являюсь его другом, но это не значит, что одобряю его поведение.
- Правда? – недоверчиво спросила Лика.
Вторая крупная слеза трепетала на кончике ресниц, и казалось целиком и полностью ее судьба зависит от его ответа. Если слова будут верные, слеза, безусловно, испарится, а если нет, то станет началом или потопа, или второго Ниагарского водопада. Все эти соображения лихорадочно проносились в его голове.
- Какие могут быть сомненья?! – аккуратно подбирая слова, начал Сергей, - Я же здесь с тобой и, заметь, обсуждаю своего лучшего друга за его спиной. Согласись, что это достаточное доказательство того, что я дорожу тобой и твоим обществом.
Лика робко улыбнулась, а слеза незаметно растворилась.
- А все-таки Глебушка – изрядная бука, - заявила она, и озорная искра мелькнула в глубине голубых глаз.
- А то, - поддержал Сергей, - Ему должно быть безумно совестно.
- Вот-вот, - подхватила Лика, приободрившись, - Иногда мне кажется, что он меня совершенно не любит. Понимаешь, он относится ко мне как к взбалмошной дурочке. Но ведь я не такая? – она просяще взглянула на Сергея, снова готовая расплакаться в любой миг.
Она жаждала похвалы, подтверждения своей исключительности и уникальности.
- Ты – золото! – вполне чистосердечно ответил Сергей, утопая в голубом сиянии миндалевидных глаз, - И мне жаль, что Глеб так мало тебя ценит.
Лика почувствовала, что за спиной выросли крылья. Ей стало легко и солнечно на душе.
- Сереженька, чтобы я без тебя делала! Ты такой заботливый и добрый, - она робко прикоснулась к его щеке, - Ты всегда рядом.
Она закусила нижнюю губку, от чего стала выглядеть ранимой и беззащитной.
В эту минуту в Сергее запенилось и заискрилось желание, как следует прочистить мозги Глебу. Заставить его открыть глаза и, наконец-то, осознать каким сокровищем он обладает. И навсегда отбить у него охоту обижать ее будь-то словом, или делом.
Сердце Сергея учащенно забилось. Он боялся расстроить жестом, взглядом ауру очарования, окружавшую их сейчас. Ее глаза светились нежностью, граничившей с любовью, что буквально сводило его с ума. Она была рядом такая легкая и обворожительная, а весь остальной мир просто перестал существовать. Да разве есть что-нибудь или кто-нибудь способный затмить ее? Само предположение уже казалось Сергею абсурдом.
Лика нежно смотрела на него, а внутри у нее все молчало. Теперь ей с ним не интересно, он влюблен, покорен. Ну на что он ей? По природе своей она была необдуманно коварна. Ей всегда нравилось наблюдать за реакцией противоположного пола на перепады своего настроения.
Порой ей хватало одного взгляда, чтобы подчинить своей воле любого. Она была искусна в этой сфере, и поведение Сергея красноречиво свидетельствовало о том, что она стала неоспоримой победительницей. Зная себя, Лика не сомневалась, что теперь одно лишь присутствие Сергея будет навевать на нее скуку.
Она хотела завоевать совсем не его. Если разобраться, Сергей ей вообще не нужен. Она стремилась подчинить Глеба. Одно его имя уже вызывало в ней бурю недовольства. Он все время ускользал от нее, и уж если быть честной до конца, то никогда и не относился к ее истерикам настолько серьезно, чтобы эмоционально зависеть от нее.
Лика по-прежнему не сводила нежного взора с Сергея, замечая малейшие метаморфозы, происходившие в глубине его глаз. Хищная мысль завибрировала в ее голове: «Может, не стоит сразу выбрасывать тебя за борт как неудачника? В конце концов, ты всего лишь пал жертвой моих чар. Ты недурен собой и вполне сойдешь как запасной вариант».
Лика ласково улыбнулась, а Сергей почувствовал, как все внутри медленно плавится от лучей ее улыбки. Он мучительно сожалел, что не имеет на нее никаких прав. Как бы его не тянуло к ней, Глеб все еще оставался его другом. Даже если наплевать на нравственность, мораль и тому подобную чушь, то его поведение все равно будет скотским.
