продолжение

главы 18-19

Глава 18.
Все было настолько удивительно и восхитительно, что Глеб страшился поверить в реальность происходящего. Он созерцал спокойное умиротворенное выражение лица спящей в его объятиях Линды, и его сердце сладко щемило. Он все еще сомневался, ему казалось, что он очнется ото сна и обнаружит, что бережно держит в руках пустоту.
Глеб наклонился и легким поцелуем коснулся сомкнутых век Линды. С невероятным трепетом он наблюдал, как дрогнули длинные ресницы, открывая поддернутые дымкой полудремы синие озера. Глеб почувствовал, как по телу пробежала сладостная дрожь, когда он с головой окунулся в обволакивающую теплоту ее глаз.
Губы Линды тронула соблазнительная манящая улыбка. Она вся лучилась неповторимым внутренним светом, который сводил Глеба с ума.
- Я говорил, как ты прекрасна? – спросил он, целуя белоснежную шею.
Линда прижала к себе его голову и счастливо выдохнула:
- Тысячу раз.
- Тогда пусть будет тысяча первый, - хрипло произнес он, легко укусив ее за мочку ушка.
Линда томно зажмурилась, чувствуя, как по телу побежали теплые возбуждающие токи. Но она так устала.
Линда мягко рассмеялась:
- Если ты не прекратишь, то я не смогу встать.
Глеб озорно глянул на нее:
- А разве тебе это нужно?
- Может и нет, - отозвалась, улыбаясь, Линда, - но пару часов я бы еще подремала, ты же всю ночь роздыху не давал.
Глеб самодовольно хмыкнул:
- Не помню, чтобы ты жаловалась.
Линда лениво чмокнула его в кончик носа:
- Ты абсолютно прав, но сейчас именно это я и начинаю делать. Я вообще удивлена, что еще ворочаю языком. Ты меня измотал, - она нежно погладила его по щеке с уже пробивающейся щетиной, - Я правда обессилена.
Глеб перехватил ее ладонь и начал любовно целовать каждый пальчик, обжигая взглядом, наполненным неприкрытым желанием. Линда тихо застонала:
- Я умру.
- Я не допущу этого, - мягко прошептал Глеб, отступая.
Он заметил что, несмотря на сияющие нежностью глаза, под ними пролегли темные тени усталости.
- Я тебя оставлю, - видя промелькнувшее облегчение, тут же добавил, - пока, но потом мы обязательно все повторим.
Линда лучезарно улыбнулась:
- А если я погибну от такого количества счастья?
- Я не позволю, - уверил Глеб, покрывая ее лицо легкими трепетными поцелуями, - И потом это все дело тренировки.
Линда весело хохотнула:
- Ты так в себе уверен?
- Абсолютно, - твердо заверил Глеб.
Как Линда не пыталась сдержаться, но наружу вырвался сладкий зевок. Она смущенно глянула на тепло улыбающегося Глеба, который заправил за ухо один из ее растрепавшихся локонов:
- Я же предупреждала, что сон сильнее страсти, - виновато пробормотала она.
- Все нормально, родная, - нежно произнес Глеб, - Лучше устраивайся поудобнее.
Линда удивленно воззрилась на него:
- Ты не обиделся?
- На что? – изумился он.
- Ну, - протянула она, - Скажем, на мое равнодушие.
Глеб хмыкнул и обнял ее:
- Глупенькая моя, я же знаю, что это не так.
- Конечно, не так, - погружаясь во власть сна, пробормотала Линда.
В его объятьях было так уютно и спокойно. Каждая клеточка ее тела дышала упоительной негой. Где-то в глубине сознания мелькнула какая-то важная мысль, но, так и не успев созреть, растворилась в полудымке сна.
Глеб слушал биение ее сердца и чувствовал, как собственное готово было разорваться от безграничной нежности и любви. Ничего подобного с ним никогда не происходило. Он даже не подозревал, что способен так остро ощущать другого человека. Глеб никогда и не предполагал, что когда-нибудь он попадет в пленительные сети женщины и своих чувств.
«Пожалуй, ты не против, - насмешливо встрял внутренний голос, - Тебе это даже нравится!» Глеб расплылся в идиотской улыбке. Он влюбился, как последний сопливый юнец, и это его совершенно не раздражало.
Дыхание Линды было ровным и глубоким. Наверное, он действительно довел ее до изнеможения. Глеб ничего не мог с собой поделать, это грело и тешило его самолюбие.
Ему хотелось сделать нечто приятное для Линды и не только на территории любовного ложа. Ее полураскрытые уста невероятно манили его, но, тряхнув головой, Глеб отыскал в себе силы отвести взгляд. Аккуратно освободившись из нежного плена ее рук, Глеб поднялся. Услышав протестующее сонное бормотание, он улыбнулся. Казалось, что, несмотря на полное отсутствие сил, Линда живо возражала против его исчезновения.
- Я буду рядом, - наклонившись, ласково прошептал Глеб.
Набежавшая на лицо Линды тень недовольства растворилась, и она глубоко вздохнула, словно слышала его успокаивающие слова.
Глеб видел, как она повернулась набок и, натянув одеяло, снова погрузилась в царство сна. Сейчас она была так трогательно похожа на Софью, тоже любившую спать, свернувшись калачиком.
Глеб осторожно закрыл дверь, а когда вошел в гостиную, то вынужден был зажмуриться от слепящего яркого света, резко контрастировавшего с мягким полумраком, напоенным страстью, спальни.
- Черт, - ругнулся он, - Который же сейчас час?
- Половина первого, - живо отреагировала рисующая Софья.
Глеб присвистнул и мысленно похвалил себя за то, что догадался натянуть джинсы, а не явился, в чем мать родила. «Мы совсем о ней забыли», - промелькнуло в голове, и Глеб поморщился, ощутив неприятный укол вины.
Софья спокойно смотрела на него:
- У вас что-то болит?
- С чего ты взяла? – удивленно спросил Глеб.
Девочка пожала плечиками:
- Вы хмуритесь, значит, вас что-то беспокоит.
Глеб присел возле нее:
- Со мной полный порядок, - заверил он и легко щелкнул девочку по курносому, усеянному веснушками носику.
Софья улыбнулась:
- Это хорошо, - она немного замялась, а потом выпалила, - Может, тогда поедим чего-нибудь?
Глеб расхохотался:
- Ах, ты плутовка!
Девочка протестующе замотала головой:
- Неправда! Просто в животе ужасно урчит.
В этот момент раздалось громкое рычание.
Глеб изумленно вскинул бровь:
- И как в тебе умещается такой зверь, малышка?
Девочка смущенно потупилась:
- Не знаю, я сама иногда его боюсь.
Глеб подхватил ее под мышки и закружил в воздухе. Софья весело захихикала. С девочкой на руках Глеб прошагал на кухню:
- Чем бы нам умаслить твоего зверя? – задумчиво спросил он, усаживая Софью на стул.
Девочка развела руками:
- Понятия не имею.
У Глеба медленно зарождалась идея, позволявшая убить разом двух зайцев: он накормит девчушку и приготовит для Линды завтрак.
- Как ты считаешь, оладьи помогут нашей беде? – осведомился он.
Софья брезгливо скорчилась, что для Глеба стало прямо-таки откровением. Он-то искренне полагал, что вся детвора обожает это нехитрое лакомство. По крайней мере, его в детстве за уши было не оттащить от блинчиков со сметаной и если честно, то эта страсть не угасла и по сей день.
- Малышка, у тебя, что с оладушками дружба не сложилась? – изумленно поинтересовался он.
Софья поерзала на стуле, пряча глаза:
- Просто в детдоме они всегда хрустели на зубах, - поделилась она.
- Не может быть! – смеясь, воскликнул Глеб.
Софья жалобно посмотрела на него:
- Честное слово! – старательно расправив складки на платьице, она добавила, - Но я обещаю, что съем все до последней крошки и не поморщусь.
Ее личико выражало такое страдание, словно ее обрекали на невыносимые муки.
- Уверяю тебя, не понадобится никаких жертв, - мягко произнес Глеб.
Софья слабо улыбнулась:
- Вот и замечательно, - облегченно вздохнул Глеб, когда личико девочки утратило трагическое выражение, - И потом мне понадобится твоя помощь, - серьезно добавил он.
- Моя? – недоверчиво переспросила Софья.
- Ага, - кивнув, подтвердил Глеб, - Я хочу приготовить для Линды сюрприз.
Софья нахмурилась, подозрительно глядя на него:
- Сюрприз? Это оладьи что ли?
В ее голове никак не укладывалось, что пережаренные кусочки теста могут быть съедобными и тем более служить подарком.
Глеб сдерживал, рвущийся из глубины смех:
- Именно, - прокашлявшись, произнес он, - И не просто оладьи, а настоящий завтрак в постель.
Личико Софьи мечтательно заискрилось:
- Как романтично! – выдохнула она, прижав ручки к груди.
Глеб ласково улыбался, глядя на забавную, вдохновенную мордашку девочки. Однако ее личико стало все явственнее выражать сомнение, и постепенно вся мечтательность улетучилась.
- Что опять? – спросил, растерявшись, Глеб.
Софья несчастно посмотрела на него:
- Но уже день.
- Ну и что? – не совсем понимая, отреагировал Глеб.
- Поздновато как-то для завтрака, - нерешительно косясь на него, заявила она.
Глеб подавил очередной приступ смеха:
- А ты чертовски проницательна! – сообщил он, взъерошив ее гриву и заговорщицки подмигнув, добавил, - Остается надеяться, что Линда не станет сопротивляться столь упорно, как ты.
Софья поспешно утвердительно затрясла головой:
- Конечно, тетя Линда обязательно обрадуется завтраку, - пылко заявила она.
- Тогда пора приступать, - произнес Глеб, осматриваясь, - Как ты думаешь, где она прячет сковороду?
Софья указала на нижний шкафчик:
- Скорее всего, там.
Примерно через час Софья, перепачканная мукой, но абсолютно довольная, уплетала за обе щеки все как один круглые пузатые румяные оладьи. Глеб усмехался, глядя на ее чумазую рожицу.
Софья принимала непосредственно участие в процессе кулинарного творчества. Она помогала отыскать необходимые до смешного простые ингредиенты. Вначале Глеб некоторое время колебался, стоя перед холодильником. Скорее всего, его страшила возможность обнаружить агрегат совершенно пустым, как пересохший оазис в пустыне. Уж больно похоже это было на Лику, а Глебу не хотелось ничем омрачать теперешнее ощущение счастья.
Пока он размышлял, собираясь с духом и пытаясь приготовиться к худшему, Софья нетерпеливо распахнула холодильник, и Глеб облегченно вздохнул, обнаружив царившее там изобилие.
Софья сейчас весело болтала ножками и жмурилась от удовольствия:
- Я, наверное, лопну!
- Да ты же ничего не съела, - невинно поддразнил Глеб, выкладывая очередную порцию подоспевших оладьей.
Софья удивленно заморгала, уставившись на изрядно опустевшую тарелку:
- Вы шутите?! Во мне уже десятка три сидит! Я же не встану!
- Да ну, - не отставал Глеб, - А разве ты не хочешь сама испечь один из блинчиков?
Глеб не успел и глазом моргнуть, а Софья уже стояла рядом, заинтересованно сверкая глазенками:
- А вы мне разрешите?
- А что нам может помешать? – подмигнув, спросил Глеб.
Софья покрутилась на месте:
- Например, мой рост.
- Мы это мигом исправим, - сказал Глеб, подхватывая ее на руки, - Теперь можешь приступать.
Софья захватила ложкой тесто и замерла в нерешительности:
- А если он подгорит и испортится?
- Мы никому не скажем, - доверительно заверил Глеб, и Софья вылила тесто на сковороду.
Его было слишком много, и оно медленно растекалось по всей поверхности кухонной утвари.
- Ой, что я наделала! – воскликнула Софья и зажмурилась.
Глеб засмеялся:
- Ничего страшного, просто получилось огромное солнышко.
- Да? – недоверчиво произнесла девочка, осторожно приоткрывая один глаз и опасливо косясь на сковороду.
- Точно, - без тени сомнения заявил Глеб.
В этот момент раздался звонок в дверь, и Софья, ловко извернувшись, сползла на пол:
- Я открою, - крикнула она на бегу.
Глеб вернулся к прерванному занятию.
- Какая ты чумазая! – ласково проговорила Мария Филипповна, появляясь на кухне рука об руку с Софьей.
- Мы оладьи жарим! – с готовностью поведала девочка.
Мария Филипповна с любопытством разглядывала Глеба, стоявшего в джинсах, фартуке и с миской теста в руках. Под мудрым понимающим, проникающим в самую душу взором Марии Филипповны Глеб почувствовал, что на него одна за другой накатывают волны смущения. Для него это было непривычно и как-то неестественно.
- А еще я испекла солнышко! – с радостным воодушевлением не унималась Софья.
- Настоящее? – поинтересовалась Мария Филипповна, осторожно оттирая полотенцем перепачканные щечки и добродушно посмеиваясь над замешательством Глеба.
- Угу, - кивнула Софья.
- Глеб, кажется, у вас что-то горит, - промолвила Мария Филипповна, поведя носом.
- Вот черт! – воскликнул он, второпях отставляя сковороду. Появление Марии Филипповны ошеломило его. Он просто не знал как себя вести, - Здравствуйте, - произнес он, снова поворачиваясь к ней.
- И вам привет! – весело отреагировала Мария Филипповна и обратилась к Софье, - Как ты относишься к прогулке?
- Положительно, - жуя блинчик, пробормотала девочка.
- Вот и славно. Пойди-ка, умойся и переоденься, а потом мы отправимся, например, в зоопарк, - Мария Филипповна пожала плечами, - или в кино.
- Ух, ты! – восторженно воскликнула Софья, - Спасибо, за оладьи, дядя Глеб, - добавила она, резво покидая кухню.
Глеб только сумел кивнуть.
- Молодой человек, ну не стоит так смущаться, - добродушно произнесла Мария Филипповна.
Глеб взъерошил волосы, пытаясь скрыть сковавшую его неловкость:
- Неужели так заметно?
- Еще как! – посмеиваясь, протянула Мария Филипповна.
- Я просто никогда не попадал в подобные ситуации, - словно оправдываясь, выдавил Глеб.
- Поверьте, со мной это тоже впервые, - искренне сказала Мария Филипповна.
Постепенно ее добродушие и открытость помогли Глебу обрести равновесие, и он, хмыкнув, промолвил:
- Выходит, что мы квиты.
- Похоже на то, - согласилась Мария Филипповна, лукаво улыбнувшись.
Заглянув в такие знакомые синие теплые глаза, Глеб ощутил потребность выговориться:
- Мария Филипповна, я безумно люблю вашу дочь. Поверьте, это действительно так! Она – это что-то необыкновенное! Я никогда не причиню ей боли!
Мария Филипповна протянула ему руку и мягко улыбнулась:
- Я знаю.
Это было так просто сказано, что у Глеба непроизвольно вырвался вопрос:
- Откуда? – ведь до недавнего времени он сам не подозревал ни о чем подобном.
Мария Филипповна загадочно покачала головой. Увидев его сегодня, она сразу поняла, что он никуда и не уходил, а значит, Линда пустила в свою жизнь нового человека, и это после стольких лет недоверия и подозрений. Именно это и было самым главным для Марии Филипповны – счастье дочери.
- Материнское чутье подсказало, - таинственно ответила она, - И помните, что она – самое ценное в моей жизни.
- Я позабочусь о ней, - сердечно пообещал Глеб, пожимая руку Марии Филипповны.
- А вот и я, - объявила Софья, залетая на кухню.
Умытая, опрятная, в темно-синем костюмчике, с кокетливо сдвинутым набок беретом она была необычайно хороша.
Мария Филипповна, заулыбавшись, всплеснула руками:
- Просто загляденье!
- Истинная правда, - поддержал Глеб, ухмыляясь.
Софья подбежала к нему и протянула ручонки. Глеб присел, а она обняла его за шею и чмокнула в щеку:
- Спасибо, что накормили зверя.
- Да не за что, малышка, - расчувствовавшись, проговорил Глеб, Ощущая необъятную всепоглощающую нежность к этому трогательному человечку.
- Какого зверя? – полюбопытствовала Мария Филипповна.
Глеб лукаво подмигнул Софье:
- А это – наш крошечный секрет, не так ли?
Софья, улыбнувшись, согласно кивнула.
- Ах, так! – воскликнула в притворном гневе Мария Филипповна, - Тогда вас нужно срочно разлучить, а то к вечеру, того и гляди, зарастете тайнами!
Глеб подбросил Софью в воздухе, она, испуганно ойкнув, заливисто рассмеялась:
- Она в вашем распоряжении, Мария Филипповна, - произнес он, ставя девочку на пол.
- Благодарю, - важно ответила Мария Филипповна, увлекая Софью, - Хорошенько позаботьтесь о Линде, - не выдержав, весело добавила она.
- Уж я постараюсь, - озорно заверил Глеб, - Я глаз с нее не спущу!


Линда металась на широкой кровати. Ее сновидениями вновь завладел позабытый кошмар. Задыхаясь, она бежала, все дальше углубляясь в центр лабиринта. Все те же шершавые глыбы стен с устрашающим скрежетом надвигались на нее.
Достигнув сердцевины чьего-то коварного творения, Линда обессилено рухнула на покрытый плесенью земляной пол. Методично и уверенно ужас охватывал ее своими липкими щупальцами. Отвратительный шорох надвигающихся стен и насмешливо опускающегося потолка действовал угнетающе на нервы и звучал в ушах какой-то зверской канонадой.
Внезапно все разом смолкло. Линда с пугающей ясностью осознавал, что ее воля парализована, что живой она не выберется. Она отчаянно озиралась по сторонам в поисках хотя бы лучика света, сулившего надежду на спасение. Мертвая тишина, окружавшая ее, медленно сводила Линду с ума.
В темноте что-то блеснуло с тихим лязгом, привлекая ее внимание. Линда силилась рассмотреть причину новых звуков, но густая темнота была непроницаема, храня полное равнодушие к ее терзаниям. Это пугало, доводя до паники. Линда напрягала зрение, и вдруг ее глаза расширились, изливая в пустоту животный страх.
Из шершавых стен выползали длинные не то сабли, не то мечи, грозя разорвать ее на кусочки. Линда попыталась уменьшиться, свернувшись клубочком, мечтая слиться с грязным земляным полом, чтобы выжить. Хотя прекрасно понимала, что это были смехотворные тщетные старания с целью уклониться от неотвратимого.
Она загипнотизировано следила за приближающимися лезвиями, смирившись с неизбежным. Когда одно из них достигло своей цели и оцарапало ей руку, продолжая впиваться в тело, Линда, увидев алеющие капельки крови на коже, не выдержала и пронзительно закричала…
Хватая пересохшими губами воздух, с широко открытыми глазами Линда сидела на кровати. Из горла вырвался еле слышный клокочущий хрип.
Линда измучено откинулась на подушки и, вцепившись в одеяло, зажмурилась. Почему этот кошмар повторился снова? Ведь сейчас ее жизнь текла мирно и размеренно. Неужели это все опять может рухнуть?
Линда вызвала в памяти улыбающийся образ Глеба, его теплые ласкающие глаза, сильные руки, дарившие ощущение безопасности, и почувствовала, как сердце медленно обретает привычный ритм, переставая стучать комом где-то в горле. Теперь она не одна. Вместе они справятся любыми напастями, если те отважатся заглянуть к ним на огонек.
«Именно так все и будет, - убежденно подумала она, - Глеб не допустит ничего плохого». Линда ослабила хватку и решилась открыть глаза. Комнату наводнял полумрак, плетя причудливые тени.
Она слабо улыбнулась, вспоминая прошлую упоительную ночь, наполненную страстью и нежностью жарких ласк, любовью и пылкими клятвами. Но все тот же полумрак вызвал ощущение беспокойства. В его очертаниях можно было узнать отражение недавнего сна.
Линда порывисто вскочила и, накинув халат, подняла жалюзи, впуская щедрый солнечный свет. Он словно омыл ее смятенную душу, вытеснив страхи, и Линда приветливо улыбнулась новому дню.
Ее не обескуражило отсутствие Глеба. В конце концов, он обещал быть рядом. Или это тоже часть ее видения? Ей почудилось, будто она слышит голос мамы. Но, выждав секунду, решила, что это просто слуховой обман.
Окончательно оправившись, она покинула объятья спальни, направившись на поиски Глеба. Линда обнаружила его на кухне. Он над чем-то колдовал, неуклюже подпевая новому хиту.
- У тебя абсолютно нет слуха, - морщась, заявила она.
Глеб обернулся и, привлекая ее к себе, тепло произнес:
- По-моему, меня это не портит, соня. Могла бы еще поспать.
Линда удивленно глянула на него:
- Пару часов назад, насколько я помню, ты бурно сопротивлялся этому.
- То было давно, - медленно протянул Глеб, - А сейчас ты разрушила все мои планы.
- И каким же образом? – полюбопытствовала она.
- Завтрак в постель, - торжественно изрек он, отодвигаясь.
Линда прыснула со смеху. На огромных размерах тарелке возвышалась не менее внушительная гора оладьей, их сопровождала наполненная до краев пиала сметаны и какой-то зеленый цветок в стакане.
- И ты серьезно думал, что я все это съем?! – пытаясь совладать с приступом смеха, выдавила Линда, - Тут же полк накормить можно!
Глеб театрально схватился за сердце:
- Ты бесцеремонно и смертельно ранила мое холеное хваленое самолюбие.
Линда, улыбаясь, осыпала его трагическое лицо мимолетными трепетными поцелуями:
- Возможно, что тебя еще удастся спасти? – шутливо поинтересовалась она.
- Я подумаю, - наслаждаясь ее прикосновениями, проговорил он.
- Ты несносен! – смеясь, проворковала Линда.
- Изо всех сил стараюсь, - отозвался Глеб, пленив ее уста страстным поцелуем.
Линда тихо вздохнула, застонав, и склонила голову ему на плечо. Наслаждаясь отсутствием привычного одиночества, она разглядывала «свой» завтрак:
- А что это за чудо-юдо? – поинтересовалась лениво она, указывая на зеленое растение.
- Нравится? – с нотками гордости в голосе осведомился Глеб.
- Скорее да, чем нет, - оценивая прищурившись, задумчиво ответила она.
- Это мое изобретение – огуречный цветок! – торжественно объявил он.
- Такого не бывает! – смеясь, отреагировала Линда.
- Значит у тебя обман зрения, потому что именно он стоит в стакане, - наставительно произнес Глеб, - Я его полчаса вырезал.
Линду захлестнула волна такой дикой нежности, что трудно стало дышать:
- Для меня? – еле слышно промолвила она.
Глеб потерся носом о ее аккуратный носик и ласково проговорил:
- Ну, разумеется.
- Тогда я это точно есть не стану, - тронутая до глубины души, прошептала Линда.
Глеб тоскливо вздохнул:
- Хорошо, что Софья оказалась менее упрямой.
- Софья! – охнула Линда, - Как я могла забыть?!
Глеб нежно заправил за ухо непокорную прядь:
- Не волнуйся, она в полном порядке на попечении Марии Филипповны.
Линда удивленно распахнула глаза:
- Мама была здесь?!
Глеб насмешливо хмыкнул, вспоминая собственные чувства при появлении Марии Филипповны:
- Да, навестила она нас, - невозмутимо подтвердил он.
Линда ощутила, как запылали щеки, и уткнулась лицом Глебу в грудь:
- О, Боже! – выдохнула она.
Глеб поцеловал ее макушку:
- Твоя мама – само понимание. Она попросила заботиться о тебе и забрала Софью.
Линда посмотрела в его горящие страстью глаза:
- Правда же, она чудо? – срывающимся голосом поинтересовалась она, ощущая, как в ней пробуждается ответное чувство.
- А кто-нибудь утверждал обратное? – хрипло переспросил Глеб, наматывая на палец пояс ее халата.
Линда отрицательно покачала головой, упиваясь его близостью и трепеща в предвкушении нежных ласк.
- Так чего бы желала моя принцесса? – глухо прошептал ей на ухо Глеб, скользя губами по ее лебединой шее.
- Ты будешь разочарован, - грудным голосом предупредила Линда, вырисовывая затейливые узоры на его груди.
- Обещаю с непреклонной стойкостью вынести все твои требования, - пробормотал он, отрываясь от ее упоительной мягкой ароматной кожи.
Линда подозрительно глянула в его непроницаемое лицо и вздохнула:
- Я хочу ананасов и шампанского.
- И все? – удивился Глеб, вскинув голову.
Линда лукаво хмыкнула:
- А что надо было попросить аленький цветочек, ожерелье из звезд и луну с неба?
- Ну, - что-то мысленно подсчитывал Глеб, - это заняло бы какое-то время, но ты бы владела всем перечисленным, - немного помолчав, он страстно недвусмысленно добавил, пробуждая в ней ответную дрожь, - Потом ты бы долго-долго, целую вечность благодарила меня. Я ни на шаг не выпустил бы тебя из спальни.
- А ананасы с шампанским, я уже заслужила? – пьяняще улыбаясь, игриво поинтересовалась она.
- Бесспорно, - безропотно согласился Глеб, целуя нежную кожу ее шеи, - Я сейчас мигом куплю все, что ты заказала и вернусь. Ты даже зевнуть не успеешь.
- Обещаешь? – хитро спросила Линда, ласково поглаживая его спину и радостно чувствуя, как он остро реагирует на нее.
- А вот если ты продолжишь в том же духе, я с места не сдвинусь, - изменившимся голосом отозвался он.
Линда с мягкой насмешкой улыбнулась:
- Ну, уж нет, - заявила она, разжимая объятия, - Давай, на подвиг.


Лика злорадно улыбнулась, безошибочно отыскав машину Глеба. Значит, ночь он провел в объятиях этой холодной стервы. Что ж пусть будет хуже ей, так будет, несомненно, больнее.
Лика пригнулась, когда Глеб спешно садился за руль. «Дурак!» – презрительно подумала она. Глеб так искрился радостью, что противно было смотреть. Лика отвернулась, зло прищурившись. Теперь он за все ей заплатит.
Когда автомобиль Глеба скрылся за поворотом, Лика вылезла из машины. Все получалось просто изумительно легко. Раздобыть адрес дряни оказалось парой пустяков, точнее пару слезинок и Сергей сам все выложил.
Лика нажала кнопку звонка, чувствуя тихую ни с чем не сравнимую радость мести. Она заставит его жалеть о том, что он так бесцеремонно отверг ее. Сейчас она отыграется по полной программе.
Услышав звонок, Линда удивилась, но, пожав плечами, решила, что Глеб, возможно, что-нибудь забыл. Улыбаясь, она распахнула дверь.
Лика не сумела совладать с собой, и ее правильные черты лица исказило брезгливое отвращение. Улыбка Линды скоропостижно увяла. Она успела забыть, какое впечатление оказывает на окружающих ее неприглядный изъян. Она привыкла к присутствию родных людей, которые не придавали шраму никакого значения, но стоявшая перед ней молодая женщина, вызывала у Линды ответную антипатию и необъяснимое чувство близкой катастрофы.
- Можно войти? – пересилив себя, спросила Лика.
- Не вижу в этом никакой необходимости, - холодно бросила Линда, узнавая в женщине горемычную спутницу Глеба.
Лика трагично закатила глаза:
- Что ж, раз вы хотите, чтобы свидетелями были соседи, путь будет по-вашему, - она многозначительно посмотрела на Линду.
- Я вас не понимаю, - не дрогнув, отреагировала та, - Что вам нужно?
Лика скорбно покачала головой:
- Глеб, – односложно ответила она
- Простите, но вам лучше уйти, - надменно произнесла Линда, чувствуя, что теряет терпение.
Лика порывисто схватила ее за руку, в ее глазах забрезжили слезы:
- Как же вам не стыдно уводить у меня мужа!
Линда удивленно взглянула на нее, ощущая, как неприятный холодок пробежал по спине.
- Как? – изумилась Лика, - Он вам не сказал? А ведь мы женаты уже два года! – она протянула руку, на которой красовалось обручальное кольцо.
- Это неправда, - ошеломленно произнесла Линда, отказываясь верить собственным глазам.
- Вы меня обижаете! – возмутилась Лика, наслаждаясь слабостью соперницы, - Я же пришла к вам по-хорошему, поговорить хотела.
- Убирайтесь, - срываясь, крикнула Линда, - Я не желаю слушать этот бред!
Лика горько заплакала:
- Какой уж тут бред?! Я бы смирилась, если бы просто теряла мужа, - она жалобно заглянула в наполненные смятением глаза Линды, - но я теряю отца ребенка!
Это был невыносимо болезненный удар. Линда отшатнулась, только сейчас увидев заметно округлившийся живот Лики, которая бережно прижимала руки, словно защищала не рожденного еще малыша.
- Уходите, - прошептала Линда бесцветным голосом.
- Прошу вас, оставьте Глеба, - всхлипывала Лика.
Линда протестующе вытянула руку, стараясь отгородиться от этого кошмара, но Лика все не унималась:
- Пощадите малыша, не забирайте у него отца! – отчаянно выкрикнула Лика, позволяя наконец-то закрыть дверь, которую все это время удерживала ногой.
Линду поглотила какая-то тупая обреченность.


Лика довольная собой вприпрыжку спускалась по лестнице, презрев лифт, который к тому же был занят. Она была в великолепном расположении духа.
Воистину, месть- сладкое блюдо. Нельзя понять всю гамму, весь вихрь чувств рождаемых ею, не отведав ее. Лика легкой стремительной походкой подошла к машине и выдернула из-под юбки подушку, шутливо покачав ее, она швырнула свою лживую беременность на заднее сиденье.
Сев за руль, она поправила прическу и заметила, что автомобиль Глеба уже стоит на стоянке. Она плотоядно улыбнулась: «Какой ты шустрый, Глебушка! Теперь тебе придется объяснять появление новоиспеченной жены!».
Двигатель заурчал, и Лика, послав воздушный поцелуй охраннику, покинула стоянку. На асфальт с жалобным дребезжанием упало дешевенькое колечко, так отменно исполнившее свою роль.


Глеб нетерпеливо переступал с ноги на ногу, стоя перед заветной дверью. Просто поразительно: он отсутствовал всего немногим больше получаса, а уже успел жутко истосковаться по ней, по соблазнительным изгибам нежного тела, по тонкому аромату фиалок.
Глеб тихо застонал, теряя терпение. Слишком долго ему не открывали. «И не собираются этого делать», - пронзила его дикая мысль. Он снова и снова нажимал кнопку звонка, но все оставалось по-прежнему глухо к требовательной трели. Не выдержав, объятый беспокойством, Глеб забарабанил в дверь:
- Родная, ты в порядке?
Линда вздрогнула от его голоса. Она не знала, сколько простояла не двигаясь после ухода этой женщины. «Его жены!» - услужливо пропищал внутренний голосок. Линда зажмурилась, чувствуя, как боль разрывает ей кровоточащее сердце.
Он все время ей лгал бессовестно и нагло! А она опять поверила, ведь он был особенным ни на кого не похожим, а оказалось, что он такой же подлый и лицемерный, насквозь пропитан обманчиво льстивыми обещаниями.
Чувствуя, как подкашиваются ноги, Линда медленно оседала, словно выброшенная никому не нужная тряпичная кукла. Рука ее коснулась двери, и также как и она сама, неторопливо безвольно скользила по поверхности дерева, неосознанно царапая ее.
- Линда, ответь мне! – взволнованно требовал Глеб.
Его голос, словно удары хлыста, рассекая воздух, безжалостно раздирал ее на клочки.
- Уходи, - прошептала Линда, понимая, что он не слышит ее, собрав остатки сил, она надрывно закричала, - Я не хочу тебя видеть! Никогда! Уходи, просто уходи!
Глеб стоял, как пораженный громом, не находя объяснения всему происходящему. Ему казалось, что он сходит с ума.
Линда прислонилась пылающим лбом к прохладной поверхности двери, которая отделяла ее от человека, только что вырвавшего ей сердце.