Сергей мысленно скрипнул зубами. Глеб хоть и порядочная сволочь, но он не должен пасть так низко, чтобы увести девушку друга. В конце концов, это их личное дело, и ему не следует совать сюда нос. «Но она такая притягательная! – с тоской подумал он, - Но может, Глеб любит ее, пусть даже и не говорил ему об этом. И потом, это женская привилегия обмусоливать свои чувства, а они не могут опускаться до подобных излияний».
Что-то внутри Сергея настойчиво требовало, чтобы он разрушил интимность, обволакивающую их. Неизвестно, когда вернется Глеб и как отреагирует на неординарную сцену. Однако можно предположить, что бурной радости данное представление в нем не вызовет.
Сергей мрачно чертыхнулся и нехотя начал отстраняться. Лика молниеносно уловила перемену. Необходимо было срочно закрепить победу. Она не могла позволить, чтобы он тоже улизнул. Это было бы слишком.
«Нельзя терять ни секунды! – засуетилась она и различила едва уловимый звук открываемой двери. Глаза ее коварно блеснули, - Ревность! Вот идеальное средство подчинить несговорчивого осла типа Глеба себе!» Это решило все.
Лика покачнулась и обвила руками шею Сергея. Он немного опешил:
- Солнышко, ты что?
Но в следующее мгновение Лика запечатала ему губы поцелуем. С глухим стоном Сергей капитулировал, прижав ее к себе. Лика ликовала. Она выиграла, он повержен!
На пороге комнаты, облокотившись небрежно о дверной косяк, за всем этим безобразием равнодушно наблюдал Глеб.
- Замечательный кадр! – насмешливо произнес он, сверля глазами друга.
Лика и Сергей виновато отпрянули друг от друга.


Глеб осторожно заглянул в спальню, держа чашку душистого чая. Разговор с Марией Филипповной посеял смуту в его так хорошо контролируемом внутреннем мире.
Теперь он сам уже ничего не понимал. Раньше все было ясно и четко: кто-нибудь обращался к нему за помощью, он ее оказывал, и они расходились. Но сейчас все было так запутано: он толком еще не мог ни чем облегчить существование Линды, а уже, и не заметил, как успел прикипеть к ней за столь короткий срок.
Глеб вздохнул, кажется, Линда задремала. Голова спокойно лежит на кровати, а руки по-прежнему не выпускают ладошку девочки. У него защемило сердце, такой трогательной и легко уязвимой выглядела его Линда.
Он вздрогнул. Откуда взялась это вздорная мысль? Ведь она не принадлежит ему и вряд ли будет. «А ты уверен, что тебе хотелось бы этого?» - неуверенно он спросил сам себя. И в тоже мгновение без колебаний решил, что да. Такое неоспоримое желание видеть ее рядом с собой, быть с ней пронзило все его существо.
Ему хотелось подхватить спящую Линду на руки, прижать к себе и закрыть от всех бед. Было просто несправедливо, что столько неприятностей сыпалось на ее голову, ее хрупкие плечи. Ему хотелось согреть ее. Почему-то Глеб был уверен, что она замерзла, заковав себя в броню отчужденности, и тем самым отгородилась от окружающего мира, страдала от душевного холода, хотя, наверняка, Линда не признавалась в этом даже себе.
Но вопреки своим жгучим желаниям Глеб не двинулся с места. Мирная картина была бы непременно разрушена, а он любовался ею, позволяя тем самым слегка окунуться в мечты.
Если бы он только знал, какую ожесточенную борьбу ведет с собой Линда. Если бы он уловил невидимые вибрации безнадеги, исходившие от нее, то, не сомневаясь ни секунды, пришел бы ей на помощь и сумел разогнать мрачные тучи, нависшие над ней.
Но Глеб был измотан. День плавно перетекал в вечер. За окном серело, и его седьмое чувство отказывалось реагировать на чтобы-то ни было. Он аккуратно прикрыл дверь, так и не решившись нарушить, как он полагал, сон Линды.
Глеб устремился на кухню, где все также хозяйничала Мария Филипповна:
- Кажется, она задремала, - произнес он, ставя чашку на стол.
- Оно и к лучшему, - согласилась Мария Филипповна, вытирая руки о полотенце, - Сон – хороший лекарь.
- Вы правы, - откликнулся Глеб устало, проводя по волосам.
- Да вы присядьте, - засуетилась Мария Филипповна, отметив, как посерел ее собеседник, - Я же вижу, что вы с ног валитесь. Может, приготовить чего-нибудь?
Глеб восхищенно и благодарно глянул на нее. Какая сила духа! Дочь висела на волосок от гибели, а у нее еще достает сил заботится и о нем.
- Спасибо огромное за гостеприимство, - сердечно произнес он, - Но мне действительно пора.
Мария Филипповна нахмурилась:
- Вы уверены, что это хорошая идея?
Глеб улыбнулся:
- Абсолютно. Не стоит беспокоиться.
Мария Филипповна вздохнула, было видно, что все доводы она исчерпала:
- Ну, хорошо, - неохотно сдалась она, - Я вас провожу.
Уже стоя в дверях, Глеб посмотрел на спутницу и неожиданно спросил:
- Мария Филипповна, а почему Бель?
Она недоуменно взглянула на него.
- Почему вы называете Линду Бель? – пояснил Глеб.
Мария Филипповна мягко улыбнулась:
- Ну, во-первых, она у меня красавица, - произнося это, она внимательно следила за реакцией Глеба.
У него не дрогнул ни один мускул. «Значит, он тоже так считает!» - радостно подумала она, и сердце весело замурлыкало.
- Я и не отрицаю очевидного, - промолвил Глеб.
«Ах, молодой человек, - подумала Мария Филипповна, - если бы вы знали, как много людей не согласились бы с вами! Пожалуй, об этом упоминать не стоит».
- Да и потом, - продолжила Мария Филипповна, - ее полное имя Белинда, а сокращенно я зову ее Бель.
Глеб на секунду задумался. Белинда. Это смутно напоминало о чем-то, но вот о чем?
- Насколько я заметил, кроме вас, ее так никто не величает, - произнес Глеб.
Мария Филипповна погрустнела:
- Она запретила.
- Почему? – изумился Глеб, - Ведь оно звучит красивее многих имен.
- Она его не любит.
- Но почему? – продолжал недоумевать Глеб.
- А вот это, молодой человек, - наставительно начала Мария Филипповна, - пусть она вам и объяснит. Негоже обсуждать мою дочь за ее спиной.
- Вы правы, - сдался Глеб, предпринимая последнюю попытку, - Но если она не раскроет тайну, что тогда?
Мария Филипповна хитро прищурилась: «Ну и настойчивый же!»
- Если подобное произойдет, то обещаю рассказать все сама.
- Договорились, - улыбнулся Глеб, - Ну что ж, до свиданья. Передайте Линде… - он на короткий миг замялся.
- Так что же? – решила подтолкнуть Мария Филипповна, видя его колебания.
- Да так, ничего. Всего доброго. Спасибо за заботу Мария Филипповна, - Глеб галантно склонился над ее рукой, а она зарделась от удовольствия.
- Полно вам, молодой человек. Вам надо хорошенько отдохнуть и сил поднабраться.
- Обязуюсь выполнить все в точности, - торжественно промолвил Глеб и, двери, подъехавшего лифта, скрыли его от Марии Филипповны.
Запирая входную дверь, она пришла к выводу, что этот молодой человек решительно нравится ей. И она будет только безгранично рада, если у Бель с ним все сложится.
«По-моему, он чуточку влюблен в тебя, Бель! – довольно подумала Мария Филипповна, - В конце концов, все проблемы улягутся, и мне бы не хотелось бы, чтобы он исчез из твоей жизни вместе с ними».
Садясь в машину, Глеб снова ощутил ту смутную тревогу, которая не давала ему покоя все это время, не смотря на то, что он старательно гнал ее от себя прочь. Для одного дня лимит неприятностей уже был просто исчерпан, но что-то мешало мирно уехать домой и передохнуть.
Глеб чертыхнулся. Как бы ему не хотелось, но видно придется заглянуть в «Имение» для успокоения души. Благо это было по дороге домой и нет необходимости делать дополнительный крюк.
«Интересно, что занимает сейчас Лику? – внезапно подумал Глеб, отметив, что впервые за долгий сегодняшний день только теперь вспомнил о ней, - Наверняка, беснует, хотя уже уйма времени протекла».
Мысленный образ бьющейся в истерике Лики заставил его мрачно нахмуриться и брови сошлись на переносице. «Ну почему, она хотя бы изредка не может держать себя в руках? Без сомнений накинется на меня с порога и начнет пилить. Господи, почему же я до сих пор терплю ее несносный характер?! – сердито думал он, и ответ пришел сам собой, - Мне ее жаль, она так наивна, что непременно пропадет без меня. Да и совесть ворчит, ведь из-за меня, хоть и косвенно, но все равно из-за меня она оказалась в реанимации»,
Такой невеселый диалог вел с собой Глеб, подъезжая к «Имению». Он издали заметил, что обе машины преспокойно стояли в гараже. И не было здесь ничего странного.