Глава 19
Вот уже несколько долгих одиноких дней Виктор не мог выбросить из головы Валери. Мысли о ней преследовали его денно и нощно. Она являлась ему в сновидениях, ему мерещились ее голос, ее звонкий серебристый смех. Валери неотступно стояла перед его глазами. Это было словно наваждение.
Виктор обхватил голову руками, сидя в кабинете, он уже который день гипнотизировал телефон, надеясь, что она одумается и позвонит. Он отказывался понимать ее капризы и взбалмошное поведение. Неужели она может спокойно жить после их незабываемой встречи? Чем объяснить резкую перемену ее настроения?
Сам Виктор порывался неоднократно позвонить и вразумить непредсказуемую и потому такую притягательную Валери. Но иной раз его рука безвольно замирала на полпути, а иногда, слыша ее голос, он просто молчал, не в состоянии произнести хоть что-нибудь связное от переполнявших его чувств. И еще, его страшила возможность резкого отпора с ее стороны, он ощущал, что не готов услышать это, зная, что ее отказ лишит его способности дышать.
Виктор порывисто поднялся и, сдернув со спинки кресла куртку, направился к выходу. Какой толк вникать в нюансы юридических хитросплетений дел, если вместо букв он видит только улыбающиеся лицо Валери. Это было невыносимо, желание быть рядом с ней заглушало все вокруг.
«Пора положить этому конец, иначе я лишусь способности трезво мыслить. Я просто погибну», - угрюмо решил Виктор, садясь за руль. Почему-то он не сомневался, что дома Валери не застанет. Где было легче всего прятаться от него и от выяснения отношений? Несомненно, в «Имении» среди бесконечных коридоров, комнат и снующих людей.
Невеселые мысли преследовали Виктора всю дорогу. Почему-то он всегда испытывал теплые чувства не к тем женщинам. Сначала его угораздило влюбиться в Линду, которая давно ясно и четко дала понять, что ему ничего не светит. А теперь Валери. Но, черт возьми, он не желает ее терять, и ей придется все объяснить, иначе он запрет ее у себя в квартире и не выпустит, пока она все не расскажет.
«А может, и даже потом не отпущу», - хмуро подумал Виктор, уж очень привлекательной была мысль остаться наедине с Валери в собственном маленьком уютном мирке.
Заезжая на стоянку, он неожиданно увидел ее такую близкую и одновременно далекую, что внутри у него все заныло от тоски. Все чувства моментально обострились, когда он наблюдал, как она что-то сосредоточенно искала в сумочке.
Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Валери вскинула голову и внутренне обмерла. На нее неотрывно смотрел Виктор. Она несколько раз моргнула, надеясь, что это игра ее воображения, ведь с ней уже случалось такое. Осознав, что мираж никуда не исчезает и даже не собирается, она круто развернулась и обратилась в бегство, торопливо стуча каблучками по асфальту, Валери стремилась скрыться внутри гостиницы, а там как-нибудь незаметно улизнуть, растворившись в воздухе.
За все это тягостное время разлуки с ним ей почти удалось убедить себя, что у них был обычный ничего не значащий флирт и что она вовсе не любит его. Просто произошла какая-то ошибка, мимолетный импульс и она поверила в то, что никогда не существовало.
Но, увидев его, Валери с горечью поняла, как наивны были ее попытки вычеркнуть его из своей памяти, из жизни. Она страстно хотела быть с ним рядом всегда, но незримая тень Линды, постоянно напоминала о ее малодушном предательстве. Эта внутренняя борьба раздирала ее на части, а Виктор своим появлением только еще сильнее всколыхнул всю гамму переживаний.
Наблюдая за ее поспешным ретированием, Виктор ощутил, как в нем просыпается раздражение. «Неужели я похож на маньяка, что от меня необходимо спасаться бегством!» - недовольно решил он.
- Немедленно прекрати удирать! – гневно крикнул Виктор, выскакивая из машины.
Валери, не в силах шелохнуться, застыла на месте. Она слышала его приближающиеся шаги и прикрыла глаза, чувствуя, как ее начинает сотрясать мелкая нервная дрожь. Встреча с Виктором не предвещала ничего, кроме нового потока страданий.
- Разве ты не понимаешь, как это глупо постоянно убегать от меня? – раздраженно бросил Виктор, возвышаясь за ее спиной.
Валери глубоко вздохнула и, раскрыв глаза, обернулась, готовясь к ядовитому ответу, который замер на губах. Она не ожидала увидеть измученное посеревшее лицо и горевших злостью, болью и непониманием глаз.
- Ты прав, - как-то глухо прошелестела она, захваченная врасплох жгучим чувством сострадания, - Лучше все расставить по своим местам.
Виктор чувствовал, как при виде ее заострившего лица, темных кругов под любимыми серыми глазами его гнев постепенно улетучивается. Ему страстно захотелось обнять ее за хрупкие поникшие плечи:
- Почему? – выдохнул он, мучивший его столько дней вопрос.
Валери отвела взгляд, не зная, как объяснить все то, что происходило в ее отравленной терзаниями душе.
- Как же ты не понимаешь, - отчаянно произнес Виктор, боясь, что так и не услышит ответа, - Меня убивает неведение. Я не могу найти причину скоропалительных перемен, произошедших в тебе. Ты была такой нежной, а в следующее мгновение превратилась в разъяренную фурию. Почему?
Чувствуя, как от слов Виктора, учащенно забилось сердце, Валери отважилась:
- Неужели ты забыл о Линде? – испытывающее глядя на него, проговорила она, благодаря Бога, что голос не изменил ей и предательски не дрогнул, хотя она ужасно боялась услышать ответ.
Виктор взъерошил волосы, озабочено хмурясь:
- При чем тут Линда? Ты без конца твердишь о ней, а я не понимаю, какое отношение она имеет к нам.
Это многообещающее «нам» омыло Валери теплой волной, и все внутри нее радостно рванулось к нему, но внешне она оставалась спокойной, насколько это было возможным.
- Мужчины действительно инопланетяне, - слабо улыбнувшись, с тоской промолвила Валери, - Сколько себя помню, ты все время изнывал от любви к Линде, а теперь заверяешь, что не имеешь понятия, в чем дело.
Виктор изумленно посмотрел на нее:
- И это все? – не веря, осведомился он.
Валери воздела руки к небу, а потом, они безвольно упали, словно признали поражение:
- А разве этого мало? – горько отреагировала она, вся как-то сжавшись, он ни разу не опроверг ее слов. Все указывало на то, что он по-прежнему пленен ее подругой. А раз так, есть ли смысл бороться? – Подумай хорошенько, - отчаянно взывала она, - для тебя Линда – любимая женщина, для меня – ближайшая подруга! И, тем не менее, мы оба гадим за ее спиной!
Виктор бережно взял ее руки в свои и заглянул в ее измученные огромные серые глаза:
- Кто тебе сказал, что я люблю Линду? – мягко поинтересовался он.
- О, Господи! – простонала Валери, - Да, любой твой жест буквально кричит об этом!
Вначале Валери не поверила своим ушам, услышав его тихий легкий смех, и недоверчиво глянула на Виктора.
- Моя дорогая, непредсказуемая, Вэл, - ласково произнес Виктор, притягивая ее к себе, - Послушай, что я тебе скажу, и постарайся это усвоить как следует.
Валери протестующе уперлась руками ему в грудь. Он до сих пор мучил ее, и никакие пусть даже самые желанные объятия не исправят этого.
- Отпусти меня, пожалуйста, - попросила она срывающимся голосом, чувствуя, что больше не выдержит всего этого и разрыдается.
- Ну, уж нет, - таинственно и счастливо проговорил Виктор, - Теперь ты от меня никуда не денешься, и перестань брыкаться, иначе так ничего и не услышишь.
Виктор радовался тому, что причиной ее холодности было нелепое недоразумение, которое он сейчас развеет, а не ее безразличие. Он наслаждался сознанием того, что наконец-то обрел то, что так долго и тщетно искал.
Валери, притихнув, сдалась, ощущая, как по щекам заструились горячие отчаянные слезы.
- Я никогда не любил Линду, - произнес Виктор убежденно, отчетливо понимая, что совершенно не кривит душой.
Это было как гром среди ясного неба, как снег в июне. У Валери перехватило дыхание от праведного возмущения, от такого неприкрытого лицемерия:
- Ты врешь! – резко выкрикнула она, - Напрасно стараешься, я тебе не поверю!
Виктор усмехнулся, крепче прижав ее к себе, пресекая попытки вырваться:
- Ты не дослушала, - прерывая поток ее обвинений, проговорил он, - Как показало время, моя любовь к Линде оказалась надуманной, я так долго был уверен в этом, что никак не мог отличить дружеской привязанности от глубокого чувства.
- А сейчас, конечно же, можешь! – сделала ядовитый выпад Валери, надежно пленная его объятиями.
- Именно, - спокойно отреагировал Виктор, пропуская ее реплику мимо ушей, - Ведь это ты и раскрыла мне глаза, показав разницу.
- Ну, конечно, - саркастически промолвила Валери.
Ей очень хотелось поверить ему, но она боялась вновь обжечься. Слишком много в ее жизни было обманов и измен, еще одного предательства она просто не перенесет.
- Когда же ты перестанешь кусаться? – мягко осведомился Виктор, покрывая горячими трепетными поцелуями ее заплаканное лицо, - Неужели я прошу невозможного, Вэл?
Валери разрывалась между болью и желанием очертя голову броситься навстречу тем теплым ноткам в его голосе, которые так умоляюще звучали.
Чувствуя ее колебания, Виктор решил нанести сокрушительный удар по ее неверию:
- Валери, - и она утонула в мягком свечении его глаз, - я люблю тебя, тебя одну, такую мятежную, ядовитую и фантастически прекрасную.
Валери внимала ему, затаив дыхание. Она пристально всматривалась в такие до боли родные глаза. В них не было ни намека на притворство и обман, только всепоглощающая любовь светилась в их глубине.
- Это правда, - наконец выдохнула она, ощущая, как тревоги растворяются, уступая место ответному чувству.
- Конечно, правда, - улыбаясь, ответил Виктор, - Кроме тебя мне никто не нужен.
- И мне, - трепетно произнесла Валери, разглаживая его резче обозначившиеся морщинки.
- Я сходил без тебя с ума, - проговорил Виктор, нежно вытирая ее струящиеся слезы.
- Я места себе не находила, - вторила ему Валери, чувствуя себя невероятно счастливой, от его присутствия, от того, что можно больше не скрывать клокочущие, рвущиеся наружу чувства.
- Теперь я тебя никуда не отпущу, слышишь? – с мягкой суровостью предупредил он.
- Не думаю, что мне этого захочется, - легко смеясь, произнесла Валери, - Но как нам быть с Линдой? У меня не хватит духу рассказать ей о нас.
Виктор поднес ее руку к губам и, перевернув, чувственно поцеловал внутреннюю сторону ладони:
- Я поговорю с ней, - пообещал он.


Линда закрыла руками уши, не желая слышать настойчивых просьб Глеба все объяснить, и монотонно шептала: «Уходи». Судьба вновь с упоением над ней посмеялась, воплотив в жизнь очередной изощренный замысел. Теперь Линде снова придется залечивать болезненные раны, и она не была уверена, что ей удастся их зализать так, чтобы они исчезли бесследно.
«Господи, неужели он не понимает, что убивает меня?!» - отчаянно вопрошала Линда. Для нее было ясно как Божий день, что отныне Глеб для нее безвозвратно потерян. Она не обладает таким хищным коварством, которое позволило бы ей без зазрения совести украсть отца и мужа.
Линда пятилась от двери, где по-прежнему к ней взывал Глеб. Она не могла, не хотела его слышать ни секундой дольше. Линда протянула руку в поисках хоть какого-нибудь предмета, который заставит его замолчать. Ей повезло: она нащупала изящную статуэтку и, не мешкая ни минуты, запустила ее с размаху в закрытую дверь, сопровождая звуки бьющегося фарфора надрывным криком:
- Убирайся!
Шатаясь, Линда развернулась и поплелась на кухню. У нее совершенно иссякли силы. Она села за стол и уронила голову на руки. Ей хотелось плакать долго и безутешно, но слез не было, они никак не могли прорваться сквозь занавес, сотканный из боли и горьких сожалений.
Тонкий запах свежеприготовленных оладьей внезапно пробудил в ней слепую всепоглощающую ярость. Линда встрепенулась: «Ах, какие мы заботливые, - язвительно думала она, - Завтрак в постель. Как чертовски трогательно! А что потом? Где-нибудь между вечерним бокалом шампанского и душистым утренним кофе он поведал бы душещипательную историю об опостылевшей жене и безграничной любви ко мне, так что ли? Ему ведь ничего другого не оставалось».
Линда резким движением распахнула дверцу кухонного шкафа и одним махом вместе с тарелкой спустила оладьи в мусорное ведро, с громким грохотом вернув дверцу в исходное положение. «А этот очаровательный цветок прямо-таки верх совершенства!» - продолжала издеваться она над ним, собой и собственными изрубленными в пух и прах чувствами.
Линда стала методически поедать кулинарное творение Глеба, которым еще так недавно восторгалась. Теперь ей казалось, что, избавившись от него, она таким же образом перемелет через жернова памяти Глеба и успевшую так не вовремя проснуться любовь к нему.
После своих набегов на следы присутствия Глеба она направилась в ванную. Стоя под нещадно горячей водой душа, Линда с остервенением терла мочалкой и без того покрасневшее тело. Она хотела смыть прикосновение его лживых рук, обманчивых губ. От этого Линда казалась самой себе такой грязной, такой оскверненной, что даже горевшая огнем кожа не могла стереть этих противных ощущений.
В какой-то момент она не выдержала, и из глаз хлынул поток обжигающих слез, которые смешивались с текущей водой. Линда плакала, временами срываясь почти на вой. Ее столько раз предавали, она до сих пор не усвоила ни один из уроков жестокой судьбы. Линда опять поверила в наличие человеческой искренности, а ее вновь больно щелкнули по носу, указывая на отведенное ей место в этом мире.
Она плакала, но желанное облегчение не наступало. Уже высохли последние слезы, опустошившие душу, а боль никуда не уходила и даже не притупилась, продолжая ныть острой иглой.
Линда закрутила воду, вытерлась и надела теплый махровый халат. Ее наполняло безразличие, граничащее с апатией, но успокоение так и не пришло, уступив место все растущему оцепенению и холоду, с каждой секундой расползавшемуся по каждой ее клеточке.
Она отдалась глубоким объятиям кресла и больше ни разу не шелохнулась. Линда смотрела в одну точку, ощущая, как в ней одно за другим умирали чувства и мысли, пока ее не охватила звенящая пустота.
Когда в прихожей раздался удивленный возглас Марии Филипповны, Линда, вздрогнув, обнаружила, что сидит в кромешной темноте. День давно угас, а она этого совершенно не заметила. А разве теперь это важно?
Мария Филипповна брела на ощупь, пока не нашла выключатель. Она щелкнула им, и комнату озарил яркий свет люстры. Линда только зажмурилась, но даже не изменила позы.
- Бель, - выдохнула облегченно Мария Филипповна, - как хорошо, что ты здесь.
Она села напротив дочери, отмечая необычайную бледность, но больше всего ее настораживали отчужденные скованные ледяной корочкой глаза. У Марии Филипповны болезненно екнуло сердце.
- Не стоило волноваться, мам, - с какой-то отрешенностью произнесла Линда, смотря как бы сквозь нее.
- Как раз стоило, - возразила Мария Филипповна, - Я не могла до тебя ни дозвониться, ни достучаться. Конечно, я полагала, что вы с Глебом захотите уединения, но…
Линда порывисто вздохнула, судорожно вдыхая воздух.
«Господи, что же случилось?» - мысленно вопрошала Мария Филипповна, отметив странное поведение дочери, но озвучить свои опасения, она не решалась. Что-то ее удерживало, может, пустые безжизненные глаза Линды.
- Но недавно я звонила ему, и он сказал, что вы повздорили, - продолжила Мария Филипповна, видя, как мелкая дрожь сотрясает руки дочери.
- Да, мы не сошлись во взглядах, - тихо промолвила Линда, думая, что мягче и не опишешь все произошедшее.
Мария Филипповна покачала головой:
- Вот тогда я и забеспокоилась. За окном уже ночь, а вы-то днем разлучились.
«Расстались навсегда», - с холодной неумолимой ясностью подумала Линда.
Она сфокусировала взгляд на матери. Действительно, кружевной пеньюар и выглядывающий из-под него подол ночной сорочки свидетельствовали о том, что Мария Филипповна уже готовилась отойти ко сну.
Линда ласково пожала ее руку, стараясь придать живости глазам, чтобы не обременять ее своими переживаниями:
- Прости, мне следовало предупредить тебя, - виновато промолвила она.
Мария Филипповна тепло улыбнулась, видя, что к лицу дочери возвращаются краски, хотя она по-прежнему оставалась бледна:
- Пустяки, - нежно заявила она, - Главное, что ты в порядке.
Лицо Марии Филипповны лучилось такой радостью, что даже тень беспокойства не могла разрушить ее. Линда невольно отметила, что каждое движение маминых рук так и кричит о едва сдерживаемом нетерпении поведать нечто очень важное.
Она выдавила улыбку, страстно надеясь, что она получилась натуральной, а не вымученной и проговорила:
- Мам, не хочешь ли рассказать причину своего волнения? Ни Эдуард Бронеславович скрывается за этим?
Мария Филипповна всплеснула руками:
- Бель, это совсем никуда не годится, - весело попеняла она, - ты читаешь меня, как открытую книгу.
Твердо решив, что маме не за чем знать какой сволочью оказался Глеб и что она вряд ли сможет оправиться от этого удара, Линда всецело постаралась переключиться на нее, человека, который так беззаветно любит ее, ничего не требуя взамен.
Линда улыбнулась вновь, и на этот раз она получилась куда теплее:
- Неужели я попала в яблочко? – живо поинтересовалась она.
Мария Филипповна утвердительно кивнула. Ее неотступно преследовало чувство, что в дочери что-то не так. В ней словно что-то сломалось и тихо умирало, иногда мимолетно отражаясь болью в глазах. Но Линда выглядела искренне заинтересованной, и это чувство как-то притупилось, словно заснуло.
- Веришь, Бель, - произнесла каким-то виноватым тоном Мария Филипповна, - я даже не знаю, как об этом сказать.
- Неужели нечто страшное? – весело спросила Линда, удивляясь самой себе, тому, как ей удается испытывать что-то еще кроме боли. Она-то была уверена, что Глеб сжег в ней все до основания.
- Это как посмотреть, - уклончиво ответила Мария Филипповна.
- Мам, ну не томи,- совсем по-детски заканючила Линда, - я тут от неудовлетворенного любопытства и дух могу испустить.
Мария Филипповна испуганно глянула на улыбающуюся дочь, и ее вновь пронзило чувство недавней беды. Неуловимые перемены и невыразимая едва уловимая скорбь витала облаком вокруг Линды. Она пристальнее всмотрелась в черты ее лица, но не увидела ничего, что могло бы натолкнуть ее на разгадку. А может это ее собственное чувство вины перед дочерью выкидывает такие коленца?
Глубоко вздохнув, Мария Филипповна решила все списать на игру света и произнесла:
- Эдуард сделал мне предложение!
Линда всплеснула руками:
- Вот это да! Давно пора, - совсем неуважительно отреагировала Линда.
Мария Филипповна неодобрительно закачала головой:
- Ну как ты можешь, вот так… - она не находила нужных слов.
Линда встала и обняла огорченную Марию Филипповну:
- Мам, я не со зла, - мягко промолвила она, стараясь загладить свою резкость, - Я давно чувствовала, что рано или поздно он отважится.
- Вот ты снова начинаешь, - упрекнула Мария Филипповна, - Лучше так и скажи, что ты возражаешь, и забудем об этом, - несколько сурово добавила она.
- Возражаю?! Я?! – изумилась Линда, не веря, что мама действительно так считает, - Мам, да я буду безгранично счастлива, если ты ответишь ему согласием, - пылко выдала она.
Мария Филипповна потупила глаза:
- Вообще-то, я уже согласилась, - смущенно проговорила она.
- Ага, - весело беззлобно поддразнила Линда, - меня терроризируешь, а на самом деле – мой ответ только для проформы и нужен.
Мария Филипповна заглянула дочери в глаза:
- Это не так, - возразила она, - Если тебе он не по душе, я изменю решение.
- Мамочка, ну что! – растроганно воскликнула Линда, - Уверяю тебя, что я абсолютно «за» двумя руками и, если хочешь, ногами.
Мария Филипповна слабо улыбнулась:
- Ох, Бель! Я благодарна тебе, но мне так стыдно, - растроганно проговорила Мария Филипповна.
- Мам, прекрати, - отмахнулась Линда, - Это сплошные глупости. Ты красивая зрелая женщина. Почему ты должна лишать себя всех прелестей и красок жизни?
- Но ты… - попыталась возразить Мария Филипповна, чувствуя на глазах росу первых слез.
- Ну причем тут я? – ласково осведомилась Линда, заботливо вытирая серебристые капельки, струящиеся по щекам Марии Филипповны, - Ты должна быть счастливой.
Мария Филипповна сердечно сжала руку дочери:
- И ты, - прошептала она.
Линда нежно поцеловала влажную от слез щеку:
- Мама, я уже счастлива, - начала убежденно она, - Рядом с тобой надежный и любящий человек, которого ты заслуживаешь, у меня есть Софья, Валери, ты, Виктор.
- И Глеб, - улыбаясь, добавила Мария Филипповна, видя, что дочь намеренно сократила перечисление.
У Линды на долю секунды перехватило дыхание от волны острой ненадолго притихшей боли, но она совладала с собой и, не дрогнувшим голосом, произнесла:
- И Глеб, - и тут же перевела разговор в другое русло, - Так, когда же знаменательное событие состоится?
- Через неделю, - торжественно провозгласила Мария Филипповна.
- Оперативно сработано, - похвалила Линда, усмехнувшись.
Мария Филипповна погладила ее по шелковистым волосам:
- Теперь мне удастся заснуть, - мягко улыбаясь, произнесла она, - А то это новость так и рвалась наружу. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что жутко устала и хочу спать.
Линда нежно улыбнулась:
- Так оставайся, - предложила она.
- Ну да, - возмутилась Мария Филипповна, зевнув, - А Софья? Кстати, мы с ней незабываемо провели время, - добавила она, видя, как наполняются любовь глаза дочери, - Сейчас она одна, а вдруг проснется среди ночи, глянет, а меня нет. Это же ужас.
Линда согласно кивнула, направляясь следом за мамой.
- Знаешь, - внезапно произнесла Мария Филипповна, - в прихожей у тебя какие-то осколки.
Линда вздрогнула:
- Завтра я уберу, а сегодня… - пообещала она вяло.
- Может еще вернуться Глеб, - перебив ее и задорно подмигнув, вставила Мария Филипповна.
Сердце Линды болезненно сжалось. Ее мама сама, того не осознавая, постоянно невольно заставляла ее страдать.
- Вряд ли, - глухо ответила Линда, стоя возле дверей квартиры мамы.
Мария Филипповна ободряюще похлопала ее по плечу:
- Бель, ты же знаешь, что милые бранятся, только тешатся. Он обязательно вернется, - ласково убеждала она.
Линда кисло улыбнулась, подумав: «Никогда».
- Спокойной ночи, мам, - тепло проговорила она.
- И тебе того же, родная моя, - целуя ее лоб, произнесла Мария Филипповна.
Вернувшись к себе, Линда первым делом смела осколки некогда бывшие изящной фигуркой, опустошила мусорное ведро и огляделась по сторонам.
В каждом углу комнаты прятались приглушенные силуэты Глеба, но хуже всего было в спальне. Подушка все еще насмешливо хранила очертания его головы, и в воздухе витал запах его одеколона смешанный с ароматом любви и страсти.
Все это было чересчур болезненно реально, и Линда начала действовать. Она распахнула настежь окна, впуская холодный промозглый воздух, который моментально пробрал ее до костей. Но Линда не обратила на это никакого внимания, ожесточенно сдергивая простыни и наволочки, заталкивая их в корзину с грязным бельем и застилая кровать белоснежными, пахнущими лавандой простынями.
Выдохнувшись, она посмотрела на результаты своих трудов и поняла, что все напрасно. Перед глазами вспыхивали яркие картины их близости, и ничто не способно было вытравить их.
Отказавшись от попытки что-либо изменить и оставив все как есть, она вернулась в гостиную. Остаток ночи Линда, не сомкнув глаз, просидела в кресле.


После бессмысленных попыток докричаться до Линды, достучаться до ее сознания Глеб понял, что все старания бесполезны. Это был истинный Сизифов труд, его не хотели ни видеть, ни слышать, ни знать о его существовании.
Глеб чувствовал себя так, будто по нему проехались бульдозером, как-то разом все заболело. Сознание балансировало на грани реальности и какого-то зверского кошмара, который посмел так бесцеремонно и жестоко втиснуться в его совершенно недавно отлаженную жизнь.
Глеб смутно помнил, как добрался до дома. И был твердо уверен – что это настоящее чудо, что он еще жив, ведь он абсолютно ничего не различал. Перед глазами стоял какой-то пульсирующий туман, а улыбающееся лицо Линды буквально сводило его с ума.
Теперь он сидел в звенящей тишине квартиры и непрерывно курил, потеряв счет множившимся окуркам. «Как странно, - отчужденно подумал Глеб, глядя на мерцающий кончик сигареты, - с появлением Линды я даже не дотронулся до пачки, а сейчас дымлю, как паровоз».
Глеб снова сделал затяжку. Теперь он точно знал, что у него тоже есть душа, хотя он никогда не верил в существование эфемерных или эфирных тел. Глеб почувствовал ее наличие, когда она нестерпимо заболела, беспомощно трепыхаясь в его теле.
Глеб терялся в догадках. Такое неординарное поведение Линды никак не вписывалось в его представление о ней. Глеб горько усмехнулся: «А я-то, глупец, полагал, что узнал ее достаточно хорошо, чтобы предугадать следующий шаг, а оказалось, что меня ослепили собственные чувства!»
Если бы он мог поговорить с ней и выяснить, что в один миг разрушило то хрупкое доверие, которое он так старательно, упорно и долго взращивал и лелеял, то, возможно, ему удалось бы все исправить. Теперь Глеб подозревал, что Линда не подпустит его к себе даже на расстояние пушечного выстрела. Как все безнадежно глупо.
Он погасил очередной окурок в пепельнице, словно хотел с такой же легкостью скомкать свою любовь к ней. «Вот парадокс, - угрюмо решил он, откидываясь на спинку кресла и устремляя взгляд в окно на беззвездное ночное небо, - она ни разу не обмолвилась, что испытывает ко мне хотя бы теплую привязанность, ей удавалось обходиться только нежным сиянием глаз, в котором я неизменно таял. Черт тебя возьми, Линда, как же у тебя получилось растоптать меня?!»
Если честно, то он сам не был уверен, захочет ли встречаться с ней в ближайшее время. Она была так категорична, что Глеб не ощущал никакой необходимости предпринимать попытки к примирению, тем более что даже недоумевал, чем мог провиниться.
Глеб обхватил голову руками. Остается только одно никогда не подводившее средство – окунуться в работу с головой и постараться захлебнуться в ней, чтобы скорее забыть тепло ее улыбки, нежность прикосновений, едва уловимый аромат фиалок и все, все, что с ней связано.
«Может, так даже лучше, - решил Глеб, отыскав на ночном небе одинокую единственную звезду, - От Лики я слышал одно только нытье, избавившись от которого, почувствовал облегчение, а от Линды загадочные, окутанные мистикой поступки выводят меня из себя, - он вздохнул и продолжил мрачные размышления, - Следовательно, от женщин одна головная и сердечная боль. Пожалуй, меня отныне будет прельщать исключительно одиночество».
К сожалению, после подобных умозаключений Глебу не стало легче ни на йоту. Душа по-прежнему болезненно дрожала, а за окном обозначились первые блики рассвета.

@темы: писанина

---

руки не для скуки или мужчина с дитем

Ну не могла я остаться равнодушной. Руки сами потянулись и наваяли))

ну правда ж красота

@темы: всякости, эмоции, Арт, Дж2

---

Видение

странная работа получилась

1280*1024 1440*900

@темы: Арт, СПН

---

продолжение

главы 16-17
Глава 16.
Мария Филипповна перед возвращением домой решила заглянуть в больницу к Эдуарду Бронеславовичу. Ее не покидала мысль, что резкость Линды, граничащая с оскорблением задела его гораздо сильнее, чем он признавал. По крайней мере, она искренне полагала, что именно поведение Линды стало причиной того, что вот уже несколько дней он не подавал себе вестей.
Марии Филипповне страшно не нравилась подобная ситуация. Она не любила, когда ее заставляли выбирать, а ей казалось, что непременно это и собирается сделать Эдуард. Мария Филипповна грустно вздохнула, открывая двери и попадая в атмосферу наполненную запахами лекарств, боли и болезней.
Мария Филипповна передернула плечами, пытаясь стряхнуть воскреснувшие воспоминания. Не так давно ее везли по этим коридорам, а перед глазами стоял пульсирующий туман, в котором постепенно таяло заплаканное лицо дочери.
Мария Филипповна торопливо шла, когда знакомый голос заставил ее застыть на месте. Она отказывалась верить своим ушам. Этого просто не могло быть. Она старалась вычеркнуть этого человека из своей жизни, но, очевидно, все попытки были бесплодны.
Мария Филипповна страшилась обернуться. К ней неумолимо приближался голос и вместе с ним человек, которого она отчаянно хотела видеть по ту сторону жизни.
- Простыни сырые, - скрипучим голосом канючил человек, - и от наволочки несет плесенью. Я буду жаловаться!
Мимо Марии Филипповны медбрат со скучающим выражением лица протолкал каталку со скулящим человеком. Внутри у нее все обмерло. «Сейчас он меня узнает!» - в ужасе подумала она, зажмурившись в ожидании неизбежного.
Голос постепенно отдалялся, и Мария Филипповна обессилено прислонилась к стене. Это настоящий кошмар: ее бывший муж был в городе, всего в нескольких километрах от Линды и нескольких сантиметрах от нее.
Сердце учащенно забилось. «Нельзя допустить, чтобы Линда узнала об этом», - с неожиданной твердостью подумала Мария Филипповна. Ни к чему хорошему это не приведет. «Но, Господи, что он здесь делает?!» - мысленно вопрошала она.
- Машенька, на тебе лица нет, - обеспокоено произнес Эдуард Бронеславович, - Что случилось?
Секунду Мария Филипповна смотрела на него ничего невидящим взглядом, пытаясь унять нарастающую дрожь.
- Все в порядке, - выдавила она, проглатывая ком, мешавший связно говорить.
Эдуард Бронеславович взял ее руки в свои и поразился, до чего же они были холодны:
- Но твой вид красноречиво свидетельствует об обратном, - мягко настаивал он, следя за тем, как выражение неотразимых глаз становится осмысленным.
Мария Филипповна глубоко вздохнула:
- Просто вся эта атмосфера угнетающе действует на меня, - пробормотала она, не решаясь посмотреть ему в глаза.
Недоверчиво прищурившись, Эдуард произнес:
- Ой, Машенька, сдается мне, что ты чего-то недоговариваешь.
Он выждал немного, надеясь услышать истинную причину такого явного страха, сквозившего в каждой клеточке столь безгранично дорого лица. Видя, что Мария Филипповна не собирается нарушать тишину, он отступил и поинтересовался:
- Чем обязан твоему появлению в этих стенах?
Мария Филипповна благодарно взглянула на него:
- Да вот, решила удостовериться, помнишь ты еще о нашем с Линдой существовании.
Эдуард Бронеславович хитро улыбнулся:
- А что, возникли сомнения?
- Ну, может совсем крошечные, - лукаво произнесла Мария Филипповна, - Но раз имя еще всплывает в памяти, то, наверное, случай не совсем безнадежный.
- Машенька, на старческий маразм можешь не рассчитывать, - весело отозвался Эдуард Бронеславович, целуя ее.
Мария Филипповна от неожиданности тихо охнула. Рядом раздался добродушный смех:
- Глянь-ка, наш Эдуард Бронеславович любого молодого за пояс заткнет! – бросил один медбрат другому.
Мария Филипповна моментально залилась краской, понимая как это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Эдуард Бронеславович закрыл ее спиной, и она опустила светившиеся радостью и счастьем глаза.
- Артур, кажется, ты мне завтра сдаешь экзамен, не так ли? – серьезно, с напускной суровостью, спросил Эдуард Бронеславович мгновенно скисшего смельчака.
- Да, - кисло произнес медбрат.
- Вот и до завтра.
- Артур, ты пропал. Тебе хана, - донеслось до них, когда молодые люди скрылись за поворотом.
- Эдуард, ты же не заставишь бедолагу отдуваться за оплошность? – осведомилась Мария Филипповна, - Он же не со зла, да и нам уже не подобает вот так безрассудно вести себя.
Он нежно чмокнул ее в кончик носа:
- Машенька, ты безгранично добра. Не собираюсь я его травить или по-ихнему валить, - успокоил Эдуард Бронеславович, - Но помучиться ночью ему не помешает. И потом, что это за «нам уже не подобает»? Кто сказал что и когда подобает, а что нет?
- Но раз так, то почему ты забыл к нам дорогу? – озвучила Мария Филипповна давно мучивший ее вопрос.
Потеплевшие глаза озорно блеснули:
- А ты соскучилась?
- А разве я была бы здесь? – вопросом на вопрос отозвалась Мария Филипповна, - Я решила, что ты заставишь меня выбирать между тобой и дочерью.
Брови Эдуарда Бронеславовича удивленно взлетели вверх:
- Что за дикие мысли?
- Я знаю, что Линда была непростительно груба, - торопливо объясняла Мария Филипповна, тревожно всматриваясь в его глаза, - но она боялась, более того, она была на грани паники.
- Машенька, я все понимаю, - успокоил Эдуард Бронеславович, привлекая ее к себе, - И запомни: я никогда не заставлю тебя выбирать.
Мария Филипповна облегченно вздохнула и прижалась к нему еще сильнее. Ей совершенно не хотелось его терять. Так приятно осознавать, что ты кому-то нужна такая, какая есть. А Эдуард был тем единственным человеком, кроме дочери, который не требовал от нее перемен.
- Как моя маленькая пациентка? – спросил он, не выпуская Марию Филипповну из объятий.
- Было бы неплохо, если бы ты ее навестил, - многозначительно произнесла Мария Филипповна, чувствуя, как Эдуард сдерживает смех, - А вообще Софья очень резвая. Прошла какая-то неделя, а она, как ни в чем не бывало, везде следует за Линдой хвостиком.
- Надо же, - удивился Эдуард, - такая хрупкая девочка, а по твоим словам настоящий Геракл. Ей бы полежать еще.
- Вот приди и убеди, - предложила Мария Филипповна, - Она даже Линду переупрямила. И представляешь, - она озорно взглянула на него, - моя дочь сдалась!
- Наконец-то, у Линды появился достойный противник, - заключил Эдуард, улыбаясь.
- Похоже на то, - согласилась Мария Филипповна, склонив голову ему на плечо.
- Непременно должен увидеть это сам, поэтому жди в скором времени гостей, - интригующе проговорил Эдуард, - Вот разберусь с новыми пациентами и сразу к Вам.
- Раньше работа не мешала тебе навещать нас, - Мария Филипповна не верила своим ушам, она говорила тоном капризной кокетки, такого с ней никогда не происходило.
Эдуард Бронеславович весело хохотнул:
- А не ревность ли это?
- Еще чего! – возмутилась Мария Филипповна, вкинув голову.
Это еще больше раззадорило его:
- Машенька, ты бесподобна!
Она попыталась освободиться от его объятий, но он не собирался ее выпускать, сдавшись, Мария Филипповна смирилась.
- Машенька, просто в этот раз пациентов больше обычного, - нежно увещевал он.
- Кто бы мог подумать? – съехидничала она.
- Ну, не кипятись, родная, - ласково проговорил он, - На днях столкнулись два пассажирских автобуса, и у нас уже пару дней жуткий цейтнот.
Во взгляде Марии Филипповны смешались недоверие и изумление.
- Да, это правда, - нежно глядя на нее, продолжал Эдуард, - Вчера ты меня вообще бы не нашла, я просто не вылазил из операционной. Сегодня – редкостная передышка.
Мария Филипповна внимательно изучал лицо Эдуарда Бронеславовича. Авария. Теперь понятно, почему она натолкнулась на своего муженька. Но это не объясняло каким ветром его занесло в эти края. И неужели Эдуард не узнал ее обидчика?


Линда с Софьей вышли из салона красоты на встречу необыкновенно теплому позднему октябрьскому дню. Еще неделя и на смену придет ноябрь, обещающий первые заморозки.
Деревья нехотя расставались с остатками листвы. Солнце путалось в рыжих волосах Софьи, и они вспыхивали в его лучах подобно пламени. Довольно жмурясь, Софья медленно ела мороженое. Насколько Линда уже поняла, девочка все делала неторопясь и обстоятельно, наслаждаясь каждой новой секундой, каждым новым днем.
Глядя на нее, Линда чувствовала, что находится в давно забытой гармонии самой с собой. Проблемы куда-то отошли на второй план. А мрачные события казались бы кошмарным сном, если бы не вот этот маленький человечек, важно вышагивающий рядом. И вообще, Линда начала сомневаться, что на нее кто-то покушался. Скорее всего, это было просто неудачное стечение обстоятельств и не более того.
- Тетя Линда, а давайте навестим Валери, - предложила Софья, - она обещала показать котеночка.
- А я и не знала, что Валери обзавелась живностью, - удивилась Линда.
- Это правда, - поспешно убеждала Софья, страшась, что ее уличат во лжи и отправят в детдом, - она сама рассказывала. Котенок белый и пушистый, и еще у него зеленые глазки.
Линда тепло улыбнулась, интуитивно чувствуя, что для девочки крайне важно, чтобы она поверила:
- Софьюшка, я не сомневаюсь. Если Валери не рассказала мне о котенке, то это не значит, что ты говоришь неправду.
- Честно? – обеспокоено осведомилась девочка.
- Абсолютно, - твердо заявила Линда, - И это замечательная идея, я уже почти… - Линда изумленно охнула, - неделю не видела Валери!
Ей стало не по себе. Она забыла о своей подруге. Это было неприятно, но Софья вытеснила из ее жизни почти всех. «Ты сама себя обманываешь, - мгновенно отреагировал внутренний голос, - Для Глеба место нашлось несмотря ни на что».
Линда почувствовала себя безгранично виноватой и оттого несчастной. Необходимо немедленно исправить положение дел.
- Решено, - объявила Линда, - мы отправляемся к Валери.
Софья радостно хлопнула в ладоши, отчего остатки мороженого, чвакнув, упали на тротуар. Она виновато посмотрела на Линду. Зная, что за каждый проступок положено наказание. Софья старалась сдержать слезинки.
Линда достала из сумочки носовой платок и бережно вытерла перепачканные ладошки:
- Ничего катастрофического не произошло. Такое с каждым могло случиться, - ласково проговорила Линда, заглядывая в расстроенное личико Софьи.
- И вы меня не накажете? – недоверчиво спросила девочка.
- Накажу? За что? – недоумевала Линда. Она и не предполагала, что каждая мельчайшая оплошность у Софьи неизменно ассоциируется с карой. Это просто не умещалось в сознании Линды.
- За мороженое, - всхлипнула Софья, - Мы теперь не поедем к Валери.
У Линды сжалось сердце. Слезы девочки разрывали ей душу. Она порывисто обняла Софью.
- Мы непременно отправимся к Валери, и я не собираюсь тебя ругать. Это просто глупость какая-то!
- Правда?
- Конечно, - произнесла убежденно Линда, вытирая ей слезы, - И не надо плакать. Разве ты не хочешь покрасоваться перед Валери?
- Хочу.
- Вот. А зареванные глазки и распухший до размеров картофелины нос ряд ли тебе помогут осуществить твое желание, - усмехаясь, проговорила Линда.
Робкая улыбка озарила личико Софьи.
- На красавицу я точно похожа не буду, - произнесла нерешительно она.
- Я с тобой полностью согласна, - отозвалась ласково Линда, поднимаясь, - Как ты думаешь, что повышает настроение лучше торт или цветы?
- Торт! – мгновенно ответила, не колеблясь, Софья.
Линда весело рассмеялась, видя засверкавшие в предвкушении удовольствия зеленые глазенки.
- Выбираем самый огромный…
- И красивый, - восторженно перебила Софья.
- Торт, - закончила, улыбаясь, Линда, - и в путь.
Софья согласно кивнула, и, взявшись за руки, они отправились на поиски идеально подходящего требованиям торта.