Внезапно Глеб насторожился. Кто-то вертелся возле «Volvo» Линды. «Какого черта!» - взорвался он, выпрыгивая из машины. Человек увлеченно возился, стоя на четвереньках. Верхняя часть туловища была скрыта днищем автомобиля.
Глеб подошел сзади, прокашлялся и вежливо осведомился:
- Механикой увлекаетесь?
Человек торопливо стал выбираться и в спешке сильно ударился головой о днище. Наконец, он выпрямился, потирая ушибленное место.
- Артем? – не без некоторой доли удивления изрек Глеб.
- Здравствуйте, - бесхитростно улыбаясь, произнес охранник.
- Что ты тут делаешь? – придя в себя, спросил Глеб.
Артем замешкался:
- Вы не подумайте ничего дурного. Просто… - он протянул ладонь, на которой покоилась бархатная коробочка в форме сердца, - Делал обход, задумался и нечаянно выронил.
Глеб смотрел на коробочку как на инопланетное существо. А что он подумал? Бомба! Господи, неужели он становится параноиком?!
Артем переминался с ноги на ногу. Глеб заметил, что он сгорает от желания задать мучивший его вопрос. Глеб ободряюще глянул на него:
- Ну, выкладывай.
Артем открыто заулыбался. «Возьми себя в руки, ну какой он террорист?!» – выговаривал себе Глеб.
- Я вот тут предложение собираюсь сделать, - смущаясь, начал Артем – Вы не оцените?
- А кто счастливица? – спросил Глеб, радуясь, что хоть у кого-то еще происходят светлые события.
- Наташа! – с гордостью произнес Артем.
Глеб осторожно открыл коробочку. Изящное колечко воззрилось на него гранатовым глазком. «Ну, что я смыслю в этом, - с досадой подумал он, - Кольцо как кольцо. Ну, какой из меня советчик?»
Однако, видя волнение Артема, он вернул драгоценную коробочку и серьезно сказал:
- Оно бесподобно, а Наташе определенно повезло.
- Спасибо вам, - воскликнул Артем, - Прямо гора с плеч свалилась, все боялся, что оно глупо выглядит.
- Да брось ты, - поддержал Глеб, непроизвольно проникаясь симпатией к этому славному малому, - Главное, чтобы от всего сердца.
- О, об этом не беспокойтесь, - уверил Артем, и Глеб безоговорочно поверил ему, - Но вы ж сюда не за этим приехали? – встрепенулся Артем.
- Да, решил убедиться, что все в порядке. Осмотреться хотел, - в ту же секунду Глеб возжелал откусить себе язык. Ведь никто не знает, что он частный сыщик, а обычным журналистам не положено разведывать обстановку. Вот теперь он молился, чтобы Артем не заметил его оплошность.
Но, по-видимому, его волнения были напрасны: окрыленный Артем украдкой бросал взгляды на заветную коробочку и вполуха слушал Глеба.
- Не беспокойтесь, у нас тут полный порядок. Да и Валерия Константиновна позаботилась, чтобы возле «Солнышка» все убрали.
- Понятно, - произнес Глеб, мысленно облегченно вздохнув, - Пожалуй, я поеду.
- Конечно. Спасибо за консультацию, - промолвил Артем, бережно пряча коробочку в нагрудный карман.
Глеб хмыкнул:
- Пустяки, в любое время.
- Вы смотрите осторожно, - предупредил Артем, - не дороги, а смертоубийство какое-то.
- Постараюсь, - откликнулся Глеб, махнув на прощанье рукой.
Когда он снова садился в машину, с неба срывался крупными хлопьями первый снег вперемешку с огромными каплями дождя. «Да уж, погода не летная! – подумал он, заводя мотор, - Пора домой».
И вот теперь, находясь в стенах родной квартиры, после всех «радостных» сюрпризов сегодняшнего дня он созерцает пикантную сцену. Его верный друг и столь же верная подруга. Хороша парочка!
Они отпрянули друг от друга, а Глеб вальяжно прошел в комнату и устроился в кресле, которое не так давно занимал Сергей.
- Ну что же вы остановились? Продолжайте, - процедил Глеб, сквозь стиснутые зубы.
Сергей прокашлялся и поднялся:
- Не думай ничего плохого.
- А зачем мне думать, если у меня есть прекрасная возможность видеть? – елейным голосом произнес Глеб, внутри у него все клокотало от ярости и уязвленного самолюбия.
Сергей взъерошил волосы:
- Зря ты так. Ведь ничего не произошло.
- А хотелось бы? – Глеб впился взглядом в виноватое лицо Сергея. Краем глаза он отметил, что Лика была на грани очередной истерики.
- Милая моя, так-то ты по мне скучала? – издевательски спросил он, глаза его стали колючими.
Лика вскочила и, сжав кулачки, провизжала:
- Ты невыносим! Жестокосердное чудовище!
- Безусловно, ты права, моя верная Пенелопа, - неприкрытый сарказм выбил из-под Лики почву окончательно.
Из глаз брызнули слезы, и, резко развернувшись, она пулей вылетела из комнаты. Она с поразительной ясностью осознала, что выбранная тактика оказалась неверной. Она ожидала увидеть полную страстей ревность, хотела расшевелить Глеба, но поняла, что ошиблась. Теперь она могла потерять его и возможно навсегда.
«Нет, нет, нет! Это никуда не годится! Надо что-то придумать! – Лика лихорадочно пыталась собраться с мыслями, - Кто-то сказал, что лучшая защита – нападение! Придется попробовать».
Дверь ее спальни с грохотом захлопнулась. Какой-то миг двое мужчин наблюдали за ее уходом. Для Сергея комната сразу безнадежно потускнела и опустела. Он остался один на один с другом, которому не был в состоянии взглянуть в глаза.
Сергей мог поклясться, что это Лика поцеловала его, а он только помышлял об этом. Если бы она так неожиданно не затеяла подобное представление, он бы не отважился на столь неприглядный поступок, все-таки дружба с Глебом много значила для него.
Коварная мысль закружилась бешеной каруселью в его сознании: «Она знала! Знала, что скоро объявится Глеб!» Сергею стало слегка дурно. Неужели Лика способна подстроить такое? В следующее мгновение он твердо задушил сомнения. Это просто стечение обстоятельств, нелепая прискорбная случайность.
- Глеб, - осторожно начал Сергей, - Она была одинока.
- О, а ты как истинный джентльмен готов был скрасить ее существование, - иронично огрызнулся Глеб.
Сергей рассердился. Неужели он не понимает, что сам виноват в случившемся?
- Знаешь что, ты тоже хорош!
- Да ну? – полюбопытствовал Глеб, сверля друга взглядом.
- Нечего ее было бросать и лететь неизвестно куда! Сам виноват! – огрызнулся Сергей.
- Понятно, - протянул Глеб, - На будущее: если у тебя появится жена или девушка, а тебя срочно вызовут на оперативную работу, я постараюсь утешить ее, а вину свалю на будущего мужа-рогоносца! А что? Очень даже удобно!
- Вот как?! – вскипел Сергей, - И это твоя благодарность, что я нянчился с ней?!
- А кто тебя просил нянчиться?! – прорычал Глеб, поднимаясь, - Доставить ее домой – это не значит, забраться к ней в постель!
- Но этого не было! – воспротивился Сергей.
- Но могло бы! – отрезал Глеб, и внезапно ощутил, что все события дня придавили его гирями пудовой усталости. Ему стало абсолютно безразлично, могло или нет произойти то, что он остановил своим появлением.
- Мне лучше уйти, - хмуро произнес Сергей.
- Это будет разумно, - бесцветно проговорил Глеб, - Выясним все в другой раз.
Он не заметил протянутой руки Сергея. И продолжал неподвижно стоять, пока не растаяли последние глухие звуки шагов. Не то чтобы поцелуй Лики и Сергея смертельно ранил его сердце. Все-таки он не настолько любил ее, чтобы по-настоящему страдать от подобных явлений.
Его покорежило предательство Сергея. Как лучший друг он не должен был позволять себе распускать руки. Глеб помассировал гудевшие виски, безумно хотелось спать.
Он сожалел, что не приехал на пять минут раньше, чтобы избежать неприятного открытия. А теперь еще предстоит разборка с Ликой.