Вот уже неделю Валери порывалась поговорить с Линдой, но в самый ответственный момент ее смелость улетучивалась в неизвестном направлении. И выяснение отношений снова приходилось откладывать.
Валери старалась проводить больше времени в «Имении» среди людей. В кругу новых забот ее переживания притуплялись. К тому же она точно знала, что в последнее время Линда стала редким гостем в гостинице.
Валери боялась признаться самой себе, что избегает встреч с Линдой, а, заслышав голос Виктора, старается поскорее скрыться где-нибудь. Она никогда и не подозревала, что может оказаться такой трусихой.
Она страшилась увидеть презрительное безразличие, которое светилось в глазах Виктора в их последнюю роковую встречу. Тогда этот взгляд задел сильнее ядовитых слов. Как непростительно глупо было с ее стороны надеяться и строить воздушные замки. И как теперь заставить себя объяснить все Линде?
Валери прижала к себе урчащего Блохастика. Тишина квартиры удручающе действовала на нее, усиливая терзания. Это становилось непереносимым. Валери порывисто поднялась с кресла, а Блохастик, спрыгнув и недовольно размахивая хвостом, щурясь, следил за хозяйкой, которая беспокойно металась по комнате.
Валери была уверена, что дольше тянуть нельзя. Лучше покончить со всем этим одним махом. И если ей суждено потерять подругу, то так тому и быть. Пусть Линда узнает правду от нее, чем ее достигнут нелепые сплетни. Валери не думала, что Виктор станет распространять слухи, но ее неотступно преследовало плохое предчувствие.
Когда раздался звонок в дверь, Валери вздрогнула, ощущая, как по спине пробежали мурашки.


- Привет, - весело произнесла Линда, - мы тебе торт привезли.
Валери не могла вымолвить ни слова, продолжая стоять как неподвижный истукан. Очевидно, на этот раз разговора избежать не удастся. «А так даже лучше, - отрешенно подумала Валери, разглядывая улыбающуюся подругу и любопытную мордашку Софьи, - Кажется, она счастлива».
- Вэл, мы не во время? – поинтересовалась Линда, отмечая непривычную заторможенность Валери.
- Ничуть, - поспешно отозвалась Вэл, вымучив кислую улыбку, - Я рада, что вы пришли, - добавила она, впуская гостей.
- Валери, у вас потрясно! – восхищенно воскликнула Софья, утопая в мягком пушистом ковре.
Валери криво усмехнулась:
- Малышка, это высшая похвала! Как ты расцвела!
- Спасибо, - поблагодарила Софья, повертевшись в разные стороны.
Валери всплеснула руками:
- Просто неподражаемо, - отреагировала Валери, рассматривая салатный брючный костюмчик, уложенные непослушные кудри.
Софья довольно заулыбалась, а Линда рассмеялась:
- В такой крошке и столько тщеславия!
Валери одобрительно усмехнулась:
- Все правильно, малышка, надо знать себе цену с малых лет.
- Ты ее испортишь, - возмутилась Линда.
- Это мы еще посмотрим, кто больше: ты своими подарками или я словами! – отреагировала, смеясь, Валери, - Софья, сколько у тебя обновок?
Девочка внимательно осматривалась, сосредоточенно скользя взглядом по комнате.
- Множество, - протянула она, не отрываясь от своего занятия.
- Так я и знала! – победно сверкнула глазами Валери на подругу.
За наигранным весельем Линда отчетливо видела обеспокоенность, прорывавшуюся в резких движениях, но она не могла найти причину. Валери явно нервничала, и это, безусловно, было вызвано ее присутствием. Но что скрывалось за этим? Линда терялась в догадках.
Валери поспешно отвела взгляд.
- Малышка, что ты ищешь? – желая отвлечься, спросила она.
- Котенка, - без обиняков ответила девочка.
Валери присела рядом с Софьей:
- Так кого вы хотели навестить меня или котенка? – лукаво поинтересовалась она.
Софья замешкалась, сжав кулачки. Ей не хотелось обижать Валери, но и врать она не собиралась. Видя мучения Софьи, Линда пришла ей на выручку:
- Вэл, я уж точно пожаловала к тебе, а Софья, к сожалению, несомненно, к котенку.
- Но и вас я тоже рада видеть, - торопливо добавила Софья.
- Понятно, - хмыкнув, произнесла Валери, - Ну что ж, надо объявить Блохастику какой чести он удостоился.
- Блохастик?! – переспросила изумленно Линда.
- Ну да, чем не кличка для кота, - невозмутимо ответила Валери, вытягивая из-под дивана котенка. Справившись, она добавила, - Держи, - протягивая пушистый комочек Софье.
Девочка в полном восторге прижала котенка к себе. Блохастик немедленно возмущенно замахал хвостом и предупреждающе засычал.
- Блохастик, будь джентльменом, - проговорила Валери, грозя пальцем. Котенок затих, только кончик хвоста продолжал ходить из стороны в сторону.
- Ну вот, солнышко, - промолвила Линда, - он теперь в твоей власти.
Софья зарылась личиком в пушистую шерстку.
- Пожалуй, вас можно оставить, - заключила Валери, - В случае чего, мы на кухне.
Софья кивнула, не выпуская Блохастика, восторженно сияя глазенками.
- Когда ты живностью обзавелась? – поинтересовалась Линда, ставя на стол торт.
Валери уже собиралась все выложить, но тут же осеклась. Ну что она могла ответить? Что они гуляли по аллеям с Виктором и в тот момент, когда он почти поцеловал ее, у них в ногах замяукал котенок?
Поэтому Валери пожала плечами:
- Приблудился. Пошел за мной, и так шел, шел, что в квартиру зашел.
- Понятно, - у Линды возникло острое чувство, что подруга о чем-то умалчивает.
А Валери уже пожалела о сказанном. Только что она упустила возможность выложить все без утайки. А как теперь завести разговор о Викторе и о том, что так нещадно мучает ее на протяжении недели?
- Ты изменилась, - заметила Валери.
Линда улыбнулась:
- Ты проницательна, - вздохнув, она таинственно добавила, - Знаешь, Вэл, кажется, я счастлива.
Валери болезненно поморщилась, ставя чайник. Это признание значительно усложняло ситуацию. Она мысленно застонала. Разве она имеет право разрушать хрупкое спокойствие подруги? «Надо было раньше думать головой, а теперь уже поздно!» - вычитала себя Валери.
- Вэл, у тебя что-нибудь произошло? – мягко поинтересовалась Линда, созерцая ее напряженную спину.
«Да! Я переспала с Виктором, дорогая моя подруга!» - мысленно выкрикнула Валери, а в слух произнесла:
- С чего ты взяла?
- Не знаю, - пожала плечами Линда, - У меня такое чувство, будто ты избегаешь меня.
Валери натянуто улыбнулась, резко повернувшись:
- Перестань. Я просто устала, - она нагло врала, но не могла принудить себя признаться, - Все эти кошмарные события не прошли бесследно для моих нервов.
- Может, тебе взять отпуск? Поеде… - предложила Линда.
Резкий смех подруги оборвал ее на полуслове. «Отпуск! – истерически подумала Валери, - Я подложила ей свинью, а она предлагает мне отпуск! Невероятно!»
Линда обняла подругу за плечи:
- Вэл, да что с тобой?
Валери не выдержала и разрыдалась. Горько и безутешно. Уткнувшись в плечо подруги, она чувствовала себя полным ничтожеством.
Линда в растерянности обнимала плачущую Валери. Она ничего не понимала и отказывалась верить, что все произошедшее так сильно подточило Валери, тем более что она была посвящена только в часть правды. Другую часть Линда не могла заставить себя открыть.
Ей не нравилась эта завеса таинственности, но иного выхода она не видела. А что если Валери действительно не выдержала напряженных событий, не укладывающихся в привычный ритм жизни? Тогда Линда может стать причиной нервного срыва Валери, а этого она хотела меньше всего. Разрываемая противоречивыми чувствами, она ощущала, что и сама может сорваться.
- Если ты сейчас же не прекратишь, - шепотом предупредила Линда, - я присоединюсь к тебе, и вместе мы, наверняка, затопим твою чудесную квартиру.
Валери шмыгнула носом и приняла решение. Лучше оставить Линду в неведении. Если терзается она, то не обязательно прибавлять к вороху проблем, свалившихся на подругу, очередную.
Валери отстранилась, вытирая слезы и с удивлением отмечая, что глаза Линды предательски блестят:
- Похоже, что ты не шутила? – с некоторой долей удивления, констатировала она.
- Какие уж тут шутки! – воскликнула Линда, часто заморгав, - Вот уж шикарное зрелище: две белуги добавляют к географическим морям еще одно – местное.
Валери едва заметно улыбнулась:
- Ой, и чувство юмора, кажется, проснулось от зимней спячки. Тебя часом не подменили?
Линда усмехнулась, чувствуя, что в горле по-прежнему стоит ком, готовый прорваться слезами. Она не помнила, когда так часто стала плакать:
- А ты сможешь поверить?
- Видно придется, - разведя руками, произнесла Валери, - Ты не оставила мне выбора.


Мария Филипповна смотрела на дочь, наблюдающую с необъятной нежностью за Софьей. Девочка, расположившись на мягком ковре, среди хаоса карандашей, красок и фломастеров, полностью поглощенная своим занятием, высунув кончик языка, старательно что-то рисовала в альбоме. «Линда, несомненно, прикипела к этой крошке, - грустно думала Мария Филипповна, - А что же с тобой произойдет, девочка моя, когда надо будет прощаться?»
Откровенно говоря, она не ожидала, что Софья так надолго и прочно обоснуется в жизни ее дочери. Девочка вполне пришла в себя и могла уже вернуться в детдом, но Линда, кажется, этого не замечала, она явно не хотела расставаться с Софьей. Не то чтобы Мария Филипповна желала поскорее избавиться от девочки, нет, малышка ей тоже нравилась, даже слишком. Порой она представляла себя в роли бабушки, а Софью – в роли обожаемой внучки, и картина получалась столь яркой и правдоподобной, что пугала своей реальностью.
Мария Филипповна переживала за дочь. Ведь, так или иначе, Софье придется оставить их, а с каждым днем минута расставания будет становиться все болезненней, и она начинала сомневаться, выдержит ли это Линда.
Почему-то ей ни разу в голову не пришло такое простое решение…
- Мам, какая же она хорошенькая, - любовно выдохнула Линда, склонив голову на согнутую в локте руку.
Голос дочери мгновенно разрушил ход мыслей Марии Филипповны. Она взглянула на сияющие теплотой глаза, на смягчившиеся черты лица, и ее опасения удвоились.
- Ах, Бель! – горько отозвалась Мария Филипповна.
Дочь была такой умиротворенной и счастливой, но она не осознавала, как все это хрупко, призрачно и безгранично иллюзорно.
Уловив скорбные нотки в голосе Марии Филипповны, Линда озабочено нахмурилась и поинтересовалась:
- Что-то не так?
- Все так, родная, - ласково глядя на дочь, пробормотала Мария Филипповна, стараясь отогнать невеселые мысли, - Лучше расскажи, как вы провели день.
Линда, усевшись по-турецки, с энтузиазмом откликнулась на просьбу:
- Сначала мы заглянули в салон красоты, где мастерам все-таки удалось совладать с львиной гривой Софьи. Правда, Солнышко?
- Угу, - отозвалась девочка, - Волосы все время торчали в разные стороны, и парикмахер выглядел до смешного расстроенным, - она методично наносила штрихи, сосредоточенно поглядывая на Марию Филипповну.
Линда усмехнулась:
- Для него это было настоящее испытание. А потом мы направились к Валери, - она порывисто сжала руку Марии Филипповны, - Представляешь, мам, мы не виделись целую неделю!
- А что так? – удивилась Мария Филипповна.
Линда виновато понурила голову:
- Не знаю, как такое произошло, но я почти забыла о ней, - она заглянула в глаза матери, - Веришь, мне ужасно стыдно.
Мария Филипповна мягко улыбнулась и обняла дочь:
- Не расстраивайся, думаю, Валери не очень-то досадовала на твое невнимание, иначе давным-давно ворвалась к нам ураганом.
- Наверное, ты права, - вздохнув, произнесла Линда.
- А еще у Валери есть котенок, - вставила Софья, - Вот такой.
Она развернула альбом, и обе женщины удивленно ахнули. На листе бумаги был изображен котенок как две капли воды похожий на Блохастика. Он смотрел на них настороженными зелеными глазищами и, казалось, в любой момент готов был юркнуть под диван, на котором сидел.
- Это поразительно, - первая отреагировала Мария Филипповна и, задумчиво взглянув на девочку, добавила, - Софья, да у тебя талант.
Софья скептически рассматривала рисунок:
- Вы, правда, так думаете?
- Солнышко, это ясно как Божий день! – воскликнула Линда, - Из тебя вырастит знаменитая художница.
Софья довольно зажмурилась и сладко зевнула, отчего Мария Филипповна рассмеялась:
- Твоя художница с ног валится от усталости, а ты ей дифирамбы поешь.
- Нет, - вяло запротестовала Софья, - Просто я…
- Сейчас засну, - перебила ее Мария Филипповна,- Мне кажется, Линда тебя совсем разбаловала.
- Но, мам, - попыталась возразить Линда, она никогда не видела маму такой агрессивной, и это заставляло почувствовать себя нашкодившим ребенком.
- Никаких «но», - отрезала Мария Филипповна, Линда недовольно поморщилась, - Командовать парадом буду я.
Софья смотрела на нее широко распахнутыми глазенками, в которых притаился испуг.
- Юная леди, марш умываться и спать, - безаппеляционно произнесла Мария Филипповна.
Софья молча кивнула:
- Я только уберу.
- А вот и нет, - проговорила Мария Филипповна, подходя к девочке.
Софья испуганно глянула на Линду в поисках защиты, но та беспомощно развела руками. Мария Филипповна взяла девочку за хрупкие плечики и, развернув в сторону ванной, произнесла:
- Тебя заждались полотенце и кровать, - она нежно посмотрела на девочку и поцеловала в щечку.
Софья, не сопротивляясь, послушно побрела в заданном направлении.
- Мам, ты чего? – заинтригованно осведомилась Линда.
- А что? – отреагировала Мария Филипповна.
- А то, что такой боевой я тебя, пожалуй, никогда не видела, - произнесла озадаченная Линда.
Мария Филипповна стала собирать разбросанные карандаши, но они не слушались ее, все время выпадая из трясущихся рук.
Беззаботность Линды как ветром сдуло. Что-то было не так и это, несомненно, основательно вывело маму из привычной колеи. «Черт возьми! – мысленно выругалась она, - Сначала Валери, теперь мама. Да что же это такое?»
Когда они уезжали от Валери, то Линду по-прежнему продолжало преследовать ощущение чего-то недосказанного, которое висело в напряженном воздухе. И вот это чувство снова возникло уже дома, в ее крепости. Неужели мама, тоже что-то утаивает от нее?
Линда присела рядом с Марией Филипповной:
- Что тебя так тревожит, мам? – с мягкой настойчивостью спросила она.
Мария Филипповна с какой-то непонятной затаенной болью посмотрела на нее. Ну как рассказать, что сегодняшняя встреча с ее отцом выбила у нее почву из под ног? И вообще она не была уверена, стоит ли посвящать в это Линду. Да, ее дочь была, бесспорно, уравновешенной и сдержанной, но когда речь заходила об отце, Линду ослепляли ненависть и ярость.
Мария Филипповна глубоко вздохнула и сказала первое, что пришло на ум:
- Меня беспокоит Эдуард Бронеславович.
Линда удивленно изогнула бровь:
- Вы поругались?! – это было так невероятно, что в голосе Линды непроизвольно прорвалось недоверие.
- Нет, - поспешно произнесла Мария Филипповна, - Просто он к нам не заходит, и я думаю, его обидело твое поведение.
Линда нахмурилась. Ей не нравилось, что чувство вины, казалось, прочно укоренилось в ее жизни с недавних пор.
- Мам, я поговорю с ним, - пообещала Линда.
- Спасибо, Бель, - сердечно поблагодарила Мария Филипповна, - Ты же знаешь, как я им дорожу.
Линда согласно кивнула, но ощущение недосказанности никуда не исчезло.


Глава 17.
Глеб оттягивал до последнего свое прибытие домой. Ему не хотелось сталкиваться с рассерженной Ликой. Вот уже несколько дней ему сопутствовала удача. Он возвращался заполночь, когда Лика уже спала, и старался исчезнуть как можно раньше.
Глеб повернул ключ в замке и, войдя в квартиру, прислушался. Все дышало тишиной и спокойствием. Он медленно облегченно выдохнул, кажется, сегодня ему тоже повезет. Осторожно, стараясь не шуметь, Глеб проскользнул в ванную. Он хлюпнул холодной водой в лицо и уставился на свое отражение. Как чертовски сложно расхлебывать кашу, которую он заварил. Почему он просто не может выставить Лику за дверь, и одним махом избавиться от этой проблемы?
Глеб упрямо тряхнул головой. Жалость. Ему мешает жалость, и пока он не усмирит ее, Лика так и будет висеть у него камнем на шее.
- Наконец-то, ты объявился, - иронично произнесла Лика, появившись у него за спиной и запахнув пеньюар.
Глеб вздрогнул от неожиданности. Удача показала не лучшую свою сторону.
- Здравствуй, - глухо проговорил он.
Лика недовольно прищурилась. Вот уже несколько вечеров она как верная Пенелопа ждет его возвращения за празднично накрытым столом, мечтая сделать ночь незабываемой и приковать его к себе навсегда. И за свою заботу она слышит только сухое «здравствуй»! Какая наглость!
- И это все? – выжидательно спросила она, - Больше тебе нечего сказать?
Глеб пожал плечами:
- Кажется, нечего.
Лика закатила глаза:
- И это после того, как я несколько ночей не спала, ждала твоего возвращения, а тебя носило невесть где!?
Глеб провел рукой по волосам:
- Не драматизируй, - устало произнес он, Лика, подобно вампиру, своими истериками лишала его всяческих сил, - Было много работы, все это время я ночевал дома, просто не хотел тебя будить.
Брови Лики взлетели вверх:
- Ты намекаешь на то, что я лгу?! – возмутилась она, - Ну, уж нет. Тебя не было несколько дней, - она прищурилась, - Ты не считаешь нужным объяснить свое поведение?
Глеб протиснулся мимо нее и безразлично бросил:
- Нет.
Лика ахнула от возмущения и направилась следом за ним.
- Ты не можешь от меня так просто отмахнуться! – капризно воскликнула она и, схватив его за руку, потащила в гостиную.
Белоснежная скатерть на столе, таинственное мерцание свечей, охлажденная бутылка вина и что-то изысканное на тарелках – все свидетельствовало о том, что на этот ужин были возложены огромные надежды.
Глеб равнодушно разглядывал сервировку стола. Все было безупречно, безукоризненно и… наигранно.
- А теперь скажи, - настаивала Лика, - неужели мои старания ничего не значат? Неужели я заслужила твою холодность?
Глеб заглянул в ее наполненные слезами глаза:
- Все очень красиво, - бесцветно отреагировал он, - Ты это хотела услышать?
Лика сердито ударила его кулачком в грудь:
- Когда ты стал таким черствым?! Как ты можешь так со мной обращаться?!
По ее щекам потекли ручьи слез. Она чувствовала, что безвозвратно теряет его.
Глеб невозмутимо обошел ее и сел за стол. Ее слезы раздражали его, как впрочем, и ее навязчивость.
- А ты полагала, что, накормив меня, снова сможешь манипулировать мной? – надменно спросил он.
По вытянувшемуся лицу Лики, Глеб осознал, что попал в яблочко. Она растерянно стояла, не мигая глядя в его равнодушные глаза, и поняла, что потерпела сокрушительное фиаско.
Налив в бокал вина и сделав глоток, Глеб посмотрел на нее через фужер и произнес насмешливо:
- Рад сообщить, что ты просчиталась. Я не куплюсь больше на твои слезы.
Лика подошла к нему и дрожащим обвиняющим тоном проговорила:
- Значит, ты меня никогда не любил. Ты просто использовал меня! – последние слова она выкрикнула и резко развернулась, намереваясь уйти, но Глеб схватил ее за запястье.
- А вот это еще вопрос, - холодно промолвил он, - кто кого использовал.
По щекам Лики снова побежали слезы:
- Ты несправедлив ко мне. У нас же все было прекрасно, - она шмыгнула носом и искоса глянула на него, - пока ты не встретил эту фригидную дрянь!
Внутри у Глеба тревожно заклокотала ярость:
- Осторожней, Лика – предупредил он, его глаза, сузившись, гневно блеснули.
Она выдернула руку:
- Значит, это правда! Чем она могла тебя привлечь? – истерично кричала Лика, - Она же сплошная глыба льда, в ней нет ничего живого!
- Хватит! – Глеб резко поднялся, - Я больше не хочу этого слышать.
- Что не нравится?! – съязвила Лика, довольная тем, что сумела задеть его, - Я не собираюсь останавливаться, ты заслужил это. Я лучше ее! Она же отмороженная!
Рука Глеба рассекла воздух, Лика зажмурилась в ожидании удара. Ладонь замерла в нескольких миллиметрах от ее щеки.
Тяжело дыша, Глеб сжал руки в кулаки и свирепо воззрился на нее. Лика довела его до последней грани, перешагни он ее, и потерял бы уважение к самому себе.
- С меня довольно, - сдерживая клокочущий гнев, прорычал Глеб, - Нам пора распрощаться.
Лика разлепила глаза:
- Ты… Ты выгоняешь меня?
- Да, - произнес Глеб голосом лишенным эмоций.
- Ты не посмеешь! – воскликнула Лика, хотя уже не была уверена.
Глеб высокомерно ухмыльнулся:
- Хочешь проверить?
Лика отрицательно покачала головой. Она должна была что-то предпринять и немедленно.
- Тогда, - спокойно произнес Глеб, - предлагаю тебе выбор: либо ты сама уходишь, либо я выставляю тебя за дверь прямо сейчас.
Лика, как подкошенная, опустилась на стул. Она была так несчастна, что в сердце Глеба вновь закралась жалость. Он скрипнул зубами, стараясь ее растоптать. Сегодня решающий вечер, и если он сейчас дрогнет, то Лика будет из него веревки вить, играя на его чувстве вины.
- Я жду, - холодно напомнил он о своем существовании.
Совершенно неожиданно Лика встрепенулась и, закинув ему на шею руки, крепко прижалась, заглядывая в глаза. Мимолетная тень изумления пробежала по его лицу, но он даже не предпринял попытки обнять ее. У Лики возникло ощущение, что она прикасается к мраморной статуе. Пусть так, но это, возможно, ее шанс.
- Мы нужны друг другу, - грудным шепотом проворковала она, перебирая волосы у него на затылке и кругообразно поглаживая шею.
Глеб смотрел в небесно-голубые просящие глаза и…ровным счетом ничего не испытывал. Он разнял ее руки и отстранился:
- Ты ошибаешься. Мне нужен кое-кто другой.
Лика судорожно сглотнула подкативший ком и выдавила:
- Пусть так, но мне нужен только ты.
Глеб иронично усмехнулся:
- Ты опять заблуждаешься, - возразил он, - Тебе нужна только ты сама.
Не в силах вымолвить ни слова Лика отрицательно покачала головой:
- Лика, не надо ломать комедию, - отчужденно произнес Глеб, - Наберись смелости и признайся хотя бы самой себе, что я прав.
Она смотрела куда-то в сторону и предательски дрожащим голосом проговорила:
- Я не верю. У нас не может все кончиться вот так просто, - она снова вцепилась в Глеба, - Давай попробуем начать все заново. Хотя бы попытаемся.
- Нет, - непреклонно отрезал Глеб, - Уже слишком поздно.
Лика отшатнулась от него, ее небесно-голубые глаза моментально высохли, как по мановению волшебной палочки.
- Как же я раньше не поняла, - воскликнула она, пораженная невероятной догадкой, - ты по уши увяз в этой высокомерной стерве!
- Лика, еще слово и я вытолкаю тебя взашей! – рассвирепел Глеб. Он необычайно болезненно реагировал на резкие реплики, задевающие личность Линды.
- Мне не понадобится твоя помощь! – огрызнулась Лика, - Неужели тебя так привлекли поцелуи с морозильной камерой, что ты отталкиваешь живого человека?!
- Достаточно! – взревел Глеб и, схватив ее за локоть, потянул в спальню.
Швырнув Лику на кровать, он распахнул дверцы шкафа и стал выдергивать содержимое. На Лику посыпался ворох розовых одеяний.
- Ты даже мизинца Линды не стоишь! – прорычал он.
- Значит, я права: ты влюбился! – выкрикнула истерично Лика.
Глеб замер. Ее слова были абсурдом. Это было абсолютно ясно. Линда просто нравилась ему и не более того.
- Чтобы утром твой след простыл, - бросил он, выходя из спальни, - Переночевать можешь здесь, но себя я избавлю от твоего общества.
Через мгновение входная дверь грохотнула, и Лика осталась одна. Среди вороха розовых лоскутков она была похожа на диковинную птицу.
Лика откинулась на подушки. Она не знала, что будет делать завтра, но чувствовала, как внутри медленно нарастает жгучая ненависть. «Ты еще пожалеешь об этом», - злорадно подумала она.


Линда не могла вспомнить, когда в последний раз проводила так праздно время, ни о чем не думая и не тревожась. Она мягко улыбнулась, признавая, что пала жертвой лени и безделья.
Линда наблюдала, как Софья азартно управляла автомобилем, участвуя в детском аттракционе авторалли.
- Ни дать, ни взять, заправская гонщица, - весело хмыкнув, произнес Глеб.
- И не говори, - отозвалась Линда, тепло улыбаясь.
Присутствие Глеба стало неотъемлемой и такой необходимой частью ее существования.
На маленькой трассе попеременно лидировали Софья и еще одна девочка. За несколько секунд до финиша Софья произвела головокружительный маневр и буквально вырвала победу у соперницы.
- Лихо! – восторженно отреагировал Глеб, чувствуя, как Линда цепко ухватилась за его руку. Он недоуменно посмотрел на нее.
Линда побелела как полотно, в глазах застыл панический ужас. Он давно не видел ее в таком состоянии.
- Она… Она… - Линда не могла справиться с собой. Она взирала на Глеба расширенными озерами глаз и отчаянно пыталась что-то сказать.
- Линда, - спокойно произнес Глеб, хотя сам испытал невообразимый приступ тревоги, видя, как ее трясет и, не понимая причины ее страха, - Все хорошо.
Она отрицательно покачала головой и уткнулась ему в плечо. Глеб бережно обнял ее, ощущая, как ее сотрясает неописуемая дрожь.
Софье вручали маленький кубок, и она вся светилась радостью и восторгом. Глеб, недоумевая, успокаивающе поглаживал Линду по спине, шептал какую-то милую чушь и никак не мог взять в толк причину ее беспокойства.
- Линда, родная, - начал увещевать Глеб, - она победила, все хорошо.
Линда отстранилась, сдерживая слезы:
- Неужели ты не понимаешь, - прошептала она горько, - Софья чуть шею не свернула, разве ты не видел?
Глеб осторожно вытер одинокую слезу и поцеловал кончики ее холодных пальцев:
- Но этого не произошло. Она цела и невредима. И, по-моему, нам не следует омрачать ее успех, как ты думаешь?
Линда слушала его спокойный, уверенный, бархатистый, почти убаюкивающий голос и ощущала, как к ней медленно возвращается самообладание. Без него она не сладила бы с собой.
- Тетя Линда, я победила! – восторженно прыгая, взахлеб сообщила Софья.
Линда порывисто обняла девочку, подхватывая ее на руки:
- Солнышко, ты молодчина! – похвалила она, пряча струящиеся слезы. Она так боялась потерять ее, и вновь была на волоске от этого.
Глеб, видя ее состояние, решил взять инициативу в свои руки:
- Я, конечно, тебя поздравляю, - начал он, отвлекая Софью от заплаканного лица Линды, давая ей возможность успокоиться и прийти в себя, - но ты должна нам пообещать, что больше не станешь заниматься столь экстремальным видом спорта.
Софья удивленно рассмеялась:
- Дядя Глеб, это всего лишь карусель.
- Я знаю, малышка, но просьба остается в силе, - настаивал Глеб.
- Тетя Линда, - девочка обратилась к ней за помощью, - неужели он серьезно?
Линде удалось только утвердительно кивнуть. Она прижимала к себе хрупкое тельце, а ее продолжала терзать мысль, что секунду назад все могло завершиться трагическим случаем.
Софья разочарованно вздохнула, но беспрекословно сдалась:
- Хорошо, я обещаю, больше никакого экстрима.
Линда облегченно выдохнула и благодарно посмотрела на Глеба, которому в это мгновение нестерпимо захотелось покрыть поцелуями ее заплаканное лицо. Он заставил себя сосредоточиться на скисшей Софье, чтобы не позволить зазывным картинам окончательно выбить себя из колеи.
- Вот что, малышка, - слегка охрипшим голосом произнес Глеб, - мы все равно отпразднуем твою победу. Выбирай: кафе, колесо обозрения, сладкая вата или мороженое.
Софья на секунду задумалась, а потом озорно выдала на-гора:
- А можно, сладкую вату на колесе обозрения и мороженое в кафе?
Линда весело рассмеялась и чмокнула ее в кончик носа:
- Солнышко, ты чертовски сообразительна!
Софья радостно хихикнула и глянула на Глеба, которого Линда ткнула локтем в бок:
- Ну что, получил заявку? Теперь, будь добр, исполняй.
Глеб скорбно закряхтел, а в глазах плясали озорные бесята:
- Мы можем и не успеть все воплотить в жизнь. Вон сумерки уже надвигаются.
Линда поставила Софью на землю:
- А ты не стой и не философствуй, - лукаво произнесла она, - Лучше за ватой сбегай, правда, Солнышко?
Прижимая кубок к себе, Софья согласно кивнула.
- Сдаюсь, - побеждено проговорил Глеб, улыбаясь, - Я за ватой, а вы за билетами. Там и встретимся.
Через некоторое время Глеб с удовольствием наблюдал, как, смеясь, Линда и Софья кормили друг другу сладкой липкой ватой. Девочка была абсолютно счастлива, когда Линда слегка покусывала кончики ее пальчиков.
Глеб ночевал в гостинице, а, вернувшись утром домой, застал все следы скорого побега Лики. Шкаф зиял опустевшими полками, по полу ванной были рассыпаны пузыречки, которые она смахнула второпях.
Квартира не настораживала своей пустотой, наоборот, Глеб почувствовал долгожданный покой, когда неспешно перемещался из комнаты в комнату. И внезапно прозвучало: «Значит, я права: ты влюбился!». Это было настолько явственно слышно, что Глеб обернулся, приготовившись лицезреть разъяренную Лику, но квартира по-прежнему хранила тишину.
Глеб посмотрел в окно на просыпающийся суетливый город. Вначале он этого не осознавал, потом не хотел признавать, но слова Лики действительно оказались правдой, точным отражением его чувств.
- Дядя Глеб, попробуйте, - задорный голосок Софьи вывел его из раздумий. Она протягивала ему кусочек сладкой ваты.
Глеб улыбнулся и съел предложенное угощение:
- Вкусно! – протянул он.
- Неужели? – поддразнила Линда, предлагая очередную порцию.
Глеб, озорно сверкнув глазами, взял кусочек, при этом нежно поцеловав кончики ее пальцев. Улыбка Линды угасла, трепетная дрожь приятно разливалась по телу, и она вопросительно посмотрела на него.
Глеб прокашлялся, утопая в синеве ее глаз:
- А так еще вкуснее! – чувственным шепотом поведал он.
- Не сомневаюсь, - пробормотала Линда, застигнутая врасплох своими чувствами, внезапно смутившись, до сих пор ощущая прикосновение его губ.
Больше она не предпринимала попыток его покормить. Этим всецело была занята Софья. А вообще все трое мало обращали внимание на чарующий пейзаж, который открывался с высоты колеса обозрения.
Глеб исподтишка смотрел на Линду объятую смятением. Он хотел ее приручить, теперь, когда был абсолютно уверен, что любит ее, он не собирался отпускать ее от себя ни на шаг. Но и торопиться со своими признаниями Глеб не желал. Пусть пока привыкнет, что он всегда рядом, что на него можно положиться. И вот когда она перестанет прятаться от него в своей раковине, он непременно расскажет ей обо всем, ничего не тая.
Линда была сбита с толку. Она никак не могла разобраться в своих чувствах и мыслях. Наверняка она знала только одно: он был причиной ее смятения.