Глеб поморщился. Кажется, без припадков истерии не обойдется. Ну что ж, не зачем откладывать, лучше встретить все разом и положить конец их затянувшимся отношениям. Выпрямив плечи, он постучал в закрытую дверь спальни Лики.
Дверь распахнулась, явив его взору разъяренную девушку, и тут же захлопнулась перед его носом. Кто бы мог подумать, что Лика способна на сильные эмоции?!
- Что это значит? – недовольно проворчал Глеб.
Дверь снова распахнулась, ударившись о стену:
- Я тоже хотела бы знать, как расценивать твое поведение! – вскрикнула Лика.
- Мое поведение?! – переспросил Глеб, поперхнувшись и удивленно изогнув бровь.
- А чье же? Как ты посмел бросить меня после выписки?! Оставить меня одну, когда я так в тебе нуждалась! – Лика была воплощением праведного гнева, и ростки вины стали робко пробиваться где-то глубоко внутри него.
- Хватит изворачиваться, - нашелся Глеб после некоторой заминки, но Лика успела отметить, что он дрогнул.
- Это я-то изворачиваюсь?! – возмутилась она, - Мне интересно послушать твои оправдания, тогда и решим, кто изворачивается!
- А ты уверена, что я должен отбеливать себя? – скептически осведомился Глеб, - Позволь мне напомнить, что не я пылко целовался за твоей спиной.
Лика заломила руки, и в глазах блеснули горошины безотказно действовавших слез:
- Давай, свали всю вину на меня! Воспользуйся моей беззащитностью, - она умоляюще заглянула в такие обыкновенно теплые карие глаза, которые холодно, насмешливо и пренебрежительно смотрели на нее сейчас, и добавила практически шепотом, - Давай, издевайся над моей любовью, которая делает меня столь ранимой.
Лика отвернулась, плечи ее содрогались от беззвучных рыданий. Глеб взъерошил волосы. Он и не предполагал, что она так привязана к нему. Ему всегда казалось, что ей с ним просто удобно. Он никогда ни в чем не отказывал и думал, что это вполне устраивало ее. Неужели он ошибался? Неужели ее чувства так глубоки?
Глеб никогда не мог равнодушно относится к женским слезам. Несмотря на то, что Лика часто прибегала к этому оружию, они по-прежнему вызывали в нем чувство вины такое всепоглощающее и сильное, что он невольно вместо должного гнева испытывал жалость.
Он приобнял ее за плечи и прошептал:
- Любовь говоришь? Тогда зачем вся эта комедия в гостиной?
Лика всхлипнула и прильнула к нему, спиной ощущая спокойное биение его сердца:
- Мне хотелось заставить тебя страдать так, как ты вынуждаешь меня.
Глеб усмехнулся. Несомненно, Лика расстроится, если узнает, что ее стрела не достигла цели. Но стоит ли раскрывать ей на это глаза? Глеб сомневался.
- Ну что ж, теперь мы квиты, - мягко произнес он и поцеловал Лику в макушку, - Только прошу, впредь избегай подобных испытаний. Хорошо?
- Обещаю, - прошелестела Лика.
Слезы давно высохли. Он снова рядом. Она победоносно улыбнулась. Вечерние сумерки предусмотрительно скрыли подобное проявление радости от глаз Глеба.


Сумерки – предвестники ночи, подкрадываясь, как хищник из глубины джунглей, окружали, обволакивая, город, цеплялись за стены домов, фонари, шпили церквей, бесстыдно поглощали день.
Сидя у окна, он бесстрастно созерцал неминуемую победу тьмы. Кончик сигареты, ярко вспыхивая, безжизненно повисал каплей пепла. Мокрые хлопья снега, оседая на стекле, безвольно скатывались вниз, оставляя влажные следы.
Он опять проиграл. Эта пронырливая лиса снова ускользнула! Человек скрипнул зубами и злобно загасил окурок. Почему ему так не везет? Где он допустил промах? Почему каждый раз, когда обстоятельства складываются в его пользу, в последний момент солнце фортуны отрекается от него?!
Он вновь нервно закурил, выпустил струю голубоватого дыма. Все равно она за все ответит! Надо только понять, почему так сложно до нее добраться? Надо все как следует обмозговать. Она всего лишь такой же кусок плоти, как и он, а не богиня. Жалкий человечишка и не более!
Внезапно зубы блеснули коварным оскалом. Как он мог выпустить подобное? Ах, как мало внимания он уделял этому! Но ничего, теперь он исправится. Теперь фортуна не станет воротить от него свой нос!