Лика ураганом ворвалась в кабинет к Сергею.
- Слава Богу, ты здесь! – с порога воскликнула она.
Он не успел прийти в себя, как она запричитала:
- Глеб, скотина, вышвырнул меня! – она всхлипнула и бесцеремонно уселась ему на колени, - Сереженька, представляешь, меня выставили как безродную собачонку!
Лика уткнулась ему в грудь, щедро орошая слезами рубашку. Она безутешно рыдала, а он не знал, что с ней делать. Ее появление было как гром среди ясного неба, и как подозревал Сергей, дар речи к нему еще не вернулся. Лика просто застала его врасплох.
На столе было разложено одно из многочисленных дел, и конечно, самое важное – покушение на владелицу гостиницы. Сергей попытался закрыть папку, как ни как, а информация являлась конфиденциальной, даже для такой ранимой и нежной Лики. Справившись кое-как с папкой, он обнял девушку.
Лика вскинула голову и воззрилась на него заплаканными глазами:
- Почему ты молчишь? Тебе наплевать на меня?!
Она резко вскочила.
- Ликочка, ну как ты могла такое подумать, - мягко произнес Сергей, - Твое появление стало для меня неожиданностью, - заметив капризно надувшиеся губки, он поспешно добавил, - Приятной, исключительно приятной неожиданностью.
Лика слабо улыбнулась:
- Правда?
- Ну, конечно, - тепло отозвался он, протягивая к ней руки.
Немного поколебавшись, Лика снова устроилась у него на коленях.
- А теперь расскажи все по порядку, - попросил Сергей.
Лика скорбно всхлипнула:
- Ах, Сереженька, это было ужасно! – она посмотрела страдальчески на него, - Я для Глеба так старалась, а он – свинья, не оценил ни меня, ни моих усилий! Он просто выставил меня за дверь!
В душе Сергея медленно зрел гнев. Как его друг мог так поступить с совершенно беззащитной девушкой?! Так подло с его стороны бросить Лику на произвол судьбы. Теперь она, скорее всего, никому больше не поверит. Даже ему. Сознание этого еще сильнее подстегнуло его ярость.
- Я его задушу! – в сердцах прорычал Сергей.
Лика изумленно воззрилась на него, ощущая безграничную власть над ним:
- Ты меня пугаешь, - тихо прошептала она.
Сергей крепче прижал ее к себе и стал покрывать поцелуями ее лицо. Лика трепетала от приятных ощущений, она обмякла и бесстыдно подставляла его настойчивым губам белоснежную шею.
- Ликочка, - наконец, выдохнул он, чувствуя потребность притормозить, - Я никогда тебя не обижу, никогда не сделаю больно.
Лика триумфально улыбнулась, его слова услаждали ее слух:
- Я верила, что ты не бросишь меня, - она величаво поднялась, - Так мы договорились: я поживу у тебя.
Брови Сергея удивленно поползли вверх. Насколько он помнил, не смотря на ее пьянящую близость, ни о чем подобном они даже речь не заводили.
Видя его сомнения, Лика приняла скорбный вид:
- Неужели ты так непостоянен, что уже передумал? – спросила она, склонив белокурую голову набок.
Сергей поперхнулся:
- Ну что ты, - выдавил он, - Просто…
- Приятная неожиданность, - перебила его Лика, улыбаясь.
- Да, ты права, - протянул Сергей, думая, куда это он вляпался, - Лика, ты уверена, что Глеб не будет возражать? Вы действительно разбежались?
Он не хотел неприятностей, не смотря ни на что, он ценил дружбу Глеба. И однажды по вине именно Лики, пусть даже косвенной, оказался в недвусмысленном щекотливом положении, подвергнув товарищеские отношения под ощутимый удар. Сергей не желал повторять подобное и старался перестраховаться.
Лика трагически закатила глаза, приложив руку ко лбу:
- Как я в тебе ошиблась, - она всхлипнула, - ты тоже предал меня.
Она пошатнулась и, чтобы сохранить равновесие, вцепилась за край стола, смахнув несколько папок на пол.
Сергей вскочил и порывисто обнял ее, разом позабыв о своих опасениях:
- Ликочка, ты можешь жить у меня столько, сколько нужно. Я тебя не оставлю, - с горячностью заверил он.
Она прислонилась к нему и умиротворенно вздохнула:
- Все-таки ты хороший. И ни капли не похож на Глеба, - удовлетворенно заключила она.
Ее взгляд скользил по живописному беспорядку, царившему на полу. Одну проблему она решила, практически не прилагая никаких усилий. Внезапно она напряглась:
- Не может быть! – воскликнула Лика, отпрянув от Сергея.
- В чем дело? – ничего не понимая, поинтересовался он.
Лика, как зачарованная, что-то разглядывала за его спиной. Сергей обернулся и проследил за ее взглядом, прикованным к одной из немногочисленных фотографий.
- Что здесь делает эта дрянь?! – требовательно топнув ножкой, гневно спросила Лика.
- Ты о чем? – изумился Сергей, удивляясь столь быстротечным перепадам ее настроения.
Лика нагнулась и двумя пальцами, словно боялась подцепить какую-то невидимую заразную болезнь, подняла фотографию с выражением безграничного отвращения:
- Я о ней, - прошипела Лика, сверля Сергея взглядом.
- Она наша клиентка, - просто объяснил он.
Лика снова взглянула на фотографию и передернула плечами. Ради этой уродины Глеб бросил ее. В это трудно было поверить, но реальность не оставляла места сомнениям.
- Он тронулся умом, - прошептала она, забыв о присутствии Сергея.
- Ты о ком? – настороженно спросил он. Лика сама в его глазах сейчас выглядела помешанной.
Она несколько раз моргнула и, выронив фотографию, спрятала лицо в ладонях:
- Ты посмотри, до чего он меня довел, - жалобно протянула она, - Я уже не понимаю, что говорю, - Лика вскинула голову и глубоко вздохнула, - Сереженька, неужели я схожу с ума?
В ее глазах стоял целый океан безысходной боли. Чувствуя, что ее страдания бередят его душу, Сергей не выдержал:
- С тобой все будет хорошо. Я позабочусь о тебе, - нежно убеждал он, - Ты больше не останешься одна.
Лика с кротким видом внимала ему, а в голове уже полностью созрела картина мести, уготованной Глебу.


Линда с Софьей и Глебом вернулись домой поздно. После парка развлечений, они все-таки побывали в кафе, где Софья, жмурясь от удовольствия, отведала несколько сортов мороженого. Сейчас она мирно посапывала, уютно устроившись в объятиях Глеба.
- Ты будешь превосходным отцом, - заключила Линда.
- Ты полагаешь? – искренне заинтересовавшись, переспросил он.
- Ни тени сомнения, - убежденно произнесла она.
Они уложили Софью. Рядом с кроваткой на туалетном столике Линда поставила выигранный кубок.
- Подумать только, - задумчиво проговорила она, - художница и экстрималка – просто ядерная смесь.
Глеб иронично ухмыльнулся:
- А что, в детстве ты тоже была степенной матроной?
Осторожно прикрывая дверь, Линда возмутилась:
- Я не матрона, и никогда ею не была!
- Ага, так я и поверил, - вальяжно растягивая слова, поддразнил Глеб.
- Да, я в детстве с мальчишками в салки и казаки-разбойники играла, коленки сбивала, когда училась ездить на велосипеде, - на одном дыхании гордо выдала Линда.
- Ну и как, научилась? – весело поинтересовался Глеб.
- Не то чтобы очень, - уклончиво ответила Линда, включая музыкальный центр, который наполнил гостиную мелодичными мотивами.
Глеб уселся в кресло:
- Понятно. Пара ссадин, ты в слезах, и велосипед попал в вечное изгнание и отбывал его в темном подвале, - пафосно произнес он.
Линда заливисто рассмеялась:
- У тебя какая-то нездоровая страсть к трагическому приукрашиванию, - весело отреагировала она, - На самом деле все было не так.
- Я весь внимание, - подбодрил Глеб, наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц и четко зная, что его страсть как раз самая здоровая, и возможно она сама в этом скоро убедится.
- Ну, начнем с того, что велосипеда у меня не было. И учила меня девчонка гораздо старше меня, и усадила она меня сразу без подготовки на большой велик, не помню как он называется, - Линда слегка нахмурилась, но потом улыбнулась далеким воспоминаниям, - Я едва доставала до педалей. Часто теряла равновесие, падала, естественно, но заметь, не проронила ни единой слезинки, - она торжественно глянула на него.
Разыгравшееся воображение Глеба ярко изобразило маленькую Линду лет пяти со сбитыми коленками и здоровую дылду, которая снова и снова усаживала крошку на велосипед.
- Так что ревой в детстве я не была, - гордо закончила Линда.
Глеб взял ее за руку, все еще переживая за далекую маленькую девочку, и их пальцы переплелись, посылая волнующие токи по телу Линды:
- Тебе было, наверное, больно, - предположил он переполненный состраданием к еще той, маленькой Линде.
- Терпимо, - еле слышно отозвалась Линда, пожав плечом и стараясь игнорировать пробуждавшиеся от его прикосновений чувства.
- Потанцуем? – внезапно предложил Глеб, поднимаясь и увлекая ее за собой. В нем остро проснулась потребность чувствовать ее каждой клеточкой своего тела.
Линда с едва уловимым вздохом утонула, растворилась в его объятиях. Так спокойно и надежно, так нежно и тепло. Глеб, млея, вдыхал такой родной аромат фиалок.
- Расскажи мне о себе, - хрипло попросил он.
- Что ты хочешь узнать? – расслабившись, поинтересовалась Линда, полностью поглощенная волнующим ощущением его близости.
Глебу не хотелось ее спугнуть, но любопытство буквально душило его, и он не выдержал:
- Была ли ты замужем?
Линда удивленно взглянула на него, но не стала вырываться, боясь потерять чарующее единение, царившее между ними:
- Странно, что тебя это заинтересовало, - медленно произнесла она, - Ведь это прошлое, его больше нет.
- Мне важно все, что связано с тобой, - страстно прошептал Глеб, - будь то прошлое, настоящее или будущее.
Линда почувствовала, как от этих слов и его теплого дыхания, пошевелившего завитки волос, по спине пробежали трепетные мурашки. Ее сердце сладостно сжалось.
- Хорошо, - согласилась она, не в силах противостоять его магнетизму, - я была замужем, но, как видишь, неудачно.
- Он бросил тебя и ушел к другой? – спросил порывисто Глеб, ощущая, как зачесались руки от желания вразумить обидчика такой неповторимой женщины.
Линда лениво усмехнулась, совершенно разомлев в его объятьях:
- Опять твой драматизм. Все было совсем не так.
- А как? – осведомился Глеб, наслаждаясь мягкой податливостью ее тела.
- Он был идеален, - Линда секунду подумала и горько добавила, - вначале. Прямо настоящий принц, только на белом «Мерседесе» вместо коня. Да и «Мерседес» был черным.
- Значит, это был злой маг, - предположил Глеб, ласково поглаживая ее спину.
Линда тихо рассмеялась:
- Наверное, ты прав. Я об этом как-то не думала.
От его ненавязчивых ласкающих прикосновений все мысли путались и куда-то бессвязно разбегались.
- И что же было дальше? – нетерпеливо поинтересовался Глеб.
- Сказка, - выдохнула она, радуясь учащенному биению его сердца, - Он был необычайно галантен, отменно ухаживал, и я считала себя безумно везучей и счастливой, - в ее словах сквозила теплая грусть, смешанная с нежностью.
К своему удивлению Глеб почувствовал, что ревнует к таинственному незнакомцу. Это было так по-детски неразумно, ведь он был бессилен, что-либо изменить.
- А когда сказка превратилась в кошмар? – осторожно настаивал он, вдыхая нежный аромат фиалок, без которого обычный воздух казался бессмысленным и каким-то безвкусным.
Линда с горечью вздохнула:
- Когда я поняла, что каждое баснословно дорогое украшение, которое он преподносил мне, скрывало его очередную измену!
Глеб крепче обнял ее, распознав вибрирующую в ее голосе боль. Линда боролось с подступившими слезами. Господи, когда она успела стать такой плаксивой?!
- Знаешь, - как-то отрешенно продолжала она, - Он был добрым и щедрым, и я не могу винить его за измены. Ведь я уже тогда была уродиной.
Глеб отшатнулся, отказываясь верить своим ушам. Неужели она действительно так жестоко заблуждается? Такое неверие в себя вызвало в нем острую волну протеста. Он обхватил ладонями ее лицо, коснулся легким поцелуем ее шрама, и окунулся в бездонную синеву глаз:
- Ты обворожительна, - с чувством произнес он, - и прекрасна. Ты самое лучшее, что произошло со мной, а твой муж просто глупец, если не сумел рассмотреть драгоценность, обманываясь ничего незначащими стекляшками.
Линда тонула в его глазах, таких дорогих и близких, лучащихся теплом, нежностью, страстью и чем-то еще. Любовью?
Выдержав ее пристальный взгляд, Глеб снова привлек ее к себе, уверенный, что все самое необходимое сказали его глаза.
- А каков у твоей сказки финал? – поинтересовался он, медленно перебирая ее волосы, - В сказках добро побеждает зло, надеюсь, твоя не стала исключением.
Линда утвердительно кивнула, боясь поверить в невероятное открытие. Неужели он ее любит? Это было так не реально, что не могло оказаться правдой, но радостно запевшее сердце, подсказало, что это - так.
- Перед свадьбой Виктор убедил меня составить брачный контракт. Вначале ведь у меня ничего не было, а Виктор уже тогда преуспевал, - она горько усмехнулась, - Я сопротивлялась, говорила, что для меня это не брак по расчету, что мне ничего не нужно.
- Однако ты не ослушалась друга? – предположил Глеб.
- Нет, - подтвердила Линда, - он настоял на своем. По брачному контракту получалось, что в любом случае, я остаюсь обеспеченной.
- Хитер, твой Виктор, - хмыкнул одобрительно Глеб.
- Это правда, этого у него не отнять, - согласилась Линда, склонив голову ему на плечо, - Когда стало известно о многочисленных изменах, мне автоматически отошла половина его состояния, не считая драгоценностей, мехов и всякой всячины.
- Ну а с гостиницей как вышло? – поинтересовался Глеб
- Шло, шло и вышло, - Линда пожала плечами, - Все получилось как-то само собой. Я увидела здание и тут же влюбилась. Стартовый капитал у меня был, а остальные вопросы помог уладить все тот же Виктор и Валери.
- Так вы троица не разлей вода, - задумчиво изрек Глеб.
- Можно и так сказать, - кивнув, согласилась Линда, - Я могу на них положиться, они никогда не подведут.
От ее слов Глебу стало как-то пусто и одиноко. Несмотря ни на что, она по-прежнему не считала его своим пусть даже другом.
Он потерся щекой о ее волосы:
- Линда, а я когда-нибудь смогу стать для тебя… - Глеб словно споткнулся о слово, - другом?
Линда заглянула ему в глаза, аккуратно разгладила глубокую морщину на лбу и трепетно выдохнула:
- Я не хочу, чтобы ты уходил.
Глеб недоверчиво посмотрел на нее, боясь поверить в то, о чем он так долго и томительно мечтал и желал, а она тепло пленительно улыбнулась:
- Неужели ты до сих пор не понял, что для меня ты гораздо больше, чем просто друг? – с глубокой нежностью прошептала Линда, рассеивая его опасения.

@темы: писанина

---

для настроения

Вышел Кощей Бессмертный в 30-ти градусный мороз и.... отморозил себе левое бессмертие. (С)

@настроение:

@темы: всякости

---

Посредине в никуда

С этой работой я участвовала в конкурсе, который устраивала  Naisica, за что ей огромное спасибо . И к моему великому удивлению я еще и первое место заняла))


А вот собственно работа

1280*1024 1440*900

@темы: эмоции, восторги, интернетовское, Арт, СПН

---

5.06

01 02 03
04 05 06
07 08 09
10 11 12
13 14 15
16 17 18
19 20 21
22 23 24
25 26 27
28 29 30
31 32 33
34 35 36

@темы: Арт, СПН

---

продолжение

Главы 14-15

Глава 14
Глеб решил, что с пустыми руками появиться у Линды будет как-то не совсем хорошо. А посему вознамерился преподнести подарок если и не самой хозяйке дома, то девочке уж наверняка.
Почему-то ему хотелось доставить малышке удовольствие, и он серьезно отнесся к выбору сувенира. Глеб посетил несколько магазинов игрушек, пересмотрел кучу плюшевых мишек, зайцев, котов и прочей живности. После того как ответственная продавщица описывала ему продолжительное время преимущества Барби над точно такой же куклой, но Салли, он понял, что больше не выдержит. И его пребывание в отделе игрушек очередного магазина скоропостижно закончилось.
Глеб признал свое поражение, он растерялся и запутался в тонких нюансах крошечного оазиса детства – мира кукол, машинок и плюшевых зверят.
Так и не найдя ничего, на его взгляд, подходящего, Глеб решил остановить свой выбор на фруктах. И в первом же супермаркете по его заказу было создано чудо-лукошко, содержащее грозди отборного винограда, авокадо, сочное манго, почти оранжевый крупный ананас и это все, не считая бананов, хурмы и моря цитрусовых, всех кроме лимонов.
Устраивая все это великолепие в машине, Глеб ни секунды не сомневался, что девочку оно непременно приведет в полный восторг. С Линдой все обстояло сложнее. Он колебался, не зная, как она отреагирует даже на такой безобидный пустяк как цветы.
«Все зависит от того, какая муха сегодня ее укусит!» - подумал он и ухмыльнулся. Порой он отказывался понимать ее. Она все время держала дистанцию, а когда, сама того не осознавая, делала крошечный шажок навстречу ему, то вновь принимала облик ледяной и недоступной деловой дамы.
Иногда ему казалось, что она просто боится. Если это так, то кто может ее так страшить? Он? Она сама или кто-то другой - возможный отголосок прошлого?
И все-таки Глеб рискнул. Он не стал покупать шикарный букет и не потому, что ему было жалко тратиться на цветы, если Линда выкинет их, а из-за того, что она с ее непредсказуемой логикой могла рассудить это как подкуп. Хотя, видит Бог, это совершенно не так. Ему всего лишь хотелось дать ей понять, что на него можно положиться, что он постарается всегда быть рядом.
В результате, взвесив все за и против, он стал обладателем одной единственной, но прекрасной в своем одиночестве, крупной чайной розы, источавшей едва уловимый тонкий аромат. Это ему напомнило пьянящий запах фиалок, исходивший от Линды.
«Жребий брошен», - мысленно произнес он и, бережно присоединив розу к корзине фруктов, тронулся с места. Дело оставалось за малым: доставить подарки и приложить все усилия, чтобы избежать словесной баталии с Линдой.
Глеб был уверен, что она измотана и всем происходящим, и, в первую очередь, томящей неизвестностью. К тому же, положа руку на сердце, ему абсолютно не хотелось сегодня ругаться. За утро ему уже хватило стычки с Ликой.
При воспоминании о ней Глеб непроизвольно скорчил мину. Почему-то само это имя стало вызывать оскомину. Он тряхнул упрямо головой. Лучше поскорее избавиться от этих неприятных мыслей, а то он рискует появиться у Линды не в духе, а подобное точно до добра не доведет.
Глеб покосился на розу. Она пленяла своей свежестью и точной геометрической линией лепестков. Все дышало в ней уникальностью и совершенством. Не хватало лишь капли мягкости. Глеб грустно усмехнулся: «До чего же похоже на Линду», - решил он.


Валери смотрела на Софью, которая как истинный гурман, не торопясь, поглощала содержимое тарелки, на ее взъерошенные вьющиеся рыжие волосы, чуть курносый носик с россыпью очаровательных веснушек и никак не могла взять в толк, как можно, сознательно дав жизнь такому ангелоподобному созданию, так легко обречь на страдания ребенка. Оторвать его от самого родного человека на земле – матери, передать в чужие руки незнакомых людей.
Софья подняла глаза от тарелки, в которых светилась совсем не детская серьезность, и спросила:
- Что-то не так?
Валери ласково улыбнулась:
- Я думала, что ты одним махом все опустошишь, а ты до сих пор со всем этим разобраться не можешь. Неужели аппетит пропал?
Софья весело сверкнула улыбкой:
- Я смакую, - она укусила индейку и, старательно пережевывая, продолжила, - Это настоящий пир. И потом, я не знаю, когда снова буду так шиковать.
Валери стало совсем грустно. Раньше она принимала поездки Линды в «Солнышко» как нудную, но необходимую, обязанность. И только теперь начала понимать, что ее подруга пыталась хоть раз в месяц или два устроить детям праздник.
Доев пиццу, Софья довольно вздохнула и промурлыкала:
- Вкуснотища! – и мечтательно добавила, - Вот бы так почаще.
К сожалению, при всем своем желании Валери не могла пообещать, что такие «пиршества» станут неотъемлемой и привычной частью жизни Софьи. Казалось, что девочка и не ожидает услышать подтверждение своим мечтам. Валери подсказывало седьмое чувство, что она все понимает и давно смирилась с таким положением вещей.
Валери подыскивала подходящие слова, когда неожиданно для себя предложила:
- По-моему, было бы неплохо, если бы ты заглянула ко мне в гости.
В тоже мгновение она поняла, какую глупость только что сказала. Ну как девочка живущая в приюте может ее навещать? Это же нелепость!
Валери уже готова была откусить себе язык, когда заглянула в широко распахнутые лучащиеся невероятной надеждой глаза Софьи.
- Честно? – не смея поверить в услышанное, робко спросила девочка.
Валери взяла ее ладошку:
- Я буду только рада, - искренне произнесла она.
- А я мешать вам не стану? – в глазах Софьи мелькнул так похожий на маленького кролика испуг.
- Нисколечко, - заверила ее Валери, - Да и Блохастику компания не повредит.
- Я обещаю вести себя тихо-тихо, - благодарно промолвила Софья.
Валери усмехнулась:
- Не думаю, что у тебя получится.
- Почему? – забеспокоилась Софья, - Я не буду бегать, прыгать и даже трогать ничего не стану! – пылко пыталась убедить она Валери.
- Да я и не сомневаюсь. Просто все перечисленное на «ура» вытворяет Блохастик, - успокоила Софью Валери, ласково улыбаясь, - Он каждый раз к моему приходу умудряется изменить квартиру до неузнаваемости.
- Может, он старается преподнести сюрприз? – предположила Софья, весело хихикнув.
- О, тогда это у него прекрасно получается! – воскликнула Валери.
Они обе рассмеялись. Плечики Софьи сотрясались от смеха, и скоро это начало причинять боль. Она слегка побледнела, если это было еще возможно, и поморщилась.
Заметив перемену, Валери нахмурилась:
- Похоже, активности с тебя пока хватит.
- Все нормально, - измученно улыбнулась Софья.
- Ага, я вижу, - проворчала Валери, стараясь скрыть свои переживания, - На тебя смотреть страшно, а ты туда же, все храбришься!
Голова Софьи виновато поникла. Опять она стала причиной беспокойства, а ей так хотелось как можно меньше всех тревожить. И, может быть, тогда ей разрешат еще немного побыть здесь.
Увидев скорбное выражение маленького личика, Валери смягчилась:
- Малышка, будет лучше, если ты примешь горизонтальное положение.
- Хорошо, - безоговорочно согласилась Софья и уже намеревалась спрыгнуть со стула, на котором минуту назад сидела, бултыхая ножками в воздухе и весело щебеча, когда Валери подхватила ее.
- Зачем же так шустро? – спросила она, опуская Софью на пол, - Мы же не хотим, чтобы тебе опять было больно?
Девочка отрицательно помотала головой.
- Вот и славно, - произнесла Валери, - Теперь иди к тете Линде и приляг.
Софья умоляюще посмотрела на Валери:
- А можно я в гостиной посижу? Я не хочу будить ее. Ну, пожалуйста.
Валери внимательно разглядывала ее и, вздохнув, кивнула:
- Ладно. Твоя взяла, но постарайся отдохнуть, а я пока здесь все уберу.
Софья побрела в комнату, подол рубашки тянулся за ней длинным шлейфом. Он выглядела такой удрученной, что Валери стало не по себе от своей возможно преувеличенной строгости.
- Софья, не кисни! – окликнула она, улыбаясь, - Я сейчас быстро управлюсь, и мы с тобой во что-нибудь сыграем.
- В прятки? – обрадовано спросила Софья.
- С этим придется обождать, а вот карты, пожалуй, подойдут, - Валери приблизилась к ней и погладила по щеке, - К тому же, запомни: мой Блохастик не любит уныние. Так что давай на диван, а через пару минут и я прибуду.
Софья согласно кивнула и, уже приободрившись, пошла выполнять указания.
«Кажется, во мне просыпается материнский инстинкт», - задумчиво глядя в спину девочки, решила Валери. По крайней мере, до сегодняшнего дня в ней не пробуждалась потребность даже в общении с детьми, да что там говорить, она всерьез никогда и не размышляла над тем, станет ли она когда-нибудь мамой или подобное обойдет ее стороной. Мало ли?
Но теперь Валери была уверена, что хочет такую же милую девочку. Она поставила тарелку в посудомоечную машину. «А если будет еще и мальчик, то вообще замечательно. Возможно даже двойняшки!» - от таких смелых мыслей губы непроизвольно сложились в улыбку.
Внезапная трель звонка заставила ее вернуться к насущным проблемам. В гостиной ее ждет Софья, так трогательно оберегающая покой Линды, а в дверь настойчиво трезвонят.
Валери, поставив индейку обратно в холодильник, пошла открывать. Когда в квартиру вплыла торжественно фруктовая корзина, она восхищенно ахнула. И только потом заметила Глеба, по постной мине которого сразу же поняла, что ее он ожидал увидеть меньше всего.
Валери, не удержавшись, насмешливо спросила:
- У меня прыщ выскочил или тушь дала течь?
Глеб так свыкся с мыслью, что его встретит непременно Линда, и это было логично, что не сразу нашелся с ответом.
- Что простите? – переспросил он.
Это было так забавно, что Валери уже открыто улыбалась:
- Я интересуюсь: возможно, произошла авария на моем лице, что вы так опешили?
Глеб усмехнулся:
- Я просто застыл, любуясь вами, - нашелся он.
- Понятно, - протянула Валери, - А вы и льстец, однако.
- Благодарствую, - не без доли иронии произнес Глеб, - А войти теперь можно?
- Конечно, - проговорила Валери, отступая и впуская его.
- Я решил проведать девочку и поэтому хочу преподнести гостинец, - Глеб осторожно повертел корзину.
- А розу вы тоже для нее принесли? – осведомилась Валери, хитро прищурившись.
Глеб почувствовал, что его загнали в угол:
- Нет, но и на вас я не рассчитывал. Прошу простить.
Валери тяжко вздохнула, но в ее глазах плясали бесята:
- Ну что ж, придется довольствоваться малым… - она сделала продолжительную паузу, а затем добавила, - бананами из корзины!
Глеб облегченно улыбнулся:
- Согласен, но давайте отнесем подарок адресату.
- Идемте, - произнесла Валери, направляясь в гостиную.
Софья тихонько сидела, утопая в огромном кресле, и, стараясь не шуметь, переворачивала страницы какого-то глянцевого журнала.
- Малышка, к тебе посетитель, - важно объявила Валери.
- Ко мне? – искренне удивилась Софья.
Глеб был поражен, девочка была такая крохотная и позавчера висела на волосок от смерти. Это было чудовищно и просто отказывалось укладываться в голове.
- Здравствуй, - произнес Глеб, ставя чудо-корзину на журнальный столик.
- Здравствуйте, - откликнулась Софья.
Ее взгляд заворожено рассматривал диковинные фрукты.
- Нравится? – спросил Глеб.
- Очень, - выдохнула Софья, не в состоянии отвести глаза от подарка.
- Тогда приступай, она твоя, - ухмыльнувшись, проговорил Глеб.
Софья недоверчиво посмотрела на него и робко глянула на Валери:
- Я могу все это съесть?
- Ну да, - подтвердила Валери, - Ты решай с чего начнешь, а мы, пожалуй, сходим за ножом.
- А зачем? – поинтересовалась Софья, откладывая журнал.
- Некоторые плоды, например вот этот оранжевый ананас, без ножа даже не надкусишь, - просветила Валери.
Софья нерешительно взяла мандарин.
- Давай, давай, смелее. Все это пойдет только на пользу, - подбодрила Валери, отломив от связки пару бананов и очистив один из них, вручила его Софье, оставив второй себе.
- А теперь наслаждайся! – торжественно провозгласила она и посмотрела на Глеба, - Мы с дядей за ножом отправимся.
Софья кивнула и довольно зажмурилась, кусая банан.
Валери рассмеялась:
- Неправда ли, она великолепна? – спросила она у Глеба.
- Хорошая девчушка, - откликнулся Глеб, его беспокоило отсутствие Линды.
Словно прочитав его мысли, Валери, усмехнувшись, заметила:
- Она спит. Тяжело на днях пришлось. Не каждый день увидишь, как детей подстреливают.
Глеб глухо вздохнул:
- Я знаю.
Валери насторожилась:
- Откуда?
- Я там был, - тихо произнес Глеб.
- Так, - протянула Валери сердито, - А теперь поподробнее. Если вы там были, то почему не сделали репортаж?
- О чем? – надменно изогнув бровь, спросил Глеб, - О попытке убийства?
- Какие глупости! – раздраженно бросила Валери, - Линда утром искала журналиста способного написать, снять, короче сделать трогательный репортаж о помощи детскому дому, который бы непременно поправил наше положение!
Валери гневалась все больше и больше. «Катавасия какая-то! – решила она, - Кто-то из них водит меня за нос!»
- Я об этом ничего не знал, - проговорил Глеб и тут же осекся.
- Вы врете! – заявила убежденно Валери, - Линда, наверняка, просила вас, но у вас оказались неотложные дела! Интересно какие?! А мне по вашей милости пришлось рыскать, высунув язык, в поисках подходящего человека!
- Во-первых, я не лгу, - холодно произнес Глеб, - Возможно, я упустил это из виду.
- Какой же вы тогда журналист, если подобные дела выпускаете из сферы своего дражайшего внимания?! – язвительно выдала Валери.
- Не вам судить! – постарался одернуть ее Глеб, - У меня был экстренный выпуск, и потом я не обязан перед вами отчитываться.
- Ха! – возмутилась Валери, - Я подруга Линды и не оставлю так этого. И все-таки, каким ветром вас занесло в приют, если вы запамятовали о просьбе Линды? – допытывалась Валери.
Она пристально изучала его невозмутимое лицо, на котором не дрогнул ни единый мускул. Она чувствовала, что от нее скрывают нечто очень важное. Но кто-то намеренно не подпускал ее ко всем тайнам. Неужели Линда?
Валери вздрогнула, когда раздался мелодичный звонок телефона.
- Да, я, - довольно резко произнесла она.
- Вэл, я соскучился, - отозвался Виктор.
Приятное тепло разлилось внутри Валери, и она моментально смягчилась:
- Виктор, здравствуй.
- Я думал, что мы уже поприветствовали друг друга.
- Ты прав, - Валери постоянно косилась на Глеба. Он ее раздражал.
- Вэл, как я хочу тебя видеть, - нежно проговорил Виктор.
И Валери почувствовала, что от его голоса у нее подгибаются колени.
- Прямо сейчас? – стараясь контролировать голос, промолвила она.
- А разве ты не можешь? – почти расстроено осведомился Виктор.
Валери опять глянула на Глеба:
- Пожалуй, получится освободиться.
- Вот и славно, я буду с нетерпением ждать. Встретимся в «Имении».
- Хорошо, - сердце радостно плясало в груди Валери.
- Целую и жду.
Пошли короткие гудки, а Валери все еще прижимала телефон к уху. Она предательница, предательница! Эта мысль маленькими молоточками стучала в мозгу.
Валери упрямо тряхнула головой, прогоняя сомнения, спрятала телефон и повернулась к Глебу, который молча изучал ее.
- Похоже, мне надо бежать, - бесцветно произнесла она.
Он безразлично пожал плечами:
- А разве я вас держу?
Валери задумалась. В ней боролись два несовместимых желания: выяснить все до конца у так называемого журналиста и умчаться как можно скорее к Виктору. Она разрывалась, но в какую-то неуловимую секунду приняла окончательное решение и, вскинув голову, посмотрела на Глеба:
- Я могу на вас положиться?
- Возможно, - пространно ответил он.
Валери всплеснула руками:
- И это женщин обвиняют в уклончивости! Боюсь, что нам за вами не поспеть!
Глеб недовольно прищурился:
- Если я скажу да, то, что вы попросите?
- Луну с неба! – съязвила Валери, но потом, порывисто выдохнув, немного успокоилась и продолжила, - Софью нельзя оставлять одну. Линда неизвестно когда легла и неизвестно когда встанет, а Марии Филипповны тоже нет. Вы сможете побыть какое-то время нянькой?
- Да, - просто сказал Глеб.
Такого ответа Валери не ждала. У нее в запасе был не один десяток уговоров и такой же десяток оправданий для себя. Но все оказалось таким легким, что даже не верилось.
- Хорошо, - также однозначно произнесла она, - Тогда я пойду. Только попрощаюсь.
- Пожалуйста, - Глеб был крайне озадачен. Он ломал голову над тем, чем занять маленькую девочку лет пяти, может шести.
Валери о чем-то поворковала с Софьей и подошла к двери. Глеб поравнялся с ней.
- Она хорошая, проблем не доставит, и потом, где-то там в гостиной есть колода карт, - отдавала распоряжения Валери, - Линда иногда ворожит. Заранее благодарю.
Она ушла, а Глеб, захватив нож, отправился играть роль няни.


Линда очнулась от ночного кошмара и долго не могла прийти в себя. Плотно закрытые жалюзи пропускали смутные бледные потоки света, так похожие на первые отблески занимающегося дня. Комната продолжала утопать в полумраке, и Линда ощутила, что ее начала быть мелкая знобящая дрожь – отголосок недавнего сна.
Стараясь ее подавить, она слегка повернула голову, пытаясь не совершать резких движений потому, что в ней задребезжали первые нотки боли, грозящей перерасти в настоящую мигрень. Все это было тоже последствием злосчастного сновидения.
Линда ни капли не сомневалась, что на соседней подушке обнаружит рыжеволосую голову, мирно сопящей Софьи. Каково же было ее удивление, когда она увидела пустующее место рядом с собой.
Сквозь расползающиеся потоки острой боли Линда как-то отрешенно подумала: «Неужели и это мне привиделось?» Ступив на мягкий ворс ковра, она медленно натягивала халат и бросала недоверчивые взгляды на подушку. Неужели все действительно так плохо? Неужели ее одолевают уже не только мучительные кошмары, но и галлюцинации настолько реальные, что их невозможно отличить от яви?
Линда подняла жалюзи и в ту же секунду пожалела о содеянном. Слепящая белизна немилосердно резанула глаза и рассыпалась тысячей мелких иголок боли. Линда зажмурилась.
«Что, соскучилась по «приятным» ощущениям? – ехидно спросила она себя, - Тебе не хватало радостных эмоций? Вот теперь считай, что получила их сполна!»
В этот момент она уловила сдерживаемый детский смех. Линда развернулась и прислушалась. Продолжительное время висела нетронутая тишина, и она решила уже, что ей вновь померещилось, когда она опять услышала заливистое звучание смеха.
Подходя к двери, Линда снова оглянулась на пустующую кровать. «Значит, все было на самом деле, - и тут словно прорвалась какая-то незримая плотина, события двух последних дней: выстрел и ночные дежурства возле малышки вихрем закружились в пульсирующей голове Линды, - Софья! - мысленно охнула она, - Ей же необходим постельный режим. Она еще слишком слаба!»
Волнуясь за девочку, Линда практически перестала ощущать собственную боль. Она решительно направилась на доносящиеся голоса.
Когда она вошла в гостиную, то замерла на месте от неожиданности. Увиденная картина поражала ее воображение. Внезапно ослабев, Линда прислонилась к дверному косяку.
Софья сидела в кресле и, болтая ножками, жевала кусочек ананаса, сок которого стекал мелкими капельками по ее чумазым липким щечкам. На столике располагалась невероятных размеров корзина уже наполовину опустошенная. Но самым необычным было присутствие Глеба. Он сидел напротив Софьи спиной к ней.
Внезапно девочка отложила ананас и с нетерпением стала следила за витающими в воздухе руками Глеба. Линда не могла понять, что происходит, но ей почему-то не хотелось оповещать о своем появлении. Она наслаждалась умиротворением, исходившим от девочки и мужчины.
«Прямо как настоящая семья!» - подумала Линда и улыбнулась. Смех Софьи ворвался в ее мысли, и она вернулась в реальность. На полу валялись карты.
Софья снова принялась за ананас. Когда же Глеб начал собирать разлетевшуюся колоду, она весело произнесла:
- Дядя Глеб, ну признайте свое поражение.
- Нет, это выше моих сил, - трагически сказал Глеб.
Софья звонко рассмеялась:
- Но у вас все равно ничего не получится! Вы же его строите уже десятый раз!
Глеб вздохнул и, положив колоду на стол, уступил:
- Да, пожалуй, ты права.
Софья зарделась от удовольствия, а Глеб поинтересовался, усмехнувшись:
- Ну, а утешительный приз мне достанется?
- Конечно, - промолвила Софья, протягивая хурму, - Вы не очень расстраивайтесь, такое бывает.
«Надо же! – подумала Линда, - Сама как приведение, то и дело морщится от боли, а туда же утешает здоровенного дядьку!»
Софья посмотрела поверх хурмы и только сейчас заметила Линду. Мгновение она стояла в нерешительности, а затем ринулась к ней и обхватила ручонками ее ноги:
- Доброе утро, тетя Линда, - произнесла Софья, прижимаясь к ней.
Линда присела и обняла хрупкое тельце:
- Здравствуй, солнышко! Как спалось? – тепло поинтересовалась она.
- Хорошо, только быстро выспалось.
Линда улыбнулась и взъерошила и без того непослушные кудри:
- Я смотрю, ты уже и обновку нашла, - проговорила она, разглядывая нелепый наряд, который, судя по всему, был дизайнерской находкой самой Софьи.
Девочка виновато понурилась:
- Вы только не сердитесь, я просто ничего своего не обнаружила, а вас будить не хотела, - она робко глянула в улыбающиеся синие глаза и растерянно поморгала.
- Ну что ты, солнышко! – ласково промолвила Линда, - Я рада, что ты освоилась, - и, подмигнув девочке, добавила, - Да и выспаться мне разрешила.
Софья улыбнулась:
- А дядя Глеб показывал мне как карточные домики строить, - поведала она и, задорно хихикнув, заговорщицки прошептала, - Но у него ничего не вышло.
- Ах, ты такая сякая разэтакая! – с наигранным гневом произнес Глеб, поднимаясь, - Выдала мою тайну, и за это я тебя защекочу!
Он стал приближаться, ощущая невероятный трепет, несомненно, связанный с появлением Линды. Софья в полном восторге завизжала и предусмотрительно спряталась за Линду, которая тоже выровнялась. От Софьи остался только любопытно выглядывающий носик и искрящийся лукавством глаз.
Глеб неотрывно смотрел в настороженные синие озера глаз и чувствовал клокочущую радость внутри. Его необъяснимо тянуло к ней, такой независимо гордой и беззащитной, пленительной одновременно.
«По крайней мере, она все еще не выставила меня, - иронично подумал он, наблюдая за реакцией ее глаз, - Значит, у меня есть шанс». Глеб не стал уточнять, на что именно он надеется. Ему было просто невероятно хорошо находиться в непосредственной близости от нее.
Линда взирала на него, и водоворот мыслей кружил в ее голове: «Как он здесь оказался? Кто его впустил?» И эта тревога промелькнула в глазах, которые больше не скрывались за холодной стеной равнодушия, а потом, к великому удивлению Глеба, в них отразились искорки радости смешанные с восторгом.
У Линды в нутрии все запело: «Какая разница как он попал в квартиру?! Главное он здесь, рядом!» Она чувствовала, что за спиной вырастают крылья от сознания того, что он так близко, такой сильный и уверенный. Софья беспокойно дернула ее за халат, сигнализируя об опасно уменьшающемся расстоянии между ними.
- Что ж! – произнесла Линда севшим к ее удивлению голосом,- Чтобы добраться до нее тебе предстоит сразиться со мной.
Глеб хитро прищурился:
- А не струсишь?
- Ха! Это я-то и струшу!? – с вызовом бросила Линда.
- Ну, смотри! – предупредил он.
Глеб одним прыжком преодолел разделяющее их пространство и, не давая опомниться, подхватил Линду на руки. Софья весело захлопала в ладоши, а Линда как-то приглушенно ойкнула.
Секунду он пристально изучал дорогие заострившиеся черты. Его взгляд настойчиво удерживал ее глаза, и Линда почувствовала, что щеки заливает румянец. Такого с ней не происходило уже тысячу лет! Но его глаза, светившиеся теплотой и неприкрытой нежностью, заставили ее вновь ощутить себя беззаботной и влюбленной школьницей.
- Поставь меня на место! – негромко возмутилась она.
- А где оно? – хрипло шепнул Глеб, обдавая ее ухо горячим дыханием.
И Линда растаяла, покорно склонив голову ему на плечо, она слушала гулко стучащее сердце Глеба, с удивлением обнаруживая, что собственное в унисон вторит его ударам. Было необычайно хорошо и немножко страшно снова пускать кого-то в свою жизнь. Она не могла оторваться от его глаз, которые уверяли ее в том, что она неотразима, идеальна.
Глеб вдыхал пьянящий аромат фиалок, который источали ее распущенные волосы, и любовался мягким свечением обычно таких резких и холодных глаз. Теперь синева ее взора напоминала ему мирно плывущие к берегу волны волшебной многообещающей лагуны, а не штормящего океана. Его охватило жгучее желание никогда не разжимать объятий и не выпускать эту обновленную необыкновенно волнующую Линду из своих рук, пленить ее навсегда.
Они так прогрузились в мир своих ощущений, что совершенно забыли о Софье. Она терпеливо ждала, когда же ее заметят, понимая, что происходит нечто необыкновенное и торжественное. И все-таки она заскучала. Взрослые находились в каком-то другом измерении.
Софья тихо вздохнула и пошла к столику, чтобы взять еще какой-нибудь аппетитный фрукт, бормоча:
- Тили-тили-тесто, жених и невеста.
Первым услышал эти слова Глеб, а Линда продолжала наслаждаться давно забытыми чувствами, которые постепенно оживали, согретые теплом бережных рук Глеба.
- Что ты мурлычешь? – спросил Глеб.
Софья пожала здоровым плечиком:
- Так всегда говорят, когда двое вместе, - пояснила она и повторила, - Тили-тили-тесто, жених и невеста!
Из всего этого до Линды долетело только последнее слово, и она как-то мечтательно произнесла, полностью погрузившись в свои ощущения и отмечая, что все чувства резко обострились:
- Я не против.
Глеб удивленно приподнял бровь:
- Да что ты? – с мягкой иронией осведомился он.
Линда моргнула и сбросила с себя завораживающее такое сладкое оцепенение и, осознав, что обронила сущую нелепицу, покраснела под насмешливым, но по-прежнему излучавшим тепло, взглядом Глеба.
- А ну-ка верни меня на землю! – скомандовала она и замолотила кулачками по его груди.
- А как же жених и невеста? – поддразнил мягко Глеб, не обращая внимания на ее сопротивление.
Линда сердито глянула на него исподлобья и воззвала к Софье:
- Солнышко, неужели ты оставишь меня на съедение этому чурбану?!
Софья весело хихикнула, Глеб предостерегающе посмотрел на нее:
- Не двигайся и тогда я защекочу только эту тетеньку!
- Ах так! – воскликнула Линда, - Софья, если ты мне поможешь, обещаю, что вместе мы уложим его на обе лопатки!
Девочка прищурилась, и в ее глазенках заплясали чертенята.
- Софья! – сделал еще одну попытку перетянуть ее на свою сторону Глеб.
Но очевидно было поздно. Софья осмотрелась вокруг и вдруг крикнула:
- Лови!
На Глеба надвигался апельсин. Линда извивалась, как уж, и пока он лихорадочно размышлял как удержать и ее и не получить апельсином по лбу, Линде, после очередной попытки, удалось выскользнуть. Так что пришлось довольствоваться малым, перехватив апельсин.
Линда отряхнулась и отошла на безопасное, с ее точки зрения, расстояние.
- Что-то ты не очень торопилась, - проворчала она, посмотрев на Софью.
Девочка развела руками:
- Я думала.
- Я этого так не оставлю! – шутливо пригрозил Глеб.
- А это мы еще увидим! – заявила Линда и, сдернув одну из груды подушек в живописном беспорядке лежавших на диване, запустила в него.
Софье идея понравилась, и она отправила вдогонку еще одну.
- Вдвоем на одного! – Глеб сокрушенно покачал головой.
- Тоже мне, бедненький нашелся! – озорно фыркнула Линда и предложила, - Софья, атакуй!
На Глеба полетел эскадрон подушек. От половины он отмахнулся, половина, так или иначе, задела его. Каждый раз при попадании он страдальчески охал, а Софья весело смеялась.


Глава 15.
Когда оружие иссякло, у Линды и Софьи осталось по подушке в руках. Глеб подхватил одну с пола:
- А теперь держитесь!
Началась драка подушками. Усерднее всего Глеба молотила Софья. Линда кружила вокруг и около, пытаясь просчитать каждый удар. И если бы не постоянно отвлекающие маневры Софьи Глеб наверняка бы не дрогнул, но не сложилось.
В какой-то момент, потеряв равновесие, он рухнул на пушистый ковер. Падая, Глеб потянул Линду за собой, и она, смеясь, приземлилась рядом.
Софья последний раз обрушила подушку на Глеба, и она, жалобно скрипнув, прорвалась белоснежным вихрем перьев. Они витали в воздухе, оседая в волосах всех участников побоища. Но забавнее всего смотрелась Софья.
В глазах светилось недоумение. Легкие перышки прочно засели в рыжих кудрях и стояли торчком. Завершением служило перышко, приклеившееся к липкому носику. Скосив глаза на него, держа в руках разорванную подушку, Софья силилась сдуть его.
Ее мордашка выглядела такой обескураженной, что Линда и Глеб покатились со смеху. Софья еще пару раз попыталась избавиться от пера, а потом без предупреждения вскарабкалась на Глеба.
- Ты побежден! – объявила она и посмотрела вопрошающе на Линду, - Правда?
- Ага! – весело подтвердила Линда, опираясь головой на согнутую в локте руку.
- Ладно, - печально вздохнул Глеб, - ничего не поделаешь. Сдаюсь.
Линда перевела взгляд искрящихся лукавством глаз на Софью и посерьезнела. Девочка пошатывалась, такая бурная деятельность основательно подточила ее силы.
- Солнышко, тебе нехорошо? – обеспокоено спросила Линда, пробуя покрытый испариной лоб.
- Сейчас пройдет, - ответила Софья, через силу улыбнувшись.
- Пора сворачиваться, - произнесла Линда, поднимаясь.
Глеб бережно взял Софью на руки, и девочка сразу обмякла.
- Солнышко, давай мы тебя умоем и быстренько расчешем, - предложила Линда, - А потом, может быть, ты приляжешь?
Софья согласно кивнула:
- Но вначале наведем марафет, хорошо?
Линда ласково улыбнулась:
- Договорились, радость моя, - она глянула на Глеба, - Маленькая женщина до кончиков волос.
- А разве я сомневаюсь, - отозвался с нежностью Глеб, отлепив перышко от курносого носика.
Линда забрала Софью у Глеба и добавила:
- Мы сейчас отправимся в ванную, а дядя наведет здесь порядок.
Глеб осмотрелся:
- И вы оставляете меня один на один с этим кавардаком? – жалобно проворчал он.
Софья улыбнулась:
- Это нестрашно, - заверила она, - Нас в приюте постоянно заставляют заниматься уборкой, расставлять все по местам.
Линда сочувственно глянула на Глеба, хотя глаза озаряли искорки неприкрытого задора, и поинтересовалась у Софьи:
- Солнышко, как ты думаешь, он справится? – в голосе сквозило неприкрытое сомнение.
- Непременно, - заявила убежденно Софья.
- Что ж, посмотрим, - скептически произнесла Линда, взирая на Глеба смеющимися синими озерами глаз.
Глеб шутливо поклонился:
- Спасибо, за безграничное доверие!
- Кушайте на здоровье! – хором откликнулись Линда и Софья.
Они удалились. Глеб наблюдал, как Линда что-то нежно нашептывала Софье. Он оглядел весь окружающий хаос, не веря, что подобное удалось сотворить им, прикидывая с чего бы начать.
В ванной Софья самостоятельно умылась и, выдавив на палец зубную пасту, принялась старательно чистить зубки. «Какой трогательный маленький человечек, такой независимый и взрослый», - думала Линда со щемящей тоской. Она сразу же с первого взгляда прониклась симпатией к этой крошке, когда та еще была в приюте.
Умывшись, она заметила, что рыжая шевелюра Софьи с одной стороны гораздо короче и не такая густая.
- А что с твоими волосами произошло? – полюбопытствовала Линда.
Софья благоговейно дотрагивалась до мягкого полотенца:
- Мне их выстригли, - отозвалась она, нерешительно вытирая влажное личико, - Какое пушистое! – блаженно воскликнула она, зарываясь в лоскут махровой материи.
- Как так? – изумилась Линда.
- В меня кинули жевательную резинку, и она свила гнездо в моих волосах, - обстоятельно объясняла Софья, - Она никак не выколупывалась, и нянечка ее вырезала. Клок был размером с апельсин! – похвасталась она.
Линда покачала неодобрительно головой:
- А почему тебя не подстригли как следует?
- Не знаю. Наверное, так было проще, - незамысловато ответила Софья, серьезно глядя на нее.
Линде стало не по себе. Так не всегда удавалось смотреть взрослому человеку, а ребенку такая серьезность совершенно не шла, скорее она пугала.
- Ладно, - пробормотала Линда, почувствовав неловкость, - Мы что-нибудь придумаем, - пообещала она, взяв расческу, и добавила, - Давай вернемся обратно, интересно, как дядя Глеб справился.
- Давайте, - поддержала Софья, улыбнувшись.
Линда открыла дверь, и присев в реверансе, торжественно произнесла:
- Только после вас.
Софья хихикнула и важно зашагала впереди. Выбившийся из-под ленты, подол причудливым хвостом тянулся следом. Девочка шествовала, горделиво вскинув голову.
«Маленькая леди! – печально подумала Линда, - Гардероб придется однозначно сменить! Ну, не идет ей моя рубашка даже с пояском!» Глядя на выпрямленную спинку, Линде отчаянно захотелось превратить Софью в принцессу и подарить полцарства, а лучше полмира.

После ухода Глеба Лика еще долго прорыдала, щедро орошая подушку слезами и усердно молотя по ней кулачками, представляя вместо нее самодовольную физиономию своего обидчика.
«Как он посмел так со мной обойтись?!» - кипятилась она не в силах сдержать очередной поток соленой воды брызнувшей из глаз.
Какая такая живность ужалила его, что он перестал обращать на нее внимание? Он даже не приревновал ее, а это болезненный удар по ее самолюбию. Лика жалостливо всхлипнула. Неужели их отношения окончательно и бесповоротно дали трещину, которую уже ничем не склеить?
Она упрямо замотала головой. Этого не может быть, она на это не согласна! Такое положение дел ее абсолютно не устраивало. Лика сползла с кровати и посмотрела на себя в зеркало, которое услужливо отразило опухшие глаза и разбухший покрасневший нос. Зрелище было до того плачевным, что у нее снова возникла потребность в том, чтобы разрыдаться.
Но когда готов был пролиться очередной фонтан слез, в ней внезапно проснулось второе «я». «От такой красавицы он непременно унесет ноги!» - насмешливо воскликнуло оно, мгновенно отрезвив Лику.
«Нужно принимать меры, - твердо решила она, - и по спасению лица и по восстановлению отношений с Глебом». Направляясь в ванную, она мрачно размышляла над поведением Глеба, которое в последнее время стало трудно-прогнозируемым. Что-то настойчиво нашептывало Лике, что после повторной еще одной истерики он просто захлопнет перед ней дверь, и при чем ей грозит остаться по другую ее сторону.
Лика нахмурилась, но, вспомнив, что это приводит к появлению преждевременных морщин, тут же расслабила мышцы, и лицо приняло привычное безмятежное выражение. С Глебом ей было удобно и в принципе безопасно.
Он никогда не требовал отчета о потраченных деньгах и не корил за непомерно растущие размеры гардероба и пристрастие к определенной цветовой гамме. И потом, с помощью слез от него можно было добиться очень многого, хотя нельзя отрицать, что в последнее время они слегка утратили свою действенность.
Приведя себя в относительный порядок, Лика переместилась на кухню. На столе стояла остывшая чашка кофе. Она распахнула холодильник и ахнула. Зияющая пустота предстала во всей своей красе. И, как на зло, в желудке заурчало. Лика забыла, когда в последний раз заглядывала на кухню и в холодильник в частности.
Обычно она не считала нужным вообще тратить деньги на какую-нибудь снедь, предпочитая баловать себя всевозможными премилыми вещицами. Днем ей хватало перекусить что-нибудь в кафе, а по вечерам они в основном ужинали в ресторанах.
Заворожено глядя на белоснежно пустые полки, Лика медленно начинала осознавать причину их с Глебом ссор. «Если путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, - меланхолично думала Лика, - то я сама себе и перекрыла доступ к Глебушке».
Внезапно Лика улыбнулась. Теперь она точно знала, что надо делать. Необходимо ублажить Глеба вкусными блюдами, и все снова станет на свои места. Он прекратит огрызаться с ней, и жизнь вновь вернется в прежнее русло.
Лика немедленно решила отправиться в супермаркет за отборными продуктами. Придется стоять возле кастрюль и сковородок. Лика недовольно поморщилась и, тяжко вздохнув, смирилась. Во-первых, это ненадолго, только чтобы пустить пыль в глаза, а во-вторых, и что самое главное, Глеб снова станет снисходительным и мягким, так что стоит и помучиться.
Закрывая дверь квартиры, Лика неожиданно натолкнулась на новое препятствие. Она не умела готовить. Никогда.


Линда совершала набеги на магазины, в отделах которых красовались премиленькие детские костюмчики, платьица, пальто, пижамки и многое другое. Она не могла остановиться и готова была скупить абсолютно все. Любая вещь вызывала к жизни смеющийся образ Софьи, оставшейся на попечении заботливой Марии Филипповны.
Не отставая ни на шаг, за Линдой следовал Глеб, неся две дюжины всевозможных свертков, пакетов и пакетиков, он открыто забавлялся происходящим. Она умилительно хмурила брови, разглядывая очередную пижамку. Глеб был почему-то абсолютно уверен, что решение любого делового вопроса не требовало от Линды столько усилий, сколько создание гардероба маленького человечка. Глеб украдкой улыбнулся, удивляясь таким неимоверным переменам.
Внезапно Линда резко обернулась, демонстрируя две кружевные ночные рубашки:
- Как ты думаешь, какая из них ей больше понравится? – озабочено спросила она, нерешительно глядя на Глеба.
Он мгновенно проглотил улыбку, хотя глаза по-прежнему искрились весельем:
- По-моему, они обе хорошие, - пожав плечами, ответил Глеб.
- Мужчины! – простонала Линда, закатив глаза, - Ну какая от вас польза, если даже посоветоваться с вами нельзя?!
- Сомневаюсь, что у тебя была бы возможность свободно крутить эти симпатичные вещички, не будь меня рядом! – с легкостью парировал Глеб, многозначительно встряхивая пакеты.
Линда, скептически прищурившись, глянула на него, готовясь сказать что-то едкое, но, вздохнув, передумала. Глеб снова улыбнулся, наблюдая, как Линда прикладывала к себе то одну, то другую рубашечку и критически рассматривала зеркальное отражение.
«Интересно, а для себя ты тоже так придирчиво выбираешь… - размышлял Глеб и прежде, чем успел остановиться, мысли поплыли дальше, - нижнее белье». Внезапно воображение явственно нарисовало стройную фигуру Линды во фривольном кружевном комплекте.
Видение было таким реальным, что Глеб зажмурился, пытаясь сдержать разбушевавшийся полет фантазии. «Подобное до добра не доведет» - хмуро подумал он, чувствуя, как тело предательски откликается на столь зовущий образ.
Глеб медленно открыл глаза. Видение не исчезло, Линда все еще выбирала. Чтобы окончательно избавиться от притягательных иллюзий, он посчитал своим долгом положить конец ее терзаниям, иначе будет трудно совладать со своими.
- Разложи-ка их на витрине, - прокашлявшись, предложил Глеб.
- Тебя осенила идея? – насмешливо поинтересовалась Линда, выполняя его просьбу.
«Еще какая!» - мелькнуло молнией в мозгу. Довольная загадочная улыбка растеклась по лицу Глеба:
- Похоже, что так, - ответил он, а Линда усмехнулась.
Глеб с видом знатока рассматривал нежно-голубую с белоснежными перышками рубашечку, сравнивая ее с бледно-розовой расшитой малиновыми ягодками. Обе вещицы были очаровательны, но… Глеб нахмурился.
- Что-то не так? – обеспокоено спросила Линда, увидев недовольство.
Глеб отрицательно покачал головой. Розовую рубашку он отверг моментально, она настойчиво ассоциировалась с Ликой, но Линде об этом знать не обязательно. Рассудив подобным образом, Глеб вынес вердикт:
- Бери с перышками.
Линда повертела рубашечку в руках, приложила к себе, и снова глянув в зеркало, спросила:
- Ты уверен?
- На 99,9 процентов, - заявил твердо Глеб.
- А одну десятую оставляешь на колебания? – улыбаясь, весело поддела Линда.
Глеб развел руками:
- Если тебе не нравится мое предложение, то, поздравляю тебя, ты вернулась к тому с чего начала.
Линда снова посмотрела на рубашку, а потом потеплевшим взором глянула на Глеба:
- Помнишь, недавнее сражение?
По телу Глеба пробежала приятная дрожь. Образ смеющейся Линды в его объятьях, еле уловимый аромат фиалок по-прежнему будоражили его сознание. Сейчас ее глаза лучили теплом, и оно предназначалось исключительно ему. Сердце радостно екнуло.
- Еще бы, - шепотом произнес он.
Мягкий румянец окрасил щеки Линды, когда под его обволакивающим, проницательным взглядом она вновь ощутила силу его объятий и его дыхание на своем виске, посылающее сладкую дрожь по трепещущему телу, а также непередаваемое чувство защищенности.
- Ну и что же ты решила? – осведомился Глеб, любуясь синевой ее глаз, напоминавших васильковое поле.
Линда заправила за ухо выскользнувшую прядь и выдохнула:
- Ты прав, перышки лучше.
Глеб ласково улыбнулся:
- Похоже, что жребий брошен.
Линда согласно кивнула, не в силах вымолвить ни слова, загипнотизированная собственными ощущениями, которые просыпались под его наполненным нежной страстью взглядом. Внезапно ей захотелось, чтобы он навсегда остался рядом, ни на миг не оставлял ее одну. «Было бы так замечательно» - мечтательно протянул внутренний такой незнакомый голос, что Линда удивленно моргнула, непроизвольно разорвав связывающую их нить.
Глеб медленно разочарованно выдохнул, потеряв лучистую мягкость взгляда таких пронзительно синих глаз. Теперь он знал, что эти глаза могут красноречиво говорить и о безграничной многообещающей нежности, а не только замораживать бесконечной холодностью и презрением.


Валери спрятала лицо в ладонях. «Что же я наделала!?» - надрывно все кричало внутри. Линда ей этого никогда не простит. Да при встрече с ней, Валери просто сгорит со стыда.
- Вэл, что с тобой? – с тревогой спросил Виктор, стараясь отнять руки от лица Валери.
Она отрицательно покачала головой, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Валери сидела на огромной кровати одетая в одну из рубашек Виктора и горько сожалела о том, что произошло всего полчаса назад. Господи, она не должна была переступать порог его квартиры. Но она переступила и не только порог, но и все возможные границы дозволенного.
Виктор виновато взъерошил волосы. Он не понимал внезапной перемены, произошедшей с Валери. Он оставил ее всего на несколько минут. Умиротворенная и веселая, она за какие–то мимолетные мгновения превратилась в убитую горем и, по-видимому, не собирается с ним разговаривать. Черт возьми, он никогда не понимал всех этих женских тонкостей. Что теперь прикажете ему делать?
Виктор присел рядом и приобнял Валери, но она порывисто сбросила его руку и как ошпаренная вскочила на ноги. Виктор болезненно поморщился. Она не хотела его прикосновений, хотя полчаса назад… Виктор тоскливо посмотрел на напряженную спину Валери и тяжело вздохнул.
- Мне жаль, это не должно было произойти, - глухо произнес он, хотя совершенно не сожалел о содеянном, но был абсолютно уверен, что она считает их близость ошибкой. Что ж ему придется смириться, несмотря на вибрирующую внутри боль от сознания этого.
Валери выпрямилась еще больше, если это вообще было возможно, и тихо охнула от болезненной стрелы, внезапно пронзившей и без того кровоточащее сердце. Какая же она дура! На что она надеялась?
По щеке покатилась горячая слеза. Валери медленно отняла руки от лица и, тщательно контролируя, готовый сорваться в любую секунду голос, произнесла отрешенно:
- Это моя вина. Ты здесь ни при чем.
Виктор горько усмехнулся:
- Странно, а я всегда полагал, что для любви нужны двое.
- Ты хотел сказать для постели, - поправила бесстрастным тоном Валери, внутренне сжавшись от услышанных слов о любви.
Виктор поднялся и стал у нее за спиной. Она каждой клеточкой чувствовала его присутствие.
- Зачем же ты все опошляешь? – еле слышно произнес он.
На какое-то мгновение ей показалось, что она уловила нотки боли в его голосе, и, отзываясь, сердце заныло еще сильнее. Слезы струились молчаливыми ручейками, а голос по-прежнему, к великому удивлению Валери, не утратил своей твердости. Ей даже удалось небрежно передернуть плечами, словно все восхитительные минуты проведенные вместе не имели для нее никакого значения.
- А разве не так? – холодно осведомилась она, - Это у вас с Линдой любовь, а со мной у тебя исключительно постель и пагубная страсть!
Господи, неужели все это говорит она?! Валери закрыла глаза. Она больше не могла оставаться здесь, рядом с ним и произносить все эти ужасные вещи.
Разъяренный Виктор, резко развернул Валери к себе лицом. Опешив от неожиданности, она не успела смахнуть слезы, но сумела наклонить голову так, что Виктор созерцал лишь ее темечко, а разметавшиеся по плечам волосы надежно защищали заплаканное лицо.
- Что за дурь роится в твоей голове?! И разве все что между нами произошло всего лишь пагубная страсть?! И причем тут Линда? – прорычал на одном дыхании Виктор.
- Ты ее любишь и, наверняка, думал о ней все то время, которое проводил в моем обществе, - упрямо гнула свое Валери, - Я всего лишь способ забыться.
- Ты в своем уме?! – не веря своим ушам, воскликнул огорошенный Виктор, - Вэл, я тебя не узнаю
Валери яростно вытерла слезы и, вскинув голову, посмотрела на него:
- А разве ты когда-нибудь меня знал?! Все что между нами было – нелепая случайность!
Виктор отшатнулся от нее, тень боли пробежала по его лицу, но была такой неуловимой, что Валери не могла сказать о ней с уверенностью.
- Что ж, - проговорил Виктор, отходя в сторону, - пусть будет по-твоему.
Слезы нещадно защипали глаза, и Валери подобно вихрю пронеслась мимо него, обволакивая пьянящим ароматом жасмина, и скрылась в ванной. Открыв кран, она дала волю слезам. Такими горькими и безысходными они еще никогда не были. В одночасье рухнули все ее надежды. Он ни разу не опроверг ее слов о Линде, и что хуже всего он сожалел об их близости. Осознание этого было нестерпимо болезненным.
А она своим поступком поставила под удар и дружбу с Линдой. Остается только надеяться, что она никогда не узнает об этом. Было гадко и противно обзаводиться подобной тайной, но иного выхода не осталось.
Когда Валери осмелилась вернуться в спальню, то с облегчением обнаружила, что Виктора там нет. Было бы невыразимо тяжело одеваться в его присутствии и сохранять такое хрупкое самообладание. Валери старательно отводила глаза от огромной кровати, где еще недавно она была так неописуемо счастлива.
- Я могу тебя подвезти, - бесстрастно произнес Виктор, глядя на Валери пустыми ничего не выражающими глазами.
- Не стоит, - выдавила она.
Виктор стоял, прислонившись к дверному косяку. Внезапно он стал таким недосягаемым и чужим. Валери почувствовала, что это разрывает ее сердце в клочья, и пошатнулась.
Виктор мгновенно подхватил ее. Столь дорогое для Валери лицо было лишено каких бы то ни было эмоций. Он поддержал ее ровно столько, сколько потребовалось на возобновление равновесия и не секундой дольше.
- Спасибо за заботу, - Валери не собиралась, но сарказм сам прорывался в каждом слове.
- Всегда рад, - хищно улыбнулся Виктор и двусмысленно добавил - В случае надобности обращайтесь.
Издевка подействовала не хуже, чем ушат с ледяной водой. Валери с размаху влепила пощечину. В то же мгновение она зажала рукой себе рот, и ресницы задрожали слезами.
Валери опрометью выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью, а насмешливая ухмылка Виктора медленно угасала, оставляя ощущение ни с чем не сравнимой пустоты.


Софья оказалась заядлой модницей. Она с удовольствием демонстрировала Глебу и Линде новоявленные наряды, при чем каждый из них сопровождался новой прической, которая конструировалась с помощью ловких рук Марии Филипповны.
- Ты неотразима! – умильно произнесла Мария Филипповна, радуясь, что вместе с девочкой в дом ворвалось множество новых, а, может, давно забытых чувств и эмоций.
На каждое новое появление Софьи Глеб и Линда откликались восхищенными репликами, а девочка весело смеялась. Наконец, Софья вплыла в гостиную в нежно-голубой рубашечке, подол которой был украшен кружевной оборкой. Она была похожа на невесомое воздушное облачко.
- Божественно! – выдохнула Линда.
Софья подбежала и обняла ее за шею ручонками.
- Мне жутко нравится! – сообщила она торжественно.
Глеб довольно усмехнулся. Как ни как он тоже имел к этому отношение.
- Всего этого мне хватит на всю жизнь! – воскликнула Софья, сильнее прижимаясь к Линде, - Спасибо.
Растроганная до глубины души, Линда ощутила, как глаза непроизвольно увлажнились, и крупная слеза зачертила дорожку на щеке. Она посмотрела на Глеба, и ее изумление отразилось в его взгляде. Он осторожно вытер большим пальцем прозрачную каплю с прохладной кожи. От внезапно нахлынувшей волны нежности стало трудно дышать.
Синие глаза недоверчиво всматривались в Глеба, пытаясь отыскать намек на презрение или омерзение, ведь он прикасался к шраму, который всегда вызывал отвращение у всех, кроме самых близких людей.
Но Глеб смотрел ласково и нежно, и еще в глазах светился немой вопрос.
- Настоящая семья, - мягко произнесла Мария Филипповна, наблюдая за трогательной сценой. Она не могла отрицать, что с появлением Глеба ее дочь неуловимо изменилась. И, несомненно, в лучшую сторону.
Глеб медленно неспеша отнял руку, досадуя на то, что приходится расставаться с такой чарующе мягкой трепетной кожей. Ему нравилась Мария Филипповна, но сейчас он отметил, что злится на нее.
Линда поцеловала непослушную гриву Софьи, скрывая смущение. В последнее время она так легко заливалась румянцем, словно школьница. А еще ее взволновал вопрос, который таился в глубине теплых глаз Глеба. Она чувствовала, что готова согласиться на все, что так или иначе связано с ним. Линда с какой-то необъяснимой радостной легкостью поняла, что она абсолютно, ни капельки не кривит душой, признаваясь себе в этом.
- Мам, вы с Софьей устроили замечательное представление, - улыбаясь, произнесла Линда.
- Полно тебе, - отмахнулась Мария Филипповна, - Мои усилия минимальны, а вот по этой звездочке подиум явно плачет.
Глеб усмехнулся:
- Похоже на то.
- Софья, а ты что скажешь? – поинтересовалась Линда у притихшей девочки.
Та молчала, а спокойное посапывание свидетельствовало о том, что она крепко спала, уютно устроившись в объятьях Линды и склонив голову ей на плечо.
- Она совсем спеклась, - нежно произнесла Линда.
- И ничего удивительного, - отозвалась Мария Филипповна, - за окном ночь, у нее море впечатлений.
- Мария Филипповна, вы про серьезное вышагивание забыли, - напомнил Глеб с непроницаемым видом.
- Ага, и это тоже, - подтвердила Мария Филипповна, улыбаясь, - Это вам не покупки делать.
- Конечно, с этим ничто не сравнится, - озорно сверкнув глазами в сторону Линды, отозвался Глеб, - Это ничего, что мы намотали значительный километраж!
Линда сердито воззрилась на него:
- Если бы руки не были заняты, я показала бы тебе километраж!
- Ой, как интересно, - лукаво блестя глазами, произнес Глеб, - может, проверим?
- Непременно, - мило улыбаясь, откликнулась Линда, пытаясь удержать Софью одной рукой, а - другой ткнуть Глеба в бок.
- Вы как малые дети, - мягко пожурила Мария Филипповна, - Надо Софью уложить, да и я на ногах еле держусь. Старость.
- Мама, - искренне возмутилась Линда, - а чтобы сказал Эдуард Бронеславович?
Мария Филипповна отмахнулась, смущенно улыбнувшись:
- Бель, прекрати.
- Но она права, - неожиданно поддержал Глеб, - Вы в самом расцвете.
Мария Филипповна охнула:
- И вы туда же! Оба противные до безобразия!
Линда весело рассмеялась, и Софья недовольно заерзала.
- Пожалуй, мама, ты выиграла: придется укладывать Софью спать, пока мы ее окончательно не растормошили.
- Давай я, - предложил Глеб, протягивая руки и забирая драгоценную ношу у Линды.
Софье отвели отдельную спальню, кровать которой была завалена обновками. Линда и не предполагала, что вещей так много. Она растеряно посмотрела на Глеба.
- Да, - подтвердил он, - ты скупила по крайней мере половину универмага.
Вздохнув, Линда кое-как затолкала вещи в шкаф и откинула одеяло. Завтра она разложит все по полочкам, а сегодня требовались экстренные меры. Когда она укрывала, свернувшуюся калачиком Софью, девочка сжала ее запястье, не желая отпускать.
Линда глянула на Глеба:
- Пожалуй, я вынуждена остаться, - прошептала она.
- Несомненно, тебя пленили, - улыбаясь, произнес он.
Мягкий свет ночника и уютный полумрак наполняли атмосферу почти осязаемой интимностью, и перед мысленным взором Глеба снова заплясали живописные картины, а бездонные сияющие глаза Линды практически стирали грань между реальностью и иллюзиями. Ее таких пленительных губ коснулась всепонимающая соблазнительная улыбка. Его неумолимо тянуло к ней. «Как и ее ко мне» - пронзила его невероятная догадка.
- Я подожду, - внезапно севшим голосом промолвил он, не в состоянии оторвать от Линды горящих желанием глаз.
Линда согласно кивнула, хотя совершенно не хотела его отпускать и терять восхитительные ощущения, оживающие в его присутствии. Ей нравилось чувствовать его близость и то, как он смотрит на нее. Это волновало и заставляло поверить в свою исключительность. И она верила.


Сегодняшний день был для Лики кошмарным сном и сущим адом, и казалось, длился целую вечность.
Вместе с продуктами она приобрела книгу по кулинарии. И именно с этого начались все ее беды. Книга пестрела шикарными иллюстрациями, глаза в растерянности разбегались, а она хотела приготовить абсолютно все.
Однако одного желания явно было недостаточно. Мясо у нее перегорело, изысканные соусы по вкусу совсем такими не оказались. Да и вообще она просто даже не рискнула предлагать подобное Глебу. В довершение ко всем горестям она сломала два совершенных ноготка, обожглась, и что хуже всего она потела. Это было выше ее сил, стоять над раскаленной сковородой и укладывать кусочки нежной телятины на шкварчащее масло.
Лика была уверена, что противные запахи не исчезнут даже через вечность. Ей казалось, что все эти «ароматы» прочно осели на ее нежной коже и угнездились в волосах. В конце концов, она не выдержала этой пытки и разрыдалась.
Она не способна на подобные жертвы. Глеб требует от нее слишком многого. Неужели он не понимает, что кухня – кладбище женственности, утонченности и всего того, что является ее сущностью?
Лика горько всхлипнула и сдалась. Она больше не дотронется до кастрюль и сковородок, всей этой загадочной утвари, обитающей на кухне. Ну почему еда не может появляться по мановению волшебной палочки?
Внезапно Лика просветлела. Она с удовольствием сняла фартук и швырнула его на пол. Набирая номер, Лика победно улыбалась. Конечно же, она просто гений. Заказать необходимую снедь в ресторане, что может быть проще? Она вернет Глеба без ужасных жертв, которых требует кухня!

@темы: писанина

---

Что в имени тебе моем....

Что в имени тебе моем…

Одним словом сидела я дома, сидела и успела перечитать массу всякого разного, и однажды наткнулась на то, что оказывается каждая буква нашего имени несет ответственность за наш характер. Итак, приступим)) может кто-то узнает много нового о себе любимой (-ом)

А – символ начала, жажда духовного и физического комфорта

Б – душевный романтизм, постоянство, прочность, пробивные способности, стремление финансово обеспечить семью

В – коммуникабельность, связь с жизнью, единение с природой; творческая личность, устремленная в будущее

другие буквы алфавита

Г – стремление к знаниям, познание скрытых тайн, умение все понять, внимание к деталям, добросовестность

Д – размышление, обдумывание перед началом дела, ориентация на семью, готовность помочь, иногда капризность, экстрасенсорные способности

Е – потребность самовыражения, склонность выступать в роли посредника, проницательность, умение входить в мир тайных сил; возможна болтливость

Ё – энергичность самовыражения, эмоциональность, несдержанность в страстях

Ж – содержательный, не всем открывает свой внутренний мир, импульс к действию

З – круговая оборона собственного «я» от внешнего мира, высокая интуиция, богатое воображение; человек ведет себя словно страус, прячущий голову в песок

И, Й – тонкая духовность, чувствительность, доброта, миролюбие; прикрывается внешне кажущейся практичностью, скрывая романтическую мягкую натуру

К – выносливость, происходящая от силы духа, умение хранить секреты, жизненное кредо – «все или ничего»

Л – тонкое восприятие красоты, артистические таланты, стремление поделиться своими знаниями, ощущениями; этому человеку предписано найти свое истинное назначение, а не тратить жизнь впустую

М – заботливая личность, возможна застенчивость; предупреждение – вы – всего лишь частичка мира, не поддавайтесь искушению тянуть одеяло на себя

Н – знак протеста, внутренняя сила, ум, забота о здоровье; усердный работник, но не переносит «мартышкиного труда»

О – глубокие чувства, умение обращаться с деньгами; присутствие этой буквы в имени показывает, что цель человеку предназначена свыше, нужно только интуитивно ее выделить из суеты существования

П – богатство идей, устойчивые мнения, забота о своем внешнем виде; эта буква направляет ум человека к обобщениям

Р – способность вникать в существо, самоуверенность, стремление действовать, храбрость; увлекаясь, человек способен на глупый риск и иногда слишком догматичен в своих суждениях

С – здравый смысл, стремление к прочному материальному положению; в раздражении – властность и капризность; этому человеку важно найти свой собственный путь в жизни

Т – интуитивная, чувствительная, творческая личность, искатель правды, не всегда соизмеряющий желания и возможности; этому человеку нужно понять, что не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня

У – активное воображение, великодушный сопереживающий человек, филантроп. Стремление подняться на высший духовный уровень; этому человеку следует не сроить утопических планов и помнить, что не всегда правду можно оглашать на каждом перекрестке: в жизни существует то, что оглашать не стоит

Ф – потребность блистать, быть центром внимания, дружелюбие, оригинальность идей, содержащих ценное зерно истины; удовольствие делать людей счастливыми; в голове – причудливая каша всех философских систем; способность приврать, пустить в дело якобы необходимую ложь с самыми благими намерениями

Х – установка преуспеть в жизни собственными силами, завоевать авторитет, независимость; человек чувствителен к тому, что говорят о нем люди; эта буква в имени напоминает о том, что ее владелец не должен нарушать ни одного закона морали

Ц – лидер, не лишенный притязаний, заносчивости, самомнения, но связанный с традициями, не способный существовать в одиночестве

Ч – часть, неразрывная с целым

Ш – внимательность к жизни, способность по малейшему намеку, шепоту, шороху оценивать ситуацию; скромность и умение устраивать свои дела по-тихому; развитое чувство юмора

Щ – великодушие, щедрость, способность к проникновению, движущая сила

Ы – чувство сопричастности, практическая смекалка, тяготение к материализму, приземленность духа

Ь – способность классифицировать, разделять, раскладывать по полочкам

Э – умение видеть подоплеку событий, изнанку людей, хорошее владение языком в устной речи и на письме; любопытство, иногда чрезмерное; пронырливость; стремление показать свою принадлежность к «хорошему обществу»

Ю – стремление к истине, идеалы всеобщего равенства и братства, способность к самопожертвованию и одновременно к жестоким поступкам

Я – чувство собственного достоинства, желание добиться уважения и любви окружения и способность их получить.

Кстати, если в имени или фамилии две и больше одинаковых букв, то они усиливают качества характера)))

ЗЫ. если честно, то я очень по вам соскучилась

@темы: всякости, впечатления

---

Привет))

ЗЕВАНА добро пожаловать!

тыц

Что привело? Как нашла?

@темы: здрасьте :)

---

на всякий случай

если меня в среду не будет, считайте меня павшей жертвой карантина.
Не в смысле заболела, а в смысле отрубили интернет и доступ в ВУЗ закрыли.
Желаю крепкого здоровья и утепляйтесь дорогие ПЧ)))

@темы: жизнЯ

---

грипп

Это не новости, это какие-то сводки с фронта(( Столько-то умерло, столько-то заболело, лекарств нет, таблеток нет. Почему-то это напоминает Средневековье, но ведь мы шагнули куда дальше, а все такие же не подготолвленные. В институте объявили карантин... Поздравляю, паника удалась(((

upd
очень полезная статья
здесь статья главного педиатра Украины

запись создана: 02.11.2009 в 09:35

@темы: впечатления, эмоции, жизнЯ

---

анекдот

Собирается купец за девять морей и спрашивает дочерей кому чего привезти. Доходит до младшей:
- Что тебе привезти, свет мой?
- Привези мне, батюшка, чудище заморское для сексуальных утех.
- Бог с тобой деточка!!!
Вздохнула дочь и говорит:
- Ладно, пойдем длинным путем. Привези ты мне цветочек аленький (с)

@темы: всякости

---

Привет!:)

sammy_sun, добро пожаловать!

тыц

Как нашла? Что заинтересовало? ))))

@темы: здрасьте :)

---

продолжение

Главы 12- 13
Глава 12.
У Виктора дела не клеились целый день. А после разговора с Валери внимание совершенно рассеивалось, и он постоянно терял разумные логические мысли в дебрях собственных переживаний.
Раньше он думал, что это непредсказуемое поведение Линды выбивает его из размеренной колеи. Она находилась рядом, но его неотступно преследовало ощущение, что на самом деле она обитает в другой галактике.
Он наотрез отказывался понимать ее поступки: то она вызванивает его среди ночи, и он мчится ее спасать, после чего Линда, мило улыбаясь, решает, что все-таки он достоин снисхождения и глубокой симпатии, приглашает его на торжество в «Имении». А когда он воспрянул духом, понадеялся, что она питает к нему гораздо больше, чем дружеские чувства, Линда вдруг ни с того, ни с сего делает ему ручкой, утирает нос и уходит с первым встречным. И где же тут зерно сознательности?
А, впрочем, разве можно понять этих существ в юбках, хотя в последнее время они отдают все большее предпочтение брюкам? Виктор вздохнул и, окончательно осознав, что все попытки сконцентрироваться заранее пропадут даром, закрыл ноутбук и, собравшись, покинул офис.
«Все-таки стоит переговорить с Линдой, - угрюмо подумал он, - Нужно прояснить, для чего я ей?»
Виктор достал из кармана телефон и набрал знакомый номер. После продолжительной тишины, он услышал такое родное и усталое: «Да?»
- Привет, Линд! Как жизнь течет? – бодро начал Виктор.
- Кто это? – вымучила Линда.
- Да, дожился, - прокряхтел он, - Виктор – это. Помнишь такого?
- Прости, у меня был бурный день, - безжизненно откликнулась Линда, и по неуловимым ноткам ее голоса Виктор понял, что буквально докучает ей.
- Не сомневаюсь! – горько произнес он.
- Виктор, только вот ревности не надо, - Линда тяжело вздохнула, - И прошу тебя, давай не сейчас. У меня нет желания с тобой ссориться.
- А на что у тебя есть желание?! – ехидно поинтересовался Виктор, - Может, на твоего журналистишку?!
- Виктор, это переходит все границы! – вспылила Линда, - Я не считаю нужным выслушивать этот абсурд!
И прежде, чем он успел что-нибудь произнести, Линда отключилась, оставив его наедине с задетым самолюбием.
Глядя невидящим взглядом на телефон, методически выдававший длинные гудки, Виктор понял, что для Линды он никто. Пустое место! Первым его порывом было запустить телефоном о стену бетонного здания.
Глубоко вздохнув, он, немного остыв, спрятал этот вестник разочарований обратно в карман и направился к машине. Он так долго страдал от неразделенной любви, что уже просто перестал чувствовать боль. И его новое открытие не вызвало в нем ничего, кроме неприятного осадка досады.
Сев за руль, Виктор включил радио, которое радостно запело веселый мотив. Прислушиваясь к ненавязчивой мелодии, он потихоньку отходил. Раньше он не замечал за собой склонности к философствованию, а сегодня понял, как иногда это бывает необходимо.
«В конце концов, - глубокомысленно решил он, - все шло к этому. Медленно и верно. И к тому же, если честно, то Линда никогда не давала повода думать, что между нами может существовать что-то большее, чем дружба. Сколько себя помню, она всегда делала упор на невозможности наших отношений».
Виктор барабанил по рулю, выстукивая ритм, льющийся из динамиков. Тогда почему все это время он так цеплялся за нее? Скорее всего, сила привычки. Он просто-напросто привык считать, что любит ее. Хотя, если положить руку на сердце, это чувство испарилось из него. Незаметно, но неотвратимо.
Виктор прислушался к себе. Да, так оно и есть. Не было мук, исходящих от разбитого сердца, наоборот, присутствовала какая-то необъяснимая легкость, от того, что все стало на свои места.
Он закрыл глаза, наслаждаясь чувством умиротворения, расползавшимся по жилам. Нет, все-таки он погорячился, решив, что для Линды он – пустое место. Конечно же, это не так, совершенно не так! Для нее он лучший, самый близкий друг.
Виктор улыбнулся. Необходимо было разобраться во всем этом гораздо раньше, чтобы не изводить самого себя бессмысленными подозрениями. Как приятно ощущать ясность и свободу! Наконец-то, он сбросил оковы, бремя, которое он добровольно нес все это время!
Виктор повернул ключ в замке зажигания, и мотор одобрительно заурчал. Он бесцельно кружил по городу, рассудив, что с работой сегодня все равно не сложится, а домой, попросту, не хотелось.
Проезжая мимо цветочного магазина, он неожиданно подумал о Валери. Повинуясь минутному порыву, остановив машину, Виктор распахнул двери магазина, моментально оказавшись в благоухающем царстве флоры. Приветливая и предупредительная девушка, выслушав его пожелания, приступила к составлению букета.
Наблюдая за ловкостью и сноровкой ее рук, бережному отношению к шедеврам природы, Виктор не переставал размышлять. Господи, как же он был не прав, когда полагал, что Линда вносит сумятицу в его жизнь. Как же он ошибался! Валери – вот кто со своим необузданным, своенравным характером смогла превратить его существование в хаос!
Бесконечно враждебное отношение к нему, вызывало у Виктора фактически аллергию на ее присутствие, но один единственный такой неповторимый и непредсказуемый день перевернул все. Очарование вечера позволило ему сделать уникальные открытия.
Если ранее он полагал, что Валери похожа на занозу, которую не замечаешь, но постоянно ощущаешь дискомфорт от ее присутствия, то совсем недавно обнаружил, что она обворожительная обладающая искрометным чувством юмора собеседница, а ее воинственность - просто защита.
Погрузившись в раздумья, Виктор не ожидал, что на его лице отражаются все эмоции. Он увлекся и не заметил, как утратил над ними контроль. Когда он пытался осознать возможные причины ее враждебности, то его черты исказило хмурое облачко недовольства.
Девушка вздрогнула и начала аккуратно выяснять, что же ему не понравилось. Виктор очнулся и, улыбнувшись, успокоил ее, сказав, что букет – верх совершенства. Он как-то интуитивно уловил, что это первый рабочий день девушки, и ее пугает мысль об увольнении.
Через несколько минут Виктор стал обладателем огромного мастерски составленного букета. Шипы бордовых роз напомнили ему о внешней колючести Валери, а брызги нежных орхидей – о ее внутренней мягкости и умению сопереживать.
Расплатившись, Виктор снова оказался на улице. Осторожно уложив букет на заднее сиденье автомобиля, он уже не сомневался, куда поедет далее. Даже, несмотря на резкую недавнюю беседу с Валери, когда они наговорили лишнего, он готов был рискнуть и вновь увидеться с ней.
«Теперь мы найдем общий язык, - с уверенностью подумал Виктор, - Главное – удержаться и не дать друг друга уколоть, - он довольно усмехнулся, - Я уж постараюсь не допустить до этого».
Сидя за рулем, он уже не только выстукивал ритм, но и напевал себе под нос. Он не знал когда и как, но Валери неожиданно ворвалась в его жизнь, и, похоже, он не имеет ничего против этого. Если ей понравится, то пусть даже хозяйничает в ней. Виктор тихо засмеялся, скажи ему об этом кто-нибудь пару недель назад, он бы без колебаний выбил зубы сплетнику.


После уклончивых уверток Линды, ее пространных объяснений и разрешения проблем с фотографом Валери не стремилась тотчас же мчаться к подруге за, как она предполагала, очередной порцией напастей. Она соскучилась по дому, ей хотелось оказаться среди хорошо знакомых дружелюбных стен и вещей и попытаться сохранить оставшиеся крупицы душевной гармонии.
Кроме того, ее уже заждался, наверняка, порядком проголодавшийся Блохастик. Он же не был виноват в том, что хозяйку поглотил водоворот неприятностей. А скромные размеры котенка ничуть не влияли на его внушительный аппетит.
Валери через силу улыбнулась, выезжая из ворот детского дома. Пожалуй, она поторопилась, наградив находку такой кличкой. После хорошенькой бани, когда он упорно сопротивлялся, без конца норовя разукрасить ее несколькими десятками царапин, выпускал колючие коготки; продолжительной процедуры сушки и расчесывания котенок перестал соответствовать по внешнему виду своему такому неприглядному имени.
Вспоминая по дороге домой белоснежно пушистую, сверкающую чистотой шерстку котенка, его проказливые зеленющие глазищи и неуемную энергию, Валери осознавала, что Блохастик – нелепая кличка, ему больше теперь подошло что-то благородное, например, Маркиз или Барон.
«Конечно, - думала Валери, - его можно и переименовать, но, похоже, что Блохастик прилипло к нему намертво». Котенок напрочь отказывался реагировать на другие призывы, да и за те несколько дней, пока длился процесс превращения, и Валери, выполняя поистине цирковые трюки, вместе со своим питомцем пролазила под диванами, вскарабкивалась на шкафы и проделывала тысячу разных па, сама привыкла величать его не иначе как Блохастик.
Все эти приятные мелочи сумели приподнять ей настроение, и она не заметила, как проделала весь путь. Вот она уже отпирает дверь своего убежища – квартиры обставленной с такой любовью.
Валери переступила через порог и с наслаждением сбросила туфли. Квартира дышала тишиной, хотя после появления нового обитателя всегда полнилась шорохами и позвякиванием хрустальных подвесок бра, до которого котенок без усилий доставал пушистой лапкой.
Утопая в длинном ворсе ковра, Валери прошествовала и в гостиную и осмотрелась. Не обнаружив никаких признаков разгрома, тоже ставшего обыкновением, тихо позвала:
- Блохастик, ты где?
В следующее мгновение Валери чуть не обмерла от страха. Затаившийся на двери котенок соскочил ей на плечо.
- Ты меня до инфаркта доведешь, поросенок! – воскликнула Валери, прижимая шерстяной комочек. Она могла поклясться, что в глубине зеленющих глазищ различила сверкнувшее самодовольство.
- Козюля! – ласково произнесла Валери, почесав за ушком, от чего Блохастик довольно заурчал, - А ты подумал о том, кто тебя кормить будет, а? Если нет, то на будущее советую помнить об этом.
Валери чмокнула котенка в лоб и опустила на пол, Блохастик тут же принялся вылучаться и тереться об ее ноги.
- Я поняла, поняла, - усмехнулась Валери, - Идем на кухню кормиться.
Не успела она развернуться, как уютную тишину, нарушаемую мурчанием Блохастика, разорвал звонок в дверь. Валери вздрогнула от неожиданности: она никого не приглашала.
«Может Линда? – предположила она, но сразу же отбросила эту идею, - Если она ждет меня, то вряд ли бы сорвалась и приехала».
Валери уже взялась за дверную ручку, собираясь открыть ее. Она всегда пренебрегала, по ее мнению, задавать напрасный вопрос: «Кто там?» или смотреть в глазок. Разве не легче обойтись без этих навязанных правил?
Но в данный момент она не решалась распахнуть дверь и сама не понимала почему. Что-то подтолкнуло ее воспользоваться глазком. Прильнув к нему, Валери мгновенно отпрянула и медленно сползала по стене, осев на пол.
Сердце учащенно забилось, воздуха катастрофически не хватало. «Зачем он приехал?! – отчаянно вопрошала Валери, - Что ему понадобилось? Зачем терзать меня по новой?!» Она закрыла лицо руками, напротив сидел притихший Блохастик. За дверью стоял Виктор.
- Открой, Валери, - произнес он.
Она содрогнулась от звука его голоса. Меньше всего она хотела сейчас созерцать его, она совершенно не была готова противостоять его нападкам, а в их наличии она почему-то не сомневалась, но больше всего она не чувствовала в себе сил бороться с собой и бесконечным угнетающим ощущением вины, камнем висевшем на душе.
- Валери, - мягко проговорил Виктор, недоумевая, - я знаю, что ты дома. У подъезда стоит твоя машина, и охранник тебя видел.
Дальше было просто бесполезно отмалчиваться. Смирившись с неизбежным, Валери тяжело поднялась. Тело было каким-то непослушным и свинцовым.
- Уходи, - сипло промолвила Валери, не желая признавать в этом чужом хрипе свой голос.
- Что? – опешил Виктор, медленно переводя взгляд с огромного букета на закрытую дверь.
«Да что же происходит? – возмутился он, - Я, что мячик футбольный?! С чего они взяли, что меня можно так…» - он не мог подобрать слова точно описывающее поведение Валери, да и Линды тоже.
Виктор выпрямился:
- В общем так. Я никуда не уйду, и прекращай этот детский сад!
Валери тихо застонала. Если бы он знал, как это выматывает ее.
- Вэл, открывай!
Сдавшись окончательно, она повернула ключ в замке и, понурившись, побрела на кухню, Блохастик неотступно следовал радостно за ней. «Чему быть, того не миновать, - с какой-то отрешенностью подумала Валери, открывая холодильник.
Услышав сухой щелчок в замочной скважине, Виктор приготовился торжественно вручить цветы Валери, но дверь по-прежнему оставалась запертой.
Он нахмурился: «Что за чертовщина!» Все это изрядно подпортило его благодушное настроение. Виктор нажал на ручку и вошел, так и не дождавшись приглашения.
Несмотря на свою вполне аристократическую наружность, Блохастика отнюдь не соблазняли разрекламированные «Вискас» и «Китикет». Он не возражал против карасиков, морской рыбы и даже обычного борща, но буквально сходил с ума от совсем уж мирской пищи: овсяного печенья размягченного в молоке.
Именно приготовлением этого блюда и занималась Валери, когда Виктор обнаружил ее. Блохастик, сидя на стуле, не мигая, следил все это время за манипуляцией рук хозяйки и одобрительно урчал.
В воздухе витала какая-то обреченность, она безотказно подействовала на Виктора, что он вместо того, чтобы начать с резкого выяснения причин столь странного поведения, с напускной веселостью произнес:
- Ну, здравствуй, красавица!
Валери стояла к нему спиной, и он не видел болезненной гримасы, исказившей ее черты.
- Здравствуй, - вяло отозвалась она.
Виктор озадаченно нахмурился. Все это совершенно сбивало его с толку, заставляя теряться в догадках.
- Этот скромный букет тебе, - сказал он, ожидая, что Валери обернется.
- Не стоило беспокоиться, но раз уж ты его привез, положи на стол, - невыразительно проговорила она, ставя перед терпеливым Блохастиком долгожданную миску с любимым яством.
- Может, ты объяснишь, какая муха тебя укусила на сей раз?! – раздраженно произнес Виктор, небрежно швырнув букет на стол. В конце концов, он же не может постоянно сюсюкать и упрашивать!
- Что тебе от меня надо? – ощетинилась Валери, - Я, что должна на шею тебе броситься в припадке благодарности?! Или может расстелиться перед тобой за цветочный веник? Чего ты хочешь?!
Забыв о своих благих намерениях не ввязываться в перепалку, Виктор ощутил, как в нем зарождается ярость:
- Почему тебе необходимо обратить все в пошлость?! Тебя, что мирное общение не устраивает?! – выплескивал он негодование, - Непременно надо быть на ножах?! Да, что же, в самом деле, с тобой творится? Почему ты стараешься быть еще стервознее, чем раньше?
Валери вздрогнула, как от пощечины. Ей было больно. Несмотря на свое серьезное стремление оттолкнуть его, не подпускать к себе, она с горечью констатировала тот факт, что он уже занял немаловажное место в ее жизни, сердце. От всего этого она чувствовала себя еще сквернее, сознание того, что она предает подругу жгло и медленно отравляло ее, но вместе с тем все ее существо тяготело к Виктору.
Валери понимала, что он по-прежнему увлечен Линдой, и ругала себя за то, что расслабилась, и Виктор проник в ее помыслы. «Я не могу так вероломно поступить с Линдой! Не могу, не должна! - она одержимо боролась с собой, - Лучший способ положить этому конец – обидеть его, задеть как можно сильнее!» Это решение вызвало бурю протеста в ней, но мысленно она продолжала убеждать себя, что так будет лучше.
Валери резко повернулась и, враждебно взглянув на него, промолвила:
- А откуда тебе знать какая я? Неужели ты считаешь, что одного пусть даже чудесного вечера достаточно, чтобы изучить меня?! – глаза ее воинственно вспыхнули, - Так заруби себе на носу, я тебе не подопытный кролик, чтобы следить за мной!
- Да ты, скорее, мегера, готовая руку отхватить, если палец тебе показать! – зло бросил Виктор.
Валери с какой-то беспомощностью порывисто вздохнула, а в глубине серых пленительных глаз заколыхалось смятение:
- Да мегера, стерва, дрянь! Ты услышал все, что хотел? Если да, то убирайся! – она махнула рукой в сторону дверей и круто развернулась.
«Только не плачь, слышишь, не плачь, - умоляла она себя, - Слезы – это слишком».
Виктор задумчиво посмотрел на ее напряженную спину. Это было так непохоже на Валери: она никогда так быстро не сдавалась. Он бросил беглый взгляд на дверь. Вот он уйдет, а им еще придется не раз встречаться, и куда тогда девать противно горький осадок на душе?
Виктор покачал головой: «Так каши не сваришь. Сегодня какой-то невообразимо дурной день, - невесело определил он, - вновь следует расставлять все точки над «і». Он решил никуда не двигать с места и сменил тактику.
Удовлетворив потребность в еде, Блохастик наводил туалет, старательно умывая мордочку.
- А куда подевался недавний заморыш? – спокойно спросил Виктор, взяв котенка, который протестующе фыркнул.
Валери была застигнута врасплох внезапной переменой. Она настороженно посмотрела на него из-за плеча, слегка повернув голову.
- Я его отмыла, - сообщила она.
- Врешь! – недоверчиво произнес Виктор, прищурившись, - Наверняка, купила где-нибудь в зоомагазине, а находку выставила за дверь.
Валери не на шутку обиделась за Блохастика и воинственность вернулась к ней:
- А ты глазки протри хорошенько, - ехидно посоветовала она, - может, прозреешь!?
- Ты опять за старое? – упрекнул Виктор.
- А ты не провоцируй! – огрызнулась Валери, - И отпусти Блохастика, ему ты не по душе!
Глаза Виктора озорно блеснули:
- А тебе?
- Что мне? – недоумевая, переспросила Валери, скрестив руки на груди.
- Я по душе, Вэл? – мягко поинтересовался он, медленно приближаясь, - Что тебя так гложет?
Валери совершенно растерялась. Она не была готова к подобному. Виктор вел себя на редкость непредсказуемо.
- Не надо, - утратив весь свой пыл, тихо попросила Валери, прикрыв глаза, страшась, что они выдадут ее с головой.
- Чего? – настаивал Виктор, неотвратимо надвигаясь.
Она уже ощущала кожей исходящее от него тепло, так близко он стоял. Валери почувствовала себя абсолютно несчастной. Она предавала подругу здесь и сейчас. Пусть он находится на расстоянии вытянутой руки и не касается ее, это еще ничего не значит. Воображение рисовало пылкие страстные картины, вот они-то и красноречиво свидетельствовали о ее коварстве и аморальности.
Валери попыталась отступить, но натолкнулась на холодильник. Не ожидая подобного поворота, она широко распахнула глаза, и из них хлынула паника. Ничем не прикрытая, она поразила Виктора своей почти животной сущностью.
Очевидно, состояние хозяйки сильно подействовало на Блохастика, и он, изловчившись, со всей силы цапнул Виктора за руку.
- Гниденыш! – крикнул он, выпуская котенка и отводя глаза от необъяснимого взора застывшей Валери.
Блохастик шустро удрал, мелькнув пушистым хвостом. Из ранки похожей на укус вампира медленно сочилась кровь.
- Хорошо же ты его воспитала! – буркнул Виктор и, открыв кран, сунул руку под холодную воду.
Валери несколько раз моргнула. Слава богу, гипнотизирующий, притягательный и в тоже время парализующий взгляд Виктора утратил свою силу.
- Он же не собака и дрессуре не подлежит, - постепенно приходя в себя, проговорила она, - Или подобное различие ты не заметил?
- А тебе обязательно даже сейчас наезжать, когда я, можно сказать, смертельно ранен, - сердито произнес Виктор.
Валери едва заметно улыбнулась:
- Это же смешно!
- Ага, вот я в обморок хлопнусь прямо здесь, тогда и будешь смеяться, - ворчал он.
- Я и не предполагала, что ты такой субтильный! – вполне весело отреагировала Валери.
Виктор насупился, Валери насмешливо хмыкнула:
- А что мне прикажешь делать? – полюбопытствовала она, - Может по голове тебя погладить, колыбельную спеть?
- Можно хотя бы продезинфицировать и перебинтовать или тебе нравится наблюдать, как я кровью истекаю? – не унимался Виктор.
Валери закрутила кран:
- Хватит устраивать этот сыр-бор из-за царапины! Вытирай руки, - она кинула в него полотенце.
- А поаккуратнее? – буркнул Виктор.
- Не дождетесь! – заявила Валери, выходя из кухни. Кто бы мог подумать, что Виктора сломит такой пустяк! Был таким настойчивым, а Блохастик цапнул, и вся прыть улетучилась!
Виктор вытер руки и довольно усмехнулся. Вот и проблема разрешилась! Правда, особого сочувствия он не получил, но Валери, несомненно, отошла, что само по себе неплохо! А котенок – молодец, может нехотя, но удачно посодействовал. Заслышав шаги Валери, он опять нахмурился, а глаза продолжали искриться смехом.
Когда Валери вернулась, то уже, не скрывая, улыбалась, а обиженный вид Виктора заставил ее засмеяться.
- А тебе все весело! – пробухтел он.
- По-моему, ты чересчур увлекся, разыгрывая трагедию! – произнесла она, открывая бутылочку медицинского спирта.
- Кажется, ты про заражение забыла! – оскорблено откликнулся Виктор.
- Глупости! – заявила Валери и, намочив вату, промыла две аккуратные отметины.
- Печет, ты не подуешь? – поинтересовался Виктор.
Валери звонко рассмеялась:
- Перестань! Может еще и поцеловать?
Виктор ловко обвил ее талию и озорно взглянул в удивленные серые глаза.
- А было бы неплохо! – сказал он, лукаво прищурившись, и добавил, - Разве ты так не считаешь?
- Притворщик! – смеясь, воскликнула Валери и стукнула его кулачком в грудь, а потом передразнила, - А туда же: море крови, заражение!
- А ты купилась! И не смей отрицать! – проговорил Виктор ласково и потерся носом о ее аккуратный носик.
Виктор закружил ее, а Валери счастливо заливалась мелодичным смехом. С Линдой она как-нибудь объяснится. Все уладится.


Линда облачилась в шелковый халат и методически водила расческой по волосам, не мигая смотрела на мирно посапывающую Софью. Да, ее лишили почвы под ногами. Если бы пострадала непосредственно она сама, то ей было бы легче оправиться. В конце концов, она просто не обратила бы на это внимания, как всегда отмахнулась от предосторожностей и, еще сильнее обозлившись, утроила старания, чтобы найти вредителя.
А сейчас она чувствовала себя отвратительно бесполезной и какой-то пришибленной. Линда отложила расческу и осторожно прикоснулась ко лбу девочки. Он был влажным и прохладным. Впервые за столь мучительно бесконечный день Линда облегченно вздохнула. Софья, свернувшись клубочком, казалась совсем крошечной. Линда бережно подоткнула одеяло, со щемящим сердцем легко поцеловала пухлую щечку.
«Пожалуй, можно ненадолго оставить ее», - решила неуверенно Линда и направилась к двери, постоянно оборачиваясь, готовая в любое мгновение броситься обратно. Но Софья не разу не пошевелилась, и, выходя, Линда осторожно прикрыла дверь.
В гостиной на диване с уже остывшей чашкой кофе сидела Мария Филипповна. Ее невидящий взгляд созерцал скорее внутренний мир, нежели наблюдал за окружающим.
Когда Линда взяла из ее рук наклонившуюся чашку, Мария Филипповна вздрогнула от неожиданности. Линда слабо улыбнулась:
- Я решила, что ты спишь с открытыми глазами.
Мария Филипповна помассировала виски:
- Кажется, ты была не так уж и далека от истины. Я просто отключилась.
Линда села рядом с мамой и склонила голову ей на плечо:
- Софья успокоилась. Температура спала, и она сейчас спит.
Мария Филипповна перебирала черные, как вороново крыло, волосы дочери:
- Это хорошо. Сон – лучший лекарь, - она немного помолчала, не зная, стоит ли затрагивать волнующую ее тему, и, глубоко вздохнув, произнесла, - Бель, как же все так получилось?
Линда пожала поникшими плечами:
- Не знаю. Я действительно не знаю. Меня постоянно преследует чувство, будто я не вижу чего-то важного, - в ее голосе сквозило отчаяние, - Я опять и опять прокручиваю события в хронологическом порядке и не могу понять, когда потеряла контроль над происходящим. Мама, я не знаю когда все пошло наперекосяк!
Линду забила мелкая дрожь - первый признак нервного перенапряжения. Мария Филипповна обняла дочь, ощущая, как сотрясается ее тело, и почувствовала, что на глаза наворачиваются непрошенные слезы.
«Сейчас же прекрати! – мысленно взвилась Мария Филипповна, - Ей и так тошно, а если я еще заплачу, то ее состояние вряд ли улучшится».
Линда продолжала прерывающимся голосом:
- Это я виновата в случившемся. Сначала не хотела огласки всего происходящего, боялась испортить имидж «Имения». А ведь тогда все можно было, наверное, решить достаточно безболезненно. А теперь?! Теперь ничего не исправишь. Когда же все это закончится?! Мама, я так больше не могу!
Мария Филипповна сглотнула мешающий говорить ком и произнесла как можно мягче:
- Все будет хорошо. Вот увидишь, - она ласково гладила склоненную голову дочери, - Все непременно наладится. И ты не в чем не виновата. Ты верь в лучшее, Бель.
Линда вслушивалась в мягкие нотки маминого голоса, и ей безумно хотелось верить в такие навевающие надежду слова, но она, к сожалению, была реалисткой и давно знала, что даже самой глубокой веры недостаточно.
И, тем не менее, от Марии Филипповны, от ее утешений веяло такой внутренней силой, что Линда почувствовала, как нервная дрожь затихает.
- А Софья? – произнесла нерешительно она, и Мария Филипповна явственно уловила отголоски страха в ее вопросе.
- Она непременно поправится, - убежденно заверила ее Мария Филипповна, - Даже не сомневайся в этом, через пару дней эту квартиру оживит звонкий детский смех, и тебе придется покупать не один десяток игрушек.
Линда выпрямилась и заглянула в светящиеся любовью глаза матери:
- Правда?
- Ну, конечно, родная! Именно так все и будет.
Мария Филипповна пожала крепко сцепленные руки дочери. Линда медленно выдохнула:
- Чтобы я без тебя делала?!
- А вот этого не надо, - перебила Мария Филипповна.
- Чего? – недоуменно переспросила Линда.
- Хоронить меня раньше времени, - пролила свет Мария Филипповна.
- Мам, - воскликнула ошарашено Линда, - Что за глупые мысли?
- Но раз даже ты считаешь подобное глупым, то прекращай причитать. Я пока намерена пожить, - твердо произнесла Мария Филипповна, - Так что без меня ты еще долго ничего делать не будешь.
Линда мягко улыбнулась:
- А ты у меня боевая.
- А ты что думала, я божий одуванчик, который зачахнет от легкого ветерка?! – возмутилась Мария Филипповна, - Не такая я уж у тебя хрупкая и хрустальная, какой ты меня представляешь.
Линда хитро прищурилась:
- Да, налицо наличие пороха в пороховницах! И Эдуард Бронеславович тому прямое доказательство.
Несерьезная перепалка с мамой была долгожданной разрядкой, и Линда была за эту возможность безмерно признательна.
Мария Филипповна зарделась:
- Негодяйка! – пожурила она, - Это удар ниже пояса!
Линда невинно похлопала глазами:
- А я полагала, что для женской половины человечества подобный выпад абсолютно безобиден!
Мария Филипповна весело хохотнула:
- Один ноль в твою пользу!
- Впрочем, как всегда, - промолвила Линда и проказливо посмотрела на мать.
- А вот это мы еще поглядим! – бойко заявила Мария Филипповна, - Не известно кто выйдет победителем, вот как только ты разберешься в себе и прояснишь все с Виктором, тогда и поговорим!
Линда откинулась на спинку дивана, и устало прикрыла глаза. Виктор. Все-таки нехорошо получилось: он звонил, а она, сорвавшись, нагрубила. Хотя с другой стороны, он тоже не ангел. Нашел самое подходящее время, когда можно донимать ее своей извечной ревностью!
- Давай не будем о нем, - попросила Линда, - Похоже, что он не герой моего романа.
Мария Филипповна всматривалась в заострившиеся черты дорогого лица:
- А кто же он? – поинтересовалась она.
Линда распахнула глаза, и озорные бесята запрыгали в их глубине:
- Он – Вини Пух.
Мария Филипповна с серьезным видом обдумывала эту идею, хотя Линда отчетливо видела, что мама готова рассмеяться:
- Ну что ж, - размеренно произнесла Мария Филипповна, и синие озера глаз засветились весельем, - В нем есть некоторое сходство с данным персонажем.
- Вот видишь! – проговорила Линда, и они вдвоем залились смехом.
Немного успокоившись, Линда по-турецки уселась на диване:
- Теперь моя очередь, - объявила она, - Итак, Эдуард Бронеславович у нас… - она остановилась, давая возможность продолжить.
Мария Филипповна откашлялась и, расправив складки халата, сказала:
- Безусловно, герой, - она искоса взглянула на дочь.
- Без сомнений, - согласилась Линда, - Но какой?
Мария Филипповна сжала руку в кулак и подняла большой палец вверх:
- Вот такой! Замечательный!
Линда довольно заулыбалась:
- Мам, а ты у нас влюблена, - удовлетворенно заключила она.
Мария Филипповна лучезарно усмехнулась:
- А кто отрицает?!
- Здорово! А свадьба когда?! Уже начинать готовиться?! – не унималась Линда.
Мария Филипповна ткнула дочь в плечо:
- Перестань! Какая в моем возрасте свадьба?!
Линда взяла маму за руку:
- Это ты прекращай! Какой такой возраст?! Что за вздор?! – отмела она все отговорки.
- Ага, - скептически сощурилась Мария Филипповна, - В сорок пять – баба ягодка опять! Так что ли?
- А почему бы и нет? – не отставала Линда.
- Послушать тебя, так и сестричку, и братика еще обеспечить можно, - всплеснув руками, произнесла Мария Филипповна.
- Хм! – задумалась Линда и, весело глянув на мать, растягивая слова, промолвила, - А было бы неплохо!
- Бель! – удивленно воскликнула Мария Филипповна.
- А что?! – изумилась Линда, - Я была бы только рада!
Мария Филипповна приложила руку ко лбу Линды, а та закусила губу, сдерживая звонкий смех.
- По-моему, у тебя начался бред! – заявила Мария Филипповна.
- Неужели? – лукаво переспросила Линда.
- Точно тебе говорю, причем самой острой формы, - уверено проговорила Мария Филипповна.
- А такое бывает? – озорно сверкая глазами, осведомилась Линда.
- У тебя все бывает! – произнесла Мария Филипповна и шутливо толкнула дочь.
Заливаясь смехом, Линда не удержала равновесие и упала с дивана.
- Ты жива?! – переполошилась Мария Филипповна.
- Порядок, - отозвалась Линда, поднимаясь, - Падение отрезвляюще действует.
- Ну, вот и хорошо, - проговорила Мария Филипповна, когда дочь снова села рядом, - Очевидно, этого тебе и не хватало.
- Похоже, - согласилась Линда, - Мам, но если серьезно, то я не против, наоборот, очень даже за, если Эдуард Бронеславович станет твоим супругом.
Мария Филипповна мягко улыбнулась:
- Я знаю.
Линда вздохнула и обняла ее:
- Ты у меня золотая.
Мария Филипповна была растроганна и, чтобы не расплакаться, сыронизировала:
- Брульянтовая!
Линда улыбнулась и с нежностью сказала:
- Именно.
Мария Филипповна высвободилась и, взглянув на темные круги под глазами дочери, скомандовала:
- Давай-ка в постель. Вон, еле на ногах держишься, а туда же на свадьбе плясать собралась!
- Слушаюсь, - весело произнесла Линда, - Я и правда с ног падаю.
Она поднялась и, направившись к дверям, обернулась и промолвила:
- А на свадьбу все равно позовешь.
Мария Филипповна покачала головой:
- Ну, куда же я денусь. Вот только твою отгуляем, тогда и на моей повеселимся.
- А вот это нечестно! – отозвалась Линда.
Мария Филипповна подошла к дочери и, обняв ее за плечи, подтолкнула к спальне:
- Честно или нет, завтра разберемся. А пока, быстро в кровать и отсыпаться!
Линда секунду помолчала, а потом согласно кивнула:
- Ты права, очередность будем устанавливать завтра! Спокойной ночи, мам.
- Сладких снов, Бель.
Линда вернулась в спальню. Софья даже не пошевелилась после ее ухода, так и продолжала лежать, свернувшись клубочком. Линда прилегла рядом с ней и осторожно обняла. Маленькое сердечко размеренно билось.
За окном мрачные свинцовые тучи плыли по ночному небу. Луна тщетно старалась пробиться сквозь густую завесу облаков. Казалось, что весь мир окунулся в черную пропасть безысходности.
Сон постоянно ускользал от Линды, и она не могла даже ворочаться, боясь потревожить суливший выздоровление сон Софьи. Оставалась только возможность предаваться размышлениям.
Если в роли своего принца она не представляет Виктора, то кто может занять его место? Виктору чего-то не хватало. Как друг он был безупречен, но ее к нему ни капельки не тянуло. Только теплая волна признательности поднималась в Линде при его появлении.
Что же касается Глеба, то он был вечным раздражителем и действовал на нее, как красная тряпка на быка. Хотя его присутствие вселяло в нее уверенность. Рядом с ним Линда чувствовала себя всесильной, почти могущественной.
«Пожалуй, он мне чуточку симпатичен! – с изумлением признала Линда, - Даже словесные перепалки не так уж ненавистны. Порой бывает просто интересно».
Ровное дыхание Софьи действовало как снотворное. Она ощущала, как внутри расползается безграничная усталость так похожая на истому, сулившую успокоение. Незаметно для себя Линда окунулась в объятия животворящего сна, который подкрался абсолютно неожиданно и растворил все ее мысли, принявшие столь непредсказуемый оборот.
Небо превратилось в однородное черное покрывало ползущее по небу. Внезапно в темноте ночи блеснуло крошечное белое пятнышко, затем еще одно и еще. Через несколько мгновений начался ранний снегопад.
Он неспешно наряжал в белые одежды окружающий мир, разбавляя черную гущу ночи слабым мерцанием первых неслышных шагов крадущейся зимы.

Глава 13.
Глеб смотрел отсутствующим взглядом на кокетливо соскользнувшую кружевную бретельку, обнажающую плечико Лики. Она с обожанием взирала лучистыми глазами на Глеба. Опираясь на локоть одной руки, она выводила пальчиком другой сердечки и звездочки на его груди.
- Наконец-то, ты дома! – счастливо выдохнула она, - Рядом со мной.
Он равнодушно глянул на нее. Когда же на него перестало действовать ее очарование, почему ее искусные уловки вызывают в нем только раздражение?
- В последнее время ты отдалился от меня, Глебушка, - произнесла Лика, капризно закусив нижнюю губку, - Как ты мог? Я живая, и со мной так нельзя.
Глеб недовольно прикрыл глаза и схватил ее запястье. Нежные пальчики затрепетали и затихли.
- Пора вставать, - бесцветно сказал он, поднимаясь.
В глазах Лики забрезжили слезы, но она сдержала их. Глеб сидел спиной к ней, поэтому ее старания не были бы оценены по достоинству. Она откинулась на подушки, белокурые волосы разметались в живописном беспорядке.
- Ты просто упрямец! – воскликнула она с трагичными нотками в предательски дрогнувшем голосе, - Куда тебе спешить? Мог бы и выходной себе устроить!
- Извини, но я и так уже все бока перележал, - произнес Глеб, натягивая футболку.
В эту минуту он отчетливо осознал, что девушка, лежавшая в соблазнительной позе, абсолютно безразлична ему. Тогда что же мешает расстаться с ней?
Лика села, и в глазах снова проступили слезы:
- По-моему, ты опять хочешь меня обидеть, - зашептала она срывающимся голосом, - Почему ты стал таким… - она беспомощно развела руками, - грубым!
Лика вскочила с кровати и в спешке стала натягивать неизменно розовый пеньюар.
- Мне следовало давно бросить тебя! – выкрикнула она, откидывая волосы назад, - Ты никогда не ценил меня!
- Прошу тебя, не начинай! – произнес Глеб и, обойдя ее, направился на кухню.
Подобное поведение не на шутку разозлило Лику, и она последовала за ним.
- Не смей относиться ко мне, как к пустому месту! – по щекам заструились слезы. Но к своему вящему удивлению, смешанному с растущим беспокойством она обнаружила, что такое действенное оружие вышло из строя.
Глеб не бросился ее утешать, он преспокойно набирал воду в чайник, и вообще занимался обыденными вещами, которых она не выносила. При виде грязной посуды или чего-нибудь подобного Лика всегда брезгливо морщила маленький носик. Она считала, что выше этого. Все это досадные мелочи, которые сразу же должны исчезать с ее появлением.
Глеб, казалось, вообще не реагировал на нее. Он невозмутимо вытаскивал скудный набор продуктов из полупустого холодильника, надеясь, что сумеет приготовить мало-мальски съедобный завтрак.
- А вот плакать не надо, - обронил он.
Лика сердито сверкнула глазами:
- Какая честь! Меня заметили!
Глеб натянуто улыбнулся:
- Милая, тебя трудно оставить без внимания.
- Тем не менее, тебе это прекрасно удается! – Лика всхлипнула, - Почему у нас все рушится?
- Хм, - Глеб надменно вскинул бровь, - дай-ка подумать! Может, все дело в твоих претензиях?
Лика задохнулась от возмущения:
- С каких это пор мои небольшие просьбы превратились в претензии?!
- А с каких это пор ты стала прибегать к утешениям посторонних? – в тон ей спросил Глеб.
- Ты о чем? – невинно захлопав глазами, поинтересовалась Лика.
- Ах, придется освежить твою столь короткую память! – иронично произнес Глеб, заваривая крепкий кофе, - Итак, вчера, поздний час, ты и друг-Сергей…
Сердце Лики забилось с надеждой. Он ревнует, значит не все еще потеряно. Она подошла к нему и осторожно прижалась к его спине.
- Прости, - прошептала она, сдерживая ликующую улыбку. Все-таки ее ставка на ревность оправдала все ожидания, - Это произошло не по моей вине.
Глеб напрягся:
- Да что ты?! Сейчас откроешь мне страшную тайну?! – неприкрытый сарказм задел Лику за живое.
- Зачем ты так? – произнесла она, отступая.
Глеб развернулся и заглянул в ее влажные глаза. Прислушиваясь к себе, он понимал, что своим поступком она задела, скорее, его мужское самолюбие, чем вызвала ревность. Ему было искренне жаль ее. Такая беспомощная и ранимая она нуждалась в нем. Это было ясно как божий день.
Да, именно поэтому он не мог оставить ее одну. Она абсолютно не способна позаботься о себе и непременно погибнет, если он махнет на нее рукой.
Глеб тяжело вздохнул:
- Ладно, я сделаю усилие и поверю, что это была случайность.
На ресницах снова выступили бриллианты слез:
- Меня обижает твое недоверие! Я так не могу! – вскрикнула Лика и, развернувшись, выбежала из кухни.
Глеб пожал плечами и отхлебнул кофе. Он сам связал себя по рукам и ногам. Громко хлопнула дверь ванной комнаты, и в ту же секунду раздались горестные рыдания.
Глеб ощутил непреодолимое желание немедленно вырваться из гнетущей атмосферы. Ему абсолютно не хотелось осушать слезы и нести ничего незначащую околесицу, чтобы утихомирить рыдания Лики.
Поспешно закончив завтрак, выглянув в окно и удивившись столь раннему снегу, Глеб надел теплый свитер, захватил куртку и остановился в коридоре. Лика все еще упивалась своими слезами.
Глеб нерешительно глянул на дверь, затем, переборов себя, постучал:
- Лика?
Стенания застыли.
- Лика, завтрак на кухне. Мне нужно уйти.
Последние слова снова прорвали дамбу, опять раздалось жалостливое всхлипывание. Когда Глеб закрывал за собой дверь, Лика с шумом вырвалась из ванной и швырнула флакон духов в него.
Глеб пригнулся, и бутылочка, пролетев над его головой, разбилась о пол лестничной клетки.
- Осторожнее! – бросил сердито Глеб.
Лика зло топнула ножкой и завизжала:
- Убирайся! Слышишь?! Больше не приходи! Никогда!
Глеб высокомерно поднял бровь:
- Душечка, ты ошибаешься, - вкрадчиво произнес он, - Это мой дом!
Он захлопнул дверь, а Лика бессильно осела на пол. Она оплакивала разрушившиеся надежды.
Спускаясь вниз, Глеб угрюмо думал, что настроение испорчено на весь день, но, выйдя на улицу и вдохнув свежий морозный воздух, понял, ухмыльнувшись, что не все еще так скверно.
Первым делом он решил нанести визит Линде. Ей позавчера пришлось нелегко. Лицо Глеба стало мрачным. Внезапно зазвонил телефон:
- Слушаю?
- Привет, - голосом нашкодившего ребенка, отозвался Сергей.
- Ну, здравствуй, друг, - иронично произнес Глеб, - Чего ты хочешь?
- Погоди скалиться. Я все объясню, - виновато предложил Сергей.
- О, одну версию я уже слышал, - ехидно продолжал Глеб.
- Черт возьми! Неужели тебя никогда не прорывало или ты всегда держал себя в руках?! – внезапно вспылил Сергей.
- Всегда, - сухо ответил Глеб.
- Черт, ну не все же такие! Прояви снисхождение к чужим слабостям.
- Серый, завязывай! Если нечего больше сказать, то прекращай эту волынку! – раздраженно бросил Глеб.
В трубке раздалось сердитое сопение.
- Вообще-то я по делу, - решился Сергей.
- Выкладывай, я жду, - подтолкнул Глеб.
- У тебя в агентстве найдется вакансия?
- Что, окончательно припекло? – не удержавшись, поддел Глеб.
- А ты можешь издевательства оставить при себе, а? – взорвался Сергей.
Глеб глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться:
- Хорошо, я приложу усилия. Было бы неплохо, если бы ты подъехал в агентство. Там бы все и обсудили.
- Согласен. Тогда минут через сорок?
- Договорились, жду.
Сергей отключился, а Глеб решил, что день будет многообещающим.


Все пело внутри Валери. Она тщательно наносила макияж, подчеркивая красоту сияющих радостью глаз. Позавчера они проговорили с Виктором бесконечно счастливое время. Им было хорошо вдвоем, и Валери по внутренней сладкой дрожи понимала, что безнадежно влюбилась.
Она улыбнулась своему отражению. Почему безнадежно? Все как раз наоборот, а главное, она почти уверена, это было взаимно. Валери подхватила сидевшего рядом Блохастика и чмокнула в белоснежный лоб, оставляя розовый след от помады.
- Ой, ну посмотри, что я с тобой сотворила, бедненький мой! – проговорила она, вытирая отметину. Попытки были тщетными, - Ну что ж, - вздохнула она, - будет сиять звезда на твоем лбу.
Зеленые глазищи вопрошающе смотрели на хозяйку.
- Неужели я забыла тебя покормить? – спросила Валери, и когда Блохастик спрыгнул с ее колен и рысцой потрусил знакомой дорогой, она весело рассмеялась.
- Кажется, у меня временное помутнение.
Валери отправилась кормить питомца. Получалось, что в любом случае, будь она расстроена или наоборот, котенок оставался голодным. Целиком полагаясь на ее чувство долга, он никогда требовательно не мяукал, терпеливо ожидая, когда у хозяйки очередь дойдет до него.
Разложив перед Блохастиком филе минтая, Валери ринулась открывать дверь, в которую настойчиво звонили. Она ожидала увидеть Виктора. Он поступил как-то нестандартно вчера. Когда они обсудили все на свете, он не остался ночевать у нее, хотя Валери понимала, что не стала бы возражать и даже тайно робко надеялась, а, попрощавшись, ушел.
Этот поступок заставлял почувствовать себя особенной. Значит Виктору не нужна мимолетная связь, он рассчитывает на большее, и Валери трепетала от сознания этого.
Когда она распахнула дверь, то улыбка слегка увяла. На пороге стоял посыльный с огромным букетом цветов:
- Это вам, - произнес он, протягивая ей очарование природы, - Распишитесь.
Быстро черкнув ручкой, Валери вдохнула пьянящий аромат. Посыльный ушел и, затворяя дверь, она обнаружила небольшой белый конвертик с золотым теснением. Нетерпеливо открыв его, Валери прочитала послание: «Спасибо за незабываемые минуты. Мне было хорошо с тобой. Твой Виктор».
Валери почувствовала, что тает от этих слов. «Мой, мой!» - твердила мысленно она. Прижав букет к груди, она закружилась по квартире. Все было просто великолепно, пока ее ушей не достигло недовольное шипение Блохастика.
- Ой, извини! – воскликнула Валери, отступая.
Блохастик раздраженно размахивал пушистым хвостом, с которым хозяйка обошлась только что таким бесцеремонным образом. Валери почесала котенка за ушком, заглядывая в его настороженные глаза:
- Ну прости, пожалуйста! Кажется, я совсем потеряла голову!
Блохастик немного расслабился и чуть слышно заурчал:
- Похоже, что ты со мной согласен, - весело хмыкнув, констатировала Валери.
Она поставила букет в вазу. Все было чудесно, только одно облачко омрачало ее неожиданное счастье. Хоть ей иногда и удавалось заглушить свою совесть, но когда она прорывалась, то судила чересчур уж строго.
«В облаках витает! – начала клевать сама себя Валери, - А о подруге и думать забыла! Хороша, нечего сказать!»
Валери нахмурилась, в этом была доля правды. Она ни разу не вспомнила о Линде. А у нее опять кажется неприятности. Недаром же она так всполошилась из-за фотографа. Да и сама она видела кровь, обмана зрения быть не могло.
На душе у Валери стало тяжело. Ей так хочется быть счастливой, что она готова махнуть рукой на всех и все рукой. Разве это такое уж плохое желание любить и быть любимой, и при этом не испытывать постоянного груза нависших проблем?
Расправляя цветы, Валери уколола палец об острый шип какого-то экзотического растения, и это вернуло ее в реальность. В самом деле, не может же она бросить подругу! В конце концов, десять лет дружбы не перечеркнешь так просто за один день.
«Сегодня же все ей расскажу, - решила Валери, - Будь что будет! Надеюсь только, что она не станет судить слишком строго».
Валери стала собираться, боясь, как бы отвага не покинула ее вновь.


Глеб смотрел на сидевшего напротив Сергея, который все время отводил глаза, и понимал, что с этим необходимо покончить.
- Что ты ерзаешь? Успокойся. Кусаться не буду, - пообещал Глеб.
- Кто тебя знает, - буркнул Сергей.
Глеб иронично улыбнулся:
- У-у, какое неверие!
- Слушай, это произошло случайно… - начал Сергей, оправдываясь.
- Может, хватит, - с досадой произнес Глеб, махнув рукой, - В конце концов, мы друзья и катастрофически ужасающего ничего не произошло.
- Ты прав, - оживился Сергей, - Но я тебя понимаю, будь я на твоем месте…
- Опять тебя заносит! – резко перебил Глеб, - Хватит! Покаялся, а я грехи отпустил. Теперь полегчало?!
- Пожалуй, да, - нерешительно откликнулся Сергей.
- Ну и слава Богу! – раздраженно проговорил Глеб, - А теперь выкладывай, что заставило тебя перейти, так сказать, в стан врага? Помнится, я тебе недавно предлагал сотрудничество, а ты все нос воротил.
- Да понимаешь, - невыразительно начал Сергей, - Все надоело! Я бы и не решился, если бы не события недавних дней.
- А что случилось? – проявил неподдельный интерес Глеб.
- Помнишь того охламона, которого ко мне приставили?
- Очередного сыночка шишки? – осведомился Глеб, освежая память.
- Именно, - мрачно подтвердил Сергей, - Вчера он обогнал меня по званию.
- Ничего себе! – присвистнул Глеб.
- Веришь, готов порвать его в клочья, да и чувствую себя паскудно, - гневно произнес Сергей.
- Понятно. Решил теперь ему нос утереть? – поддразнил Глеб.
- В яблочко! – как-то запальчиво по-детски отреагировал Сергей, - Пусть у него звездочек больше будет, но зато у меня деньжата заведутся!
Глеб не мог поверить, что Сергей достаточно наивен, чтобы полагать, будто у соперника ветер в карманах гуляет. Но решил не развенчивать подобное заблуждение, чтобы не наносить непоправимый удар по самолюбию друга.
- Ну что ж, считай, что ты принят, - вальяжно промолвил Глеб.
- Так просто? – недоверчиво переспросил Сергей.
- А что, прикажешь тебе испытательный срок назначить? – насмешливо приподняв бровь, отозвался Глеб.
Сергей взъерошил волосы:
- Черт возьми! Спасибо!
- Пожалуйста, кушай! – елейным голосом произнес Глеб, - Но настройся на то, что рабочий день перестанет быть нормированным.
- Ха! – воскликнул Сергей, откидываясь на спинку кресла, - Мне не привыкать.
- Отлично. Ты готов вникнуть в курс дела? – серьезно осведомился Глеб.
Сергей довольно потер руки:
- Как пионер, всегда готов! – он весело хмыкнул.
Глеб, поднявшись, подошел к стеллажам и вытащил одну из массы подобных папок.
- Тогда, пожалуй, приступим, - деловито начал он, протягивая Сергею дело, - Теперь смотри, ознакомься, а я опишу ситуацию в общих чертах.
Сергей открыл папку и замер:
- Черт!
- В чем дело? – обеспокоено поинтересовался Глеб.
Сергей развернул фотографию к другу и спросил:
- Это твоя клиентка?
- Да, - пожав плечами, ответил Глеб, - А что?
- Я ее штрафовал пару месяцев назад, - Сергей помрачнел, - Вернее пытался.
Глеб улыбнулся:
- А что же помешало?
- Вездесущий адвокат, - сквозь зубы процедил Сергей, - Да ты должен помнить, ты тогда все норовил ее имя выведать.
- Ну, было, - признал Глеб, смутно вспоминая, - Ты тогда бесился страшно.
- Еще бы! – воскликнул Сергей, - Она на крючке была: в колонну въехала, явно навеселе, хотя и несла всякую чушь о неисправных тормозах, потом возник, как из-под земли, ее адвокат и все…
- Что все? – не отставал Глеб.
- А то! – сердито сверкнув глазами, огрызнулся Сергей, - Упорхнула.
У Сергея было такое обиженное выражение лица, что Глеб рассмеялся.
- Ага! Вот веселье! – хмуро буркнул Сергей.
- Ладно, - стараясь успокоиться, произнес Глеб, - Теперь это неважно. Кстати, насчет тормозов – это чистая правда. В мастерской подтвердили, что тормозная жидкость либо вытекла, либо ее предусмотрительно сцедили.
- И только из-за этого она шум подняла? Неженка! – пренебрежительно отозвался Сергей.
- Аккуратнее в выражениях, - предупредил, нахмурившись, Глеб.
- Ладно.
- К тому же это не все. В ее гостинице с завидной частотой пропадают драгоценности постояльцев, - продолжал просвещать Глеб.
- К нам бы обратилась, - предложил Сергей.
- Ага, и вы бы раздули все до глобальных масштабов, а там деликатнее надо, - урезал Глеб.
- Подумаешь! – обида на нынешнюю клиентку не давала ему вести себя подобающе.
- Перестань! – снова одернул Глеб, - Затем ее пытались отравить, а позавчера уже стреляли!
- Ого! – присвистнул Сергей, - Кому же она так насолила?!
Глеб помрачнел:
- Вот это и нужно выяснить.
- А зацепки есть? – деловито осведомился Сергей, - Может персонал грешит?
Глеб вздохнул:
- В том-то все и дело. Персонал кристально чист.
- Прям уж кристально? – недоверчиво прищурившись, допытывался Сергей.
- Похоже на то. Но меня именно это и настораживает, - задумчиво произнес Глеб, - Все как будто нарочно доведено до блеска и стерильности.
- Подозрения? – поинтересовался Сергей.
- К сожалению, кроме них пока ничего нет.
- Выкладывай! – собравшись с мыслями, предложил Сергей.
- Есть два парня, - произнес Глеб, - Оба охранники. Постоянно крутятся рядом с ней, оно и понятно, работа такая, но, понимаешь, во всех случаях любой из них располагал достаточным количеством времени, чтобы организовать каждую из ситуаций.
- Ясно. И кто же эти молодчики? – Сергей почувствовал прилив азарта.
- Первый, - Глеб указал на фотографию, - Николай Николаевич Прутков, Второй – Артем Игоревич Бочкин. Уроженцы нашего славного города.
- В чем моя задача? – рассматривая изображения, спросил Сергей.
- Проверить и убедиться, так ли они невинны, как розовощекие младенцы, или где-то завалялась пара грязных памперсов, - серьезно произнес Глеб.
- Нет проблем. Как только что-нибудь узнаю, дам сигнал, - сосредоточенно просматривая материалы, откликнулся Сергей.
- Вот и славно, - одобрил Глеб, - Мне необходимо заехать к Линде Николаевне, а ты обстраивайся.
Сергей оторвался от бумаг и глянул на друга:
- Слушай, объясни мне как ты можешь общаться с этой высокомерной стервой? Она даже на фотографии похожа на глыбу арктического льда, да к тому же уродина!
Лицо Глеба превратилось в каменную маску. Внутри все заклокотало от еле сдерживаемой ярости, застилавшей красной пеленой глаза.
- Попридержи язык! – зловеще пригрозил он, - И запомни: клиент не подлежит обсуждению! Если хочешь остаться у меня на долго, то впредь следи за своей речью!
- Понял. Чего ты так кипятишься? – опешил Сергей.
- Я тебя предупредил. Надеюсь, подобное не повторится, - уже сдержаннее произнес Глеб.
- Все-все, пар выпусти! Видишь, я уже работаю, тружусь в поте лица, - примирительно сказал Сергей.
- Похвально, - отозвался Глеб, - В случае чего звони, не откладывая. Вся эта неизвестность отрицательно отражается на нервах.
Он ушел не оглядываясь.


Валери опешила от неожиданности и даже на мгновение потеряла дар речи. На пороге стояла маленькая рыжеволосая девочка. На ней была одета одна из ночных рубашек Линды. Малышка в ней утопала, но ей удалось с помощью какой-то ленты подвязать ее таким образом, чтобы при ходьбе не наступать на длинный подол. Если бы не необычная бледность, то девочка выглядела бы на редкость забавно.
- Здравствуйте, - вежливо произнесла она, - Вы – тетя Валерия.
Валери помотала головой, пытаясь внести ясность в царивший в ней хаос:
- Да. А ты кто?
Девочка улыбнулась, обнаруживая прелестные ямочки:
- Я Софья. Я вас сразу узнала, тетя Линда много о вас рассказывала.
Валери приоткрыла рот от удивления. Она даже не могла предположить, что у Линды есть племянница. Подумать только! А она это так тщательно скрывала.
- Вы войдете? – спросила Софья.
- Конечно, - Валери оказалась внутри хорошо знакомой квартиры, в которой ничто не намекало на существование каких бы то ни было детей.
Она откашлялась:
- А где же твоя… - Валери споткнулась о слово, - тетя?
Софья села на диван и стала еще больше походить на призрак:
- Она спит. Позавчера и вчера тетя Линда очень устала, продежурив около меня две ночи.
- Понятно, - протянула Валери и только сейчас обратила внимание на белую перевязку бинта, - А это что?
В глазах девочки зажглось хвастовство:
- Перевязка! – объявила она с гордостью, - В меня позавчера стреляли!
У Валери округлились глаза.
- И пулю вытащили! – взахлеб продолжала Софья, - Настоящую!
- Куда же тетя твоя смотрела? – спросила Валери, толком еще не осмыслив всего.
- Она не виновата! – горячо заявила Софья и, обессилев, откинулась на спинку дивана, тяжело дыша.
Валери обеспокоено тронула ее за плечо:
- Малышка, по-моему, тебе нужно прилечь.
- Нет, все в порядке, - возразила Софья.
- А ты упрямая, - улыбнулась Валери, - Узнаю сходство. Ты действительно ее племянница.
- Чья? – удивленно переспросила Софья.
- Линды.
- Нет. Я – ничья, - глаза девочки стали грустными.
Валери нахмурилась:
- Я что-то ничего не соображаю. Объясни, пожалуйста.
- Я из приюта, - начала как-то не по-детски печально Софья, - из «Солнышка». В меня почему-то выстрелили, и тетя Линда забрала меня к себе.
Валери хлопнула себя ладонью по лбу:
- Конечно. Теперь все стало на свои места.
Она действительно поняла и позавчерашнее беспокойство Линды, и установила происхождение злосчастных пятен на щебенке.
- Вы теперь меня выгоните? – спросила Софья, сдерживая слезы.
Валери почувствовала, как у нее защемило сердце, она бережно обняла девочку:
- Глупенькая, с чего ты взяла?
- Но ведь мне уже лучше, и я могу вернуться обратно в приют, - поведала Софья тоскливо.
Валери гладила непокорные волосы и усмехнулась:
- Ну что ты! Ты бледная, как поганка, ты уж не обижайся! И куда же ты такая красивая отправишься?! И потом, пока тетя Линда не решит, ты с места не сдвинешься.
- Правда? – с надеждой спросила Софья.
- Конечно, - улыбнулась Валери, - А теперь скажи, где Мария Филипповна?
Софья пожала худенькими плечиками и поморщилась от боли.
- Когда я проснулась, ее уже не было.
- Понятно, - Валери на секунду задумалась, - Пожалуй, Линду мы будить не станем.
Софья согласно кивнула, но по выражению ее глаз Валери поняла, что малышку что-то тревожит, и она не решается спросить.
- Смелее, Софья – подбодрила Валери.
- Тетя Валерия, я кушать хочу, - произнесла она и покраснела, - Я не ела с позавчерашнего обеда, - она склонила голову набок, - да до сегодняшнего утра я вообще не ощущала голода.
- Что же ты молчала?! – воскликнула Валери, - Это большой, большой непорядок. Пошли-ка на кухню, исправлять этот недостаток.
Девочка радостно улыбнулась:
- Спасибо, тетя Валерия.
Усадив девчушку на высокий стул, заглядывая в холодильник, Валери нахмурилась:
- Софья, так не пойдет.
В глазах девочки забрезжил испуг:
- Ч-что? – запинаясь, спросила она.
- Ты посмотри на меня, - Валери стала напротив Софьи, - Какая я тетя?! – она весело подмигнула девочке, - Это как-то старит, и мне совершенно не подходит!
Софья робко улыбнулась:
- А как же мне вас звать?
- Давай-ка, подумаем, - предложила Валери, засовывая индейку в духовку и положив огромную пиццу в микроволновую печь.
Софья с интересом наблюдала за ней.
- Итак. Во-первых, имя Валерия мне не по душе, - она глянула на Софью, - Вот если я буду звать тебя Софочкой, тебе понравится?
Девочка скорчила рожицу.
- Вот-вот, и я могу тебе ответить тем же, - весело продолжала Валери, - Но имя есть имя, и никуда не денешься, поэтому я предпочитаю его видоизменение – Валери, - и она сделала театральный жест, взмахнув в воздухе рукой, - Звучит, а?
Глазенки девочки восхищенно засияли:
- Еще как! – согласилась Софья.
Выкладывая на тарелку пиццу и отрезая большую ножку от индейки, Валери не умолкала:
- Вот и мне нравится. А во – вторых, никаких «теть». Договорились?
- Да! – с энтузиазмом произнесла Софья.
- Великолепно, а теперь трескай, - скомандовала Валери, поставив перед девочкой тарелку.
Софья потянула воздух носиком и зажмурилась от удовольствия:
- Вкусно пахнет.
Валери засмеялась:
- Знаешь, ты мне напомнила моего кота.
- У вас и кот есть? – загорелась интересом Софья.
- Ага, - подтвердила Валери, отщипнув кусочек пиццы, - Он тоже вначале нюхает, а потом решает: стоит ли приступать к трапезе или, может, еще чего-нибудь поклянчить.
Софья уплетала за обе щеки:
- А какой он?
- Белый и пушистый с зеленющими огромными глазищами.
- Красавец, наверное, жуткий! – восхищенно воскликнула Софья.
Валери улыбнулась такому определению:
- Именно жутким он был, когда я его нашла, - она неопределенно пожала плечами и добавила, - или он меня. Теперь все равно не разберешь.
- Значит котенок – найденыш! Как и я! – весело произнесла Софья.
Валери стало тоскливо от того, что ребенок так спокойно сравнивает себя с котом, причем бездомным.
- А его как зовут?
- Блохастик! – не моргнув глазом, заявила Валери.
Софья недоверчиво покосилась на нее, а потом звонко рассмеялась.


Линда беспокойно металась по кровати. Она снова стремительно бежала. Перед ней вновь простирался угрюмо-мрачный лабиринт бесконечных коридоров. Шершавые стены с противным скрежетом медленно ползли на нее. Они были неумолимы в своей абсолютной силе. Равнодушно взирая на Линду мелкими прорезями трещин, они продолжали смыкаться.
Затем что-то тяжело заухало, после чего к своему вящему ужасу Линда обнаружила, что потолок задвигался навстречу полу. Она обернулась, борясь с липким страхом, сковывавшим все внутри, вглядываясь в густую плотную темноту в безумной надежде найти спасение.
Линда в панике пыталась удерживать массивные стены. И поначалу с каким-то обреченным отчаянием верила, что сможет бороться с ними. Но это тщетное заблуждение беспощадно рухнуло, когда пространства стало хватать только для того, чтобы вытянуть руки в стороны.
Сопротивляясь, Линда сразу и не осознала, потолок, неизбежно приближаясь к полу, грозил ее раздавить. Она беспомощно опустилась на земляной покрытый плесенью пол.
«Не может быть! Этого не может быть!» - мысленно восклицала она.
И вдруг раздался отчетливый голос:
- Еще как может!
Линда вскинула голову, не веря, что кто-то проник в это ограниченное пространство. Откуда-то сверху на нее пристально смотрели, пылающие злобой глаза. Они излучали потоки такой жгучей ненависти, что Линда не выдержала и, дрогнув, поежилась.
К глазам медленно присоединился волчий оскал, который висел в воздухе, слегка вибрируя. Линде казалось, что хуже этого ничего произойти не может. Но в следующий миг она поняла, как глубоко ошибалась.
Всякое движение оборвалось. Стены с жалобным уханьем застыли. Потолок, заскрипев последний раз, мирно остановился.
Линда была замкнута в клетке. Внезапно повисшая тишина испугала ее еще больше. Раньше была видна явная угроза, она жила в устрашающих шорохах, а сейчас в этом мертвом молчании она не знала чего ей ждать.
Она глубоко вздохнула, силясь унять нарастающую панику. Вдруг раздался резкий пронзительный звон, беспощадно разорвавший тишину, и что-то сверкнуло.
Линда напряглась, пытаясь обнаружить источник этих, предвещавших беду звуков. Она вглядывалась в кромешную темноту, когда снова увидела блеск, который, казалось, находился в опасной близости.
Ее глаза распахнулись, и неподдельный ужас выплеснулся в окружающее пространство. Из стен бесшумно выползали длинные мечи. Своим блеском они насмехались над отчаявшейся Линдой. Она закричала…
Линда открыла глаза, нервно сглотнула, и села, тяжело дыша. Опять этот сон! Господи, почему с каждым разом он становится страшнее и страшнее, а она бессильной?!

@темы: писанина

---

мурррр)) хвастаю

@темы: эмоции, жизнЯ, Арт, восторги, интернетовское

---

Сток

Для разнообразия и отдыха от любимых мордашек)

01 02 03
04 05 06
07 08 09
10 11 12
13 14 15
16 17

@темы: Арт

---

Добро пожаловать :)

Feyt, Кошка,Рыжий Сэмми с паппиайз и любовью к Дину!
Рада видеть, располагайтесь

тыц

Как нашли? Полагаю, что заинтересовали братья Винчестеры

@темы: здрасьте :)

---

продолжение

главы 10-11

Глава 10.
Валери редко теряла присутствие духа или впадала в пессимизм. Но сегодняшний день, очевидно, и был таким досадным раритетным исключением.
С самого утра все не заладилось. И если с неприятностями, обрушившимися на работе, она еще смогла совладать, то разговор с Виктором и собственные ни на секунду не замолкающие угрызения совести выбили ее из колеи. Она чувствовала, что хрупкое душевное равновесие рассыпается по крохам, как карточный домик.
Валери прикрыла глаза и еле слышно застонала. Последняя капля спокойствия покинула ее, и она буквально физически ощутила, как ее придавили сомнения и дискомфорт, который, казалось, в одно мгновение убил ее жизнерадостный оптимизм.
- Дамочка, - раздалось недовольное ворчание, - Надеюсь, вы не собираетесь хлопнуться в обморок?
Валери неприязненно посмотрела на фотографа, сидевшего рядом:
- И что же вас натолкнуло на подобную мысль? – надменно осведомилась она.
- Ваш бледный вид, - он хмыкнул, - Любая поганка в лесу могла бы сейчас обзавидоваться, увидев вашу бледность.
Взгляд Валери стал колючим:
- А тактом вы не блещете! Может, стоит вас выкинуть из машины прямо здесь?
Он безразлично пожал плечами:
- Воля ваша. Но вы во мне нуждаетесь больше, чем я в вас.
Валери попыталась взять себя в руки, крепко стиснув зубы, чтобы не вспылить. Этот маленький плешивый человек с наглыми глазами-бусинками был прав. Да и к тому же, они уже приехали.
Колеса прошуршали по щебенке, и Валери остановила автомобиль у входа в детский дом «Солнышко». «Лексус» Линды стоял в стороне.
«Хорошо, что хоть она здесь, - мрачно подумала Валери, - Не хватало еще понапрасну терпеть присутствие этого…» Мысль она не закончила, и, кинув сердитый взгляд на фотографа, вошла в помещение.
В любое другое время открывшаяся ее взору картина вызвала бы у нее неописуемое веселье, и она с энтузиазмом присоединилась бы к окружающим. Но сегодня был плохой, просто ужасный день, и увиденное взбесило ее.
В большой комнате, одновременно служившей и актовым залом и спортивным, стайка восторженно щебетавших детишек с горящими глазенками рассматривали подарки. Многие уже занимались художествами, отбирая друг у друга краски и карандаши. Кто-то спорил из-за плюшевого кота, и нянечки безуспешно пытались разнять сорванцов. Некоторые держали в руках одновременно несколько пирожных, пытаясь откусить от всех сразу.
Но больше всего поражал центр комнаты. Двое взрослых детин, Ник и Артем, были облеплены детворой, как елка гирляндами, и у обоих был до того потешный растерянный вид, что Валери невольно немного смягчилась.
Она моментально выделила среди окружавших охранников детей одну девочку, которая отчаянно пыталась завладеть вниманием и Ника и Артема. Очевидно, она постоянно задавала вопросы, заставляя отвечать то одного, то другого. А достаточно расхрабрившийся пацаненок уже тянулся липкими ручонками к табельному оружию Ника.
Всю эту суету беспрерывно запечатлевал фотограф, беспрестанно сверкая вспышкой:
- Ну и где же ваша благодетельница? – спросил он Валери, не отрываясь от камеры, - Неужели эти маленькие слонята затоптали ее?
- Ваше дело – снимать, - раздраженно бросила она, - За вопросы вам не платят.
Он пожал плечами:
- Вам виднее.
Валери сама мучилась вопросом: куда же, черт возьми, делась Линда? Может, она передумала и прислала вместо себя охранников? Но неужели у нее руки поотсыхали, что она не соизволила предупредить ее об этом?!
«Я тут из кожи вон лезу, - негодовала Валери, - а она не смогла даже позвонить! Черт, как же меня все это достало и Линда в том числе!»
Она стала осторожно пробираться к охранникам. Шустрый пацаненок уже держал двумя руками пистолет. «Просто очаровательно! – внутренне взорвалась Валери, - Только этого еще и не доставало!»
Она аккуратно забрала у мальчика пистолет, точнее обменяла на игрушечную саблю, и он, довольно размахивая ею, стал продираться к другим мальчишкам.
Валери хлопнула Ника по плечу, и он, вздрогнув, обернулся, держа на руках ту самую девочку, которую она давно приметила.
- Валерия Константиновна! – радостно воскликнул он.
На возглас обернулся Артем, на лице которого отражались облегчение и обеспокоенность одновременно.
- Хотелось бы знать, - сердито начала Валери, - где вы глаза растеряли?! – Она протянула Нику пистолет, - Не ваш ли?
Веселость охранника как рукой сняло, он опустил девочку, которая тут же разревелась, и пощупал пустую кобуру:
- Мой, - ошарашено произнес Ник.
- Да, - надменно промолвила Валери, - а я уже сомневаться начала.
Ник сглотнул. Это была непростительная оплошность. Можно было и с работы вылететь.
- Такое больше не повторится, - заверил он.
Валери отдала ему оружие:
- Надеюсь, - она посмотрела на Артема, - Почему вы здесь прохлаждаетесь и где Линда Николаевна?
Охранник беспомощно взглянул на нее:
- Я уже давно ее не видел.
- Прекрасно! – произнесла Валери возмущенно, - Один почти проворонил свое табельное оружие, а другой вообще не понятно чем занимается, и умудрился начальницу прозевать! Ничего себе работнички! Артем, ты хоть уверен, что Линда Николаевна с вами приезжала?
- Да, мы вместе подарки сюда занесли. Она попросила меня устроить детям сладкий стол, а сама вышла.
От стоявшего вокруг гама у Валери начала разламываться голова. Ей безумно захотелось испариться отсюда и забиться в какой-нибудь темный угол. Раз Линда исчезла, то, похоже, опять что-то стряслось. От одной мысли об этом ей стало дурно. Ну что за напасть такая! Казалось, что все беды из ящика Пандоры оккупировали, осадили их со всех сторон.
Валери посмотрела на охранников, которые сейчас мало чем отличались от нашкодивших воспитанников детского дома, разве что ростом, и тяжело произнесла:
- Давайте-ка в «Имение» и фотографа прихватите, а то он слишком увлекся.
Ник и Артем с необычайным рвением бросились к дверям, а Валери устало зашагала следом за ними. Дети по-прежнему шумели, зная, что завтра праздника не будет, а следующий может наступить нескоро.
Валери разглядывала чумазые рожицы, и на одной из них ее взгляд задержался непроизвольно. Было в ней что-то необычное. Что-то такое, что несвойственно мальчику лет пяти.
Валери присмотрелась, и ее осенило: «Усы! Рановато ему еще усы носить». В этот момент мальчик откусил пирожное, и усы прилипли к кремовой верхушке оставшейся в ладошках сдобы.


Мария Филипповна, держа пулю между большим и указательным пальцами, внимательно изучала ее. Маленький кусочек свинца мог покалечить, заставить страдать или хладнокровно лишить жизни. Все зависит от искусства и изощренного ума человека, который нажмет на курок, выпуская на свободу смертоносные несколько грамм металла.
Она была немного обижена недоверием дочери, которое Линда проявила по отношению к ней. Как Бель могла скрывать от нее то, что над ее жизнью зависла черная туча опасности? Мария Филипповна тяжело вздохнула:
- Бель, почему ты мне не рассказала всей правды? – произнесла она горестно.
- Хотела оградить вас от лишнего беспокойства, - спокойно ответил Глеб, входя на кухню.
Не ожидая никого услышать, Мария Филипповна резко обернулась и возмущенно промолвила:
- Молодой человек, вы всегда сваливаетесь как гром среди ясного неба?! Может, для разнообразия вам стоит попробовать предупреждать о своем появлении?
Глеб усмехнулся. Как это напоминало Линду! Он поднял руки, сдаваясь:
- Вы, безусловно, правы. Мне жаль, что я напугал вас.
Но не в характере Марии Филипповны было долго сердиться. Она вспыхивала, но очень быстро отходила. Ее доброта и отзывчивость не позволяли продолжительное время таить обиду или злобу. Она аккуратно поставила пулю на поверхность идеально чистого стола и произнесла:
- Ладно, забудем. Мне тоже не следовало так нападать на вас, - она посмотрела на него, в синих глазах светилась благодарность, и добавила, - Сегодня вы спасли мою дочь, - Мария Филипповна перевела взор на зловещий кусочек металла, - Если бы не вы, сегодня Линда перестала бы дышать, а значит и жить.
Она резко порывисто вдохнула, схватившись за край стола. Сама мысль о том, что она могла потерять свою Бель, приводила ее в неописуемый ужас.
А Глеб чувствовал себя неловко. Не за что было ни хвалить его, ни благодарить. Он остро ощущал свою вину. Он плохо сработал, нельзя было оставлять Линду одну, нельзя было отпускать ее то себя ни на шаг. Следовало просто приковать к себе эту упрямицу. Но он понадеялся на ее счастливую звезду и ее здравомыслие, а в результате пострадал ничего неподозревающий и безвинный ребенок.
Глеб прокашлялся:
- Мария Филипповна, давайте не будем об этом. Линда жива и в безопасности, - глухо проговорил он.
«Пока», - мысленно добавил Глеб. И никто не знал, как долго продлится это пока.
Мария Филипповна согласно кивнула и поинтересовалась:
- Наверное, Линде что-нибудь нужно раз вы здесь?
- Она наотрез отказалась отдохнуть, а вот чаем ее удалось соблазнить, - хмыкнув, отозвался Глеб.
Мария Филипповна мягко улыбнулась:
- Узнаю свою дочь, - она глянула на Глеба, - мой характер.
Он улыбнулся в ответ:
- Я уже заметил.
- Неужели? – изумилась Мария Филипповна, - Когда же вы успели?
- Когда появился на кухне, - усмехнувшись, поведал он, - Линда практически всегда встречает меня репликами очень похожими на ваши, - Глеб присел на стул и созерцал пулю, которая для пистолета была великовата, а вот для винтовки в самый раз.
Когда он увидел красный глазок прицела, пляшущий на Линде, то не мог с уверенностью сказать, было это реальностью или игрой встревоженного воображения. Теперь он был полностью убежден, что стреляли из снайперской винтовки. Но кто?
Мария Филипповна заварила чай, и в кухне завитал приятный аромат.
- Что-что, а огрызаться Бель умеет. Пожалуй, чай из ромашки сейчас будет самым подходящим напитком, - она обратилась к Глебу, - Ну а вы, не откажетесь от чашечки кофе?
- Спасибо.
Мария Филипповна приготовила напиток и села напротив Глеба:
- Я думала было зайти в спальню, но не хотела мешать вам. К тому же…
Глеб закашлялся, поперхнувшись:
- Мешать?! Почему вы решили, что можете послужить помехой?
Мария Филипповна пристально посмотрела на Глеба поверх чашки:
- А разве Линда вам не нравится?
Он опешил. Такого Глеб не мог предугадать. И что теперь ему делать, если он сам толком не понял, какие чувства в нем пробуждает Линда? И вот ее мать задала конкретный вопрос, фактически загнав его в угол.
Глеб чересчур сосредоточенно изучал содержимое чашки, а Мария Филипповна поставила свою на блюдце, которое мелодично звякнуло:
- Не предполагала, что вопрос может оказаться настолько трудным, - разочарованно произнесла она.
Ей необходимо было знать точно, как этот молодой человек относится к Бель. Она видела, что дочь впустила в свою жизнь нового человека, и это одновременно и радовало и беспокоило ее. Мария Филипповна не догадывалась о том, что чувствует Линда к Глебу и чувствует ли вообще. Сама она общалась с этим человеком не более трех раз.
Но Мария Филипповна боялась даже предположить, что произойдет, если он предаст доверие Линды. «Она просто никого не подпустит к себе. Перестанет верить людям, Бель и сейчас не особенно верит, но тогда эти малые крохи будут безвозвратно потеряны», - думала Мария Филипповна.
«Если бы вы знали, как чертовски сложно ответить на ваш вопрос!» - внутренне восклицал Глеб. Наконец, он собрался с духом и произнес:
- Я восхищаюсь ее храбростью, целеустремленностью и самообладанием, - он посмотрел на Марию Филипповну и решительно добавил, - Да, мне нравится Линда. Очень.


Линда сидела на кровати и держала маленькую ладошку в своих руках. Она корила себя, свой самонадеянный упрямый характер. Если бы она не была такой вспыльчивой, если бы хоть изредка прислушивалась к тому, что ей говорят, то всего этого можно было избежать. Если бы повернуть время вспять, изменить тот роковой момент!
Линда убрала со лба девочки взмокшую прядь волос и всхлипнула. Кого она обманывает! Даже если бы ей были подвластны стрелки времени, она поступила точно так. Никого не послушав, уехала, и вся трагедия повторилась бы вновь.
Глухие рыдания сдавливали грудь, и Линда закусила губу. Слезами все равно ничего не исправить. Она гнала от себя разъедающие душу и раздирающие сердце мысли, а жгучие сожаления по-прежнему душили ее.
Когда зазвонил телефон, Линда непроизвольно вздрогнула, таким неуместно громким и надрывным показался ей этот звук. Она тыльной стороной ладони вытерла влажные глаза и постаралась взять себя в руки. Вернуть пошатнувшееся самообладание было не таким уж легким делом.
Софья беспокойно зашевелилась, и Линда, крепче сжав ее ручку, на удивление спокойным голосом произнесла:
- Да?
- Что да?! Что да?! Где тебя черти носят?! – Валери негодовала и не собиралась сдерживать снедавшую ее ярость.
Линда устало прикрыла глаза. Ей предстояла схватка с подругой, которая явно была не в духе.
- Вэл, успокойся. Что стряслось?
- Поразительно! – возмущенно выдохнула Валери, - Мало того, что я не понятно зачем торчу на холоде, с неба сыпет какая-то гадость, так у тебя еще и провалы в памяти!
- Вэл, если ты про «Солнышко», то я все прекрасно помню, - бесцветно произнесла Линда.
- Да? Неужели?! – саркастически промолвила Валери, - Тогда это не амнезия, а намного хуже! Не-бла-го-дар-ность! Причем чернее ночи! И если ты этого не осознаешь, - бушевала она, - то могу еще раз произнести внятно и по буквам, чтобы на тебя озарение снизошло!
- Вэл, может, ты угомонишься и дашь мне вставить пару слов для разнообразия?! – сердито откликнулась Линда.
В трубке воцарилась тишина, и только недовольное сопение провозглашало, что Валери готова слушать, но все это ей очень не нравится. Вообще-то такие вспышки приключались с ней не часто, но по своей силе могли соперничать с каким-нибудь торнадо или цунами. Одним словом, такие всплески быстро возникали, но и довольно скоропалительно затухали.
Линда болезненно поморщилась. Все-таки щебенка не самое удачное место для падения. Спину неприятно саднило.
- Ты еще там? – поинтересовалась она.
- Где? – издевательски переспросила Валери.
Линда закатила глаза. Временами Вэл бывает поистине невозможной!
- В детском доме.
- Представь себе. С места не двигаюсь, все жду твоего явления! – съехидничала Валери.
- Может достаточно?! – одернула, разозлившись, Линда, - В конце концов, я всего лишь опоздала, а твое капанье на нервы не прекращается, хотя и без того тошно!
- Это тебе тошно?! – у Валери от возмущения перехватило дыхание, - У тебя хватает наглости заявлять об этом, хотя тебе не пришлось терпеть присутствие хама-фотографа, лезущего со своей камерой во все щели! И вообще не понятно, куда тебя занесло?!
Упоминание о фотографе насторожило Линду. Она встрепенулась и совершенно не заметила, как стала мерить шагами спальню.
- Вэл, прервись на секундочку. Он еще с тобой?
- Ха! Конечно! – хмыкнула Валери, - Похоже, что его и за уши не оттащить. Не понимаю, что интересного он нашел в детской площадке? Никого нет, а он вертится и вертится там.
Все внутри Линды похолодело, и сердце выпустило один удар. Безусловно, фотографа заворожило пятно крови, она была в этом уверена.
- Вэл, Вэл, немедленно уберите его оттуда и пленку постарайтесь изъять! Ты меня слышишь?! – в ее голосе промелькнули нотки паники.
- Линда, вот скажи мне, - иронично начала Валери, - у тебя только сейчас крыша тронулась или она давно уже отъехала?!
- Вэл, хватит чушь нести! Я прошу, избавься от него и пленку забери! Это чертовски важно. Клянусь, я все тебе объясню, как только ты приедешь ко мне!
- Шутка ли тащиться через весь город, чтобы увидеть твою физиономию, - не унималась Валери.
Она была сердита и не собиралась это скрывать. Лучшая подруга в который раз не оценила ее стараний, и, можно сказать, плюнула в ей в душу. Как только Виктор ее выносит?!
Воспоминание о нем немного остудило ее пыл, и Валери устыдилась подобных мыслей. Виктор любит Линду, но не смотря на это она не оставляет надежды как-нибудь повлиять на сложившуюся ситуацию.
После таких умозаключений Валери почувствовала себя несчастной и в то же время безгранично виноватой перед подругой. Какая же у нее черная душонка! Валери зябко поежилась, на душе было скверно.
- Вэл, ты меня слышишь? – раздался обеспокоенный голос Линды.
- Да, с ушами у меня все в порядке, - выдавила Валери, смягчившись, - Хорошо, Линд, я сделаю так, как ты просишь. Полагаю, Артем и Ник с удовольствием тряхнут фотографа.
- Спасибо.
- Спасибом не отделаешься, - проворчала Валери, - Вот приеду и выжму из тебя все душераздирающие тайны. Так что жди и бойся!
Линда грустно улыбнулась. Валери как всегда попала в точку. Произошедшее трудно назвать безоблачной сказкой.
- Вэл, ты прелесть!
- Я знаю, а ты-то вот об этом иногда забываешь, - упрекнула Валери.
- Исправлюсь, - пообещала Линда.
- Ага, - скептически отозвалась Валери, - Уже пуд лапши с ушей сняла.
- Нет, честное слово, исправлюсь.
- Если не прекратишь, то заставлю съесть все то, что ты мне на уши понавешивала! – угрожающе произнесла Валери.
- Тогда молчу, - с готовностью согласилась Линда, - И жду.
- Пока.
Раздались продолжительные заунывные гудки. Линда отключила телефон и пристроила его на туалетном столике у изголовья кровати. Она опустилась на колени, облокотилась о край ложа и взяла хрупкую ручку Софьи. Ладошка была горячей, но влажной, а девочка довольно мирно посапывала.
Она была такой худенькой и маленькой, что терялась на огромной кровати, сливалась с белоснежной подушкой и только рыжие кудри искрились в отблесках пасмурного дня, тусклый свет которого пробивался сквозь прозрачной чистоты окно, образуя огненный нимб вокруг головы.
Новый спазм раскаяния сжал сердце Линды, на глаза навернулись непрошенные слезы. Ей отчаянно хотелось, чтобы Софья поскорее поправилась. Все остальное сейчас не имеет значения.
«А фотограф?» - закралась неприятная мысль, но Линда тут же отмахнулась от нее. Он в надежных руках. Она не сомневалась, что Валери позаботится об этом.


Валери недовольно запихнула телефон обратно в сумочку. Разговор с Линдой не пролил свет на ее отсутствие, а, по ее мнению, еще больше напустил тумана сотканного из недосказанностей. Она поняла, что ее настроение отнюдь не улучшилось. С неба что-то моросило и так и норовило забраться за шиворот.
Валери поежилась. Дрянь, а не погода! Да и душевное состояние оставляет желать лучшего! Не то, что кошки скребутся, леопарды устроили кросс по глубинам души!
Возникало невыносимое желание сеть и разреветься прямо, не сходя с места, и вдобавок ко всему этому Линду, кажется, вновь поглотили проблемы. Валери сделала несколько глубоких вздохов подряд. Если она сейчас раскиснет, то никому легче не станет, причем ей в первую очередь. К тому же ее ждет фотограф.
Она осмотрелась. Он увлеченно что-то снимал, буквально распластавшись на земле, рядом, предпринимая безуспешные попытки его поднять, стояли Ник и Артем.
«Ну что там может быть такого интересного?» - недоумевала Валери, приближаясь к ним.
- Нам пора. Вставайте, - увещевал ползающего фотографа Артем, положив ему на плечо руку.
Тот ее нетерпеливо стряхнул и хищно улыбнулся:
- Еще пару кадров.
От одного его оскала у Валери по спине пробежали мурашки. «Какой все-таки отвратительный человек! – брезгливо подумала она, - Любой стервятник позавидовал бы ему!» Она вплотную подошла к ним и неодобрительно посмотрела на охранников.
- Вы не могли бы убрать свою очаровательную ножку! – нетерпеливо произнес фотограф, и Валери ощутила прикосновение холодной и мокрой руки к своей лодыжке. Она с омерзением взглянула на его руку и сделала шаг в сторону.
- Премного благодарен, - оскаблился он.
Валери сдерживала неожиданно подступивший приступ тошноты. Этот человек заставлял ее испытывать всю гамму скверных чувств и ощущений. Ее взгляд соскользнул с плешивой головы фотографа на объект его поклонения.
Это была обычная лужа, и она совершенно не видела в ней причины ни переживаний Линды, ни одержимости фотографа, хотя… Цвет у нее был какой-то особенный кирпично-коричневый, что ли? И потом откуда среди ясного дня взяться луже? Дождь, несмотря на то, что сыпавшую с неба морось трудно было назвать полноценным дождем, не успел еще налить этот микроокеан.
Валери нахмурилась. Она не была специалистом, но начала подозревать, что это подсохшая кровь. А это уже могло заставить фотографа, как зачарованного, ползать у их ног. Он учуял сенсацию.
Валери посмотрела на охранников:
- Ребята, ну-ка, встряхните его, боюсь, как бы он вовсе в пресмыкающегося гада не превратился.
Глазки-бусинки злобно сверкнули:
- Острите, дамочка, острите. Я тут такое нарыл, вам не поздоровится, - пригрозил он.
- Ник, Артем, вы поприростали, что ли? – воскликнула Валери.
Оба охранника подхватили фотографа под руки, и в одно мгновение он повис в воздухе, бултыхая ногами.
- Поставьте меня! – верещал он.
- Мы всего лишь вернули вам человеческий лик, - саркастически произнесла Валери, предполагая, что таковой он давно выменял на порцию громогласных сплетен, превратившись в падальщика.
- Я собью с вас спесь! – кричал фотограф, - Вы по-другому запоете!
Валери улыбнулась самой очаровательной лучезарной улыбкой:
- Вам не кажется, что вы не в том положении, чтобы угрожать, - она красноречиво посмотрела на беспомощно дрыгающиеся в воздухе ноги.
Он выглядел так нелепо, что Артем невольно хохотнул. В растерянности фотограф ослабил мертвую хватку, пленившую камеру. Валери, все это время гипнотизировавшая фотоаппарат, не стала упускать счастливую возможность и резким движением вырвала его.
- Эй! Вы не имеете права! – завизжал фотограф, - Это принадлежит мне!
Валери, продолжая улыбаться, засветила пленку и дружелюбно произнесла:
- Не спорю, - и вернула камеру в трясущиеся ручонки фотографа.
- Вы…. Вы… - он задыхался от бессильной злобы и возмущения, - еще пожалеете!
Валери не мигая, посмотрела на этого по сущности своей тщедушного человечка и промолвила:
- Уже боюсь, - и, повернувшись к охранникам начала деловито распоряжаться, - Ник, ты останешься здесь и убедишься, что предмет обожания нашего фотографа смыт с лица земли. Артем, по дороге в «Имение» ты постараешься, чтобы наш знакомый не доставил никому хлопот. Ясно?
Оба согласно кивнули. Фотограф уже как-то обмяк и висел бесформенной массой. Казалось, что вместе с пленкой погибла и вся его бравада. Его поставили на землю, и Артем под локоть повел его к машине. Ник отправился разыскивать шланг или что-нибудь похожее.
Впервые за сегодня Валери, созерцая рвение охранников, позволила себе облегченно вздохнуть. Она не отрицала, что, возможно, впереди был ворох проблем, но пока она получила маленькую, но такую необходимую передышку.


После разговора с Валери Линда почувствовала, что выдохлась. Силы ее были истощены. Нервное напряжение, в котором она жила все эти бесконечные дни и питавшее ее способность противостоять ударам, разом куда-то схлынуло. Сейчас какая-то глухая опустошенность медленно разливалась по всему существу Линды, неотвратимо превращая ее в безвольную куклу.
Как она устала бороться, сопротивляться! Почему бы ей просто не спустить все на тормозах и плыть по течению? Что с того, что кто-то неотрывно преследует ее, то и дело посягая на ее жизнь? Почему бы не уступить и не сдаться? Тогда наконец-то наступит долгожданный покой, и она никому не будет нужна. Все страсти растают подобно предрассветной дымке.
Мысль о смерти уже не казалась такой пугающей, а желание прекратить, на ее взгляд, абсолютно бессмысленное трепыхание с надеждой хвататься за возможное избавление от пакостей и напастей привлекало все больше и больше. Не прилагать усилий и все отдать на волю случая. Разве может быть что-нибудь легче и спокойнее этого?
Линда уронила голову на кровать, чувствуя, как капля за каплей улетучивается желание пытаться что-нибудь изменить. Хотелось тишины и умиротворения.
Она медленно погружалась в какой-то густой туман гнетущих размышлений. Жаль, конечно, огорчать маму, но у нее есть Эдуард Бронеславович. И хоть он не заменит Линду, но послужит достаточным утешением.
Вихрь мрачных мыслей завладевал Линдой методично и упорно, вырубая на корню любые побеги способные встряхнуть ее, прогнать безысходность и терзающую душу обреченность.
Тупая боль навязчивой мухой стучала в висках, лишая сил осознанно принимать решения. Линду поглотила апатия. Ей было невыносимо трудно заставить себя сдвинуться с места, хотя бы для того, чтобы переодеться, сменить разорванную испачканную блузку на что-нибудь приличное.
Она порывисто вздохнула и попыталась приподнять отяжелевшую голову, которая отказывалась повиноваться. Линда бесцельно опустила взгляд. Белеющее пятно бумажного листа больно резануло по глазам. На секунду она зажмурилась, чувствуя, как внутри закипают слезы отчаяния.
Ну как, как она может перестать бороться и смириться с казалось бы неизбежным?! Ведь от нее так много зависит, что она просто не смеет подвести их! Разве она в состоянии осознанно причинить горе своей матери, бросить на произвол судьбы маленького человечка, который всецело находится во власти ее прихоти?
В этот момент Софья беспокойно зашевелилась и хрипло вздохнула. Линде стало безумно стыдно за свою слабость. Бедному ребенку гораздо хуже. К тому же он беззащитен и несет незаслуженные страдания. Линда была противна сама себе, она презрительно скривилась.
Она не выносила малодушия и вот сейчас сама выказала это недостойное чувство во всей его неприглядной красе. Линда упрямо тряхнула головой и, поморщившись, от боли, решила, что непременно обязана разобраться со всеми кознями и происками неизвестного врага. Ее гибель ни на что не повлияет. Где гарантии, что охота не коснется матери или Валери? Разве можно знать, что в это мгновение творится в поврежденном мозгу преследователя?
«Так не пойдет, надо собраться, - наставляла себя Линда, - нужно сконцентрироваться». Она разгладила соскользнувший на пол рисунок: «Если ты сейчас струсишь, то разве будешь соответствовать образу бесстрашной принцессы? К тому же Софья, очевидно, считает, что тебе принц всемогущий ни к чему, ведь ты сама в состоянии со всем разобраться».
Линда усмехнулась: «Даже едва знакомый с тобой ребенок непоколебимо верит, что ты всесильна! А на деле оказывается, что оригинал серьезно проигрывает изображению!»
Линда еще раз посмотрела на принцессу, мирно выгуливающую единорога. Трудно было предположить, что она подвержена подобным душевным метаниям.
«Ну что ж, будь добра, соответствуй созданному тобой же идеалу!» - раздраженно подумала Линда, поднимаясь.
Пора привести себя в божеский вид. Кстати, придется еще поломать голову, как объяснить все Валери, но при этом не рассказать лишнего, ведь она до сих пор пребывает в неведении относительно многих вещей. Линда была еще не готова посвятить подругу во все хитросплетения, и с каждой недосказанностью и утайкой паутина полуправды полу-лжи разрасталась с невероятной скоростью.
Ей хотелось во всем сознаться, но многочисленные объяснения основательно подорвали бы ее самообладание, поэтому придется повременить.


Глава 11.
Лика металась по комнате, периодически останавливаясь в центре и капризно топая ножкой, она гневно восклицала: «Как он посмел?!» И снова принималась мерить шагами комнату.
Сергей сидел в глубоком кресле и из-под опущенных ресниц наблюдал за мельтешением Лики. Он лениво потягивал виски, попутно отмечая, что у Глеба совсем недурной бар и вкус.
Беготня Лики продолжалась довольно долго и порядком утомила его. Где-то в глубинах сознания закралась похожая на пронырливую змею мысль: «Интересно, как Глебу еще удалось не свихнуться?! Она может действовать на нервы часами и ни капли не устать!»
Сергей резко выпрямился, подобное течение дум негативно сказывалось на глубокой симпатии, которую он испытывал к Лике. Он посмотрел на нее сквозь бокал с виски: она по-прежнему хороша, несмотря на свою страсть к розовым нарядам, и потом, скорее всего, что именно Глеб и его поведение отрицательно отражаются на ее чутком характере.
Он быстро осушил бокал и участливо, но не без легкой иронии осведомился у беспокойно снующей Лики:
- Солнышко, а ножки у тебя не болят? Ты уже несколько десятков километров намотала.
Лика внезапно остановилась и обижено глянула на него:
- И ты туда же! Вы, что все сговорились, чтобы сделать мою жизнь несносной?!
Она отнюдь неэлегантно плюхнулась в рядом стоявшее кресло, и глаза ее забрезжили морями непролитых слез. Лика трагическим жестом прикрыла плаксиво изогнувшиеся уста.
Сергей мысленно воздел руки к небу. Он и не предполагал, что столь переменчивое настроение Лики может так раздражать. Он поставил бокал на стол и, приблизившись к ней, присел на корточки:
- Солнышко, у меня и в мыслях подобного не было! – произнес он мягко.
- Неправда! – горестно воскликнула Лика, - Вы все ополчились против меня!
Пересилив недовольство, Сергей ласково взглянул на нее:
- Ну что ты! Я действительно беспокоюсь о тебе. Тебя совсем недавно выписали, а ты уже так нагружаешь себя. Это просто неразумно!
На длинных ресницах Лики задрожали первые слезинки, и она порывисто всхлипнула:
- Вот теперь ты меня дурой обозвал! Разве я могу тебе верить после этого?!
«Она обладает поразительным умением все передергивать и переворачивать с ног на голову!» - с некоторой долей восхищения подумал Сергей. Он осторожно вытер большим пальцем одиноко скользившую слезу по румяной щечке Лики.
- Ликочка, неужели ты действительно полагаешь, что я могу тебя обидеть?!
Она театрально взмахнула руками:
- А почему бы и нет? У тебя перед глазами такой пример! Глеб даже секундочки не колебался и разбил мое сердце, улетев в неизвестном направлении! Так что меня не удивит твое стремление меня задеть!
- По-моему, ты слишком все драматизируешь, - произнес мягко Сергей, взяв ее прохладную ладошку, - Начнем с того, что я не Глеб, и хоть являюсь его другом, но это не значит, что одобряю его поведение.
- Правда? – недоверчиво спросила Лика.
Вторая крупная слеза трепетала на кончике ресниц, и казалось целиком и полностью ее судьба зависит от его ответа. Если слова будут верные, слеза, безусловно, испарится, а если нет, то станет началом или потопа, или второго Ниагарского водопада. Все эти соображения лихорадочно проносились в его голове.
- Какие могут быть сомненья?! – аккуратно подбирая слова, начал Сергей, - Я же здесь с тобой и, заметь, обсуждаю своего лучшего друга за его спиной. Согласись, что это достаточное доказательство того, что я дорожу тобой и твоим обществом.
Лика робко улыбнулась, а слеза незаметно растворилась.
- А все-таки Глебушка – изрядная бука, - заявила она, и озорная искра мелькнула в глубине голубых глаз.
- А то, - поддержал Сергей, - Ему должно быть безумно совестно.
- Вот-вот, - подхватила Лика, приободрившись, - Иногда мне кажется, что он меня совершенно не любит. Понимаешь, он относится ко мне как к взбалмошной дурочке. Но ведь я не такая? – она просяще взглянула на Сергея, снова готовая расплакаться в любой миг.
Она жаждала похвалы, подтверждения своей исключительности и уникальности.
- Ты – золото! – вполне чистосердечно ответил Сергей, утопая в голубом сиянии миндалевидных глаз, - И мне жаль, что Глеб так мало тебя ценит.
Лика почувствовала, что за спиной выросли крылья. Ей стало легко и солнечно на душе.
- Сереженька, чтобы я без тебя делала! Ты такой заботливый и добрый, - она робко прикоснулась к его щеке, - Ты всегда рядом.
Она закусила нижнюю губку, от чего стала выглядеть ранимой и беззащитной.
В эту минуту в Сергее запенилось и заискрилось желание, как следует прочистить мозги Глебу. Заставить его открыть глаза и, наконец-то, осознать каким сокровищем он обладает. И навсегда отбить у него охоту обижать ее будь-то словом, или делом.
Сердце Сергея учащенно забилось. Он боялся расстроить жестом, взглядом ауру очарования, окружавшую их сейчас. Ее глаза светились нежностью, граничившей с любовью, что буквально сводило его с ума. Она была рядом такая легкая и обворожительная, а весь остальной мир просто перестал существовать. Да разве есть что-нибудь или кто-нибудь способный затмить ее? Само предположение уже казалось Сергею абсурдом.
Лика нежно смотрела на него, а внутри у нее все молчало. Теперь ей с ним не интересно, он влюблен, покорен. Ну на что он ей? По природе своей она была необдуманно коварна. Ей всегда нравилось наблюдать за реакцией противоположного пола на перепады своего настроения.
Порой ей хватало одного взгляда, чтобы подчинить своей воле любого. Она была искусна в этой сфере, и поведение Сергея красноречиво свидетельствовало о том, что она стала неоспоримой победительницей. Зная себя, Лика не сомневалась, что теперь одно лишь присутствие Сергея будет навевать на нее скуку.
Она хотела завоевать совсем не его. Если разобраться, Сергей ей вообще не нужен. Она стремилась подчинить Глеба. Одно его имя уже вызывало в ней бурю недовольства. Он все время ускользал от нее, и уж если быть честной до конца, то никогда и не относился к ее истерикам настолько серьезно, чтобы эмоционально зависеть от нее.
Лика по-прежнему не сводила нежного взора с Сергея, замечая малейшие метаморфозы, происходившие в глубине его глаз. Хищная мысль завибрировала в ее голове: «Может, не стоит сразу выбрасывать тебя за борт как неудачника? В конце концов, ты всего лишь пал жертвой моих чар. Ты недурен собой и вполне сойдешь как запасной вариант».
Лика ласково улыбнулась, а Сергей почувствовал, как все внутри медленно плавится от лучей ее улыбки. Он мучительно сожалел, что не имеет на нее никаких прав. Как бы его не тянуло к ней, Глеб все еще оставался его другом. Даже если наплевать на нравственность, мораль и тому подобную чушь, то его поведение все равно будет скотским.
Сергей мысленно скрипнул зубами. Глеб хоть и порядочная сволочь, но он не должен пасть так низко, чтобы увести девушку друга. В конце концов, это их личное дело, и ему не следует совать сюда нос. «Но она такая притягательная! – с тоской подумал он, - Но может, Глеб любит ее, пусть даже и не говорил ему об этом. И потом, это женская привилегия обмусоливать свои чувства, а они не могут опускаться до подобных излияний».
Что-то внутри Сергея настойчиво требовало, чтобы он разрушил интимность, обволакивающую их. Неизвестно, когда вернется Глеб и как отреагирует на неординарную сцену. Однако можно предположить, что бурной радости данное представление в нем не вызовет.
Сергей мрачно чертыхнулся и нехотя начал отстраняться. Лика молниеносно уловила перемену. Необходимо было срочно закрепить победу. Она не могла позволить, чтобы он тоже улизнул. Это было бы слишком.
«Нельзя терять ни секунды! – засуетилась она и различила едва уловимый звук открываемой двери. Глаза ее коварно блеснули, - Ревность! Вот идеальное средство подчинить несговорчивого осла типа Глеба себе!» Это решило все.
Лика покачнулась и обвила руками шею Сергея. Он немного опешил:
- Солнышко, ты что?
Но в следующее мгновение Лика запечатала ему губы поцелуем. С глухим стоном Сергей капитулировал, прижав ее к себе. Лика ликовала. Она выиграла, он повержен!
На пороге комнаты, облокотившись небрежно о дверной косяк, за всем этим безобразием равнодушно наблюдал Глеб.
- Замечательный кадр! – насмешливо произнес он, сверля глазами друга.
Лика и Сергей виновато отпрянули друг от друга.


Глеб осторожно заглянул в спальню, держа чашку душистого чая. Разговор с Марией Филипповной посеял смуту в его так хорошо контролируемом внутреннем мире.
Теперь он сам уже ничего не понимал. Раньше все было ясно и четко: кто-нибудь обращался к нему за помощью, он ее оказывал, и они расходились. Но сейчас все было так запутано: он толком еще не мог ни чем облегчить существование Линды, а уже, и не заметил, как успел прикипеть к ней за столь короткий срок.
Глеб вздохнул, кажется, Линда задремала. Голова спокойно лежит на кровати, а руки по-прежнему не выпускают ладошку девочки. У него защемило сердце, такой трогательной и легко уязвимой выглядела его Линда.
Он вздрогнул. Откуда взялась это вздорная мысль? Ведь она не принадлежит ему и вряд ли будет. «А ты уверен, что тебе хотелось бы этого?» - неуверенно он спросил сам себя. И в тоже мгновение без колебаний решил, что да. Такое неоспоримое желание видеть ее рядом с собой, быть с ней пронзило все его существо.
Ему хотелось подхватить спящую Линду на руки, прижать к себе и закрыть от всех бед. Было просто несправедливо, что столько неприятностей сыпалось на ее голову, ее хрупкие плечи. Ему хотелось согреть ее. Почему-то Глеб был уверен, что она замерзла, заковав себя в броню отчужденности, и тем самым отгородилась от окружающего мира, страдала от душевного холода, хотя, наверняка, Линда не признавалась в этом даже себе.
Но вопреки своим жгучим желаниям Глеб не двинулся с места. Мирная картина была бы