Человек, не смотря на поражение, был весьма доволен собой. С этого момента все пойдет как по маслу. Просто слишком много людей вьется вокруг этой стервы. Неужели им невдомек, что она смертельно опасна, как бомба замедленного действия? Неужели их жалкие хилые умишки не в состоянии понять этого?
Слишком много людей – это всегда плохо, всегда вносит ряд сложностей. Человек опять хищно улыбнулся. Он во всем разобрался и теперь ему, несомненно, повезет. Слишком много людей – назойливый камень преткновения.
Он выпустил правильной формы кольцо сигаретного дыма. Если мыслить рационально, то почему бы не проредить их ряды? Почему бы ему не заняться прополкой?
От этой идеи человек зловеще хохотнул, а затихарившаяся в ванне Ольга от испуга выронила тюбик крема, который с оглушительным грохотом упал на кафельный пол. Она внутренне сжалась, мысленно проклиная злосчастный крем.
После его попытки выцедить из нее жизнь, Ольга старалась не попадаться ему на глаза. В ней поселился острый цепкий страх. Она порывалась вернуться на работу, но чутье подсказывало ей, что ее непременно обвинят в кражах, как только она переступит порог «Имения». Так она и сидела безвылазно в квартире, забившись в какой-нибудь угол и стараясь не дышать.
Человек насторожился, но затем его улыбка стала шире. Он довольно потянулся и вкрадчиво произнес:
- Ну что ж, Ольчик, выходи.
Ольга задрожала, как осиновый лист. Ее страшило общение с ним, но сквозь парализованное сознание, она понимала, что неповиновение может грозить куда большими неприятностями. А так все еще может обойтись малой кровью.
Сцепив руки и трепеща от страха, она вошла в комнату, застыв на пороге.
- Ну что же ты как не родная? – мягко спросил он, наслаждаясь неприкрытым ужасом, плескавшимся в ее глазах.
Ольга сделала несколько нерешительных шагов.
- Ба! – воскликнул человек, - Да ты так скоро и ходить разучишься! А ну-ка смелее, подойди и сядь рядышком, - он похлопал о подлокотник кресла.
Ольга, судорожно сглотнув и побоявшись ослушаться, выполнила его просьбу.
- Хорошая девочка, - похвалил человек, погладив ее по голове, - А теперь рассказывай, куда это ты собралась? – он в упор глядел на нее, - Или я ошибаюсь?
Ольга совсем сникла, она действительно стремилась удрать от него как можно дальше:
- Н-нет, - запинаясь, начала она, чувствуя как его пальцы, словно щупальца, захватили ее запястье, - ты прав. Я собиралась уехать.
- Да? И куда же? – он взял ее за подбородок и принудил посмотреть в свои глаза. Ольга поежилась; эти мутно-голубые глаза, почему она раньше не замечала их липкого взгляда? – Только правду, Ольчик. Только правду.
- Я подумала, - произнесла Ольга.
- О, похвальное качество, - издевательски проговорил он, - Так какую же мысль сгенерировал скудный умишко в этой очаровательно бестолковой голове?
Ольга порывисто выдохнула. Подобные унижения стали обыденностью. Но это пустяки, главное – вырваться.
- Я решила, если у меня отпуск, - она споткнулась на этом слове, но нашла в себе крохи сил, чтобы продолжить, - то почему бы не навестить маму. Я уже давно не приезжала к ней.
- Хм! Маму говоришь? – его глаза впились в ее бледное лицо, ища свидетельство возможной лжи. Ольга старалась стоически выдержать это немое дознание.
Оставшись довольным своими поисками, человек ослабил хватку и выпустил запястье Ольги, на котором тут же проступили красные отметины.
- Ай-яй-яй! – он с притворной жалостью похлопал ее по плечу, - Не расстраивайся, это тебе на память. Иди.
Ольга, не веря своим ушам, решилась переспросить:
- Так я могу уехать?
Человек пожал плечами, утратив всякий интерес к ней:
- Вперед, - голос его зазвучал сталью, - Только не захвати по ошибке, конечно же, того, что тебе не принадлежит.
Ольга моментально догадалась, что он говорит о драгоценностях, и молилась, чтобы он не узрел злорадного блеска ее глаз:
- Я буду аккуратна, - пообещала она, торопливо покидая комнату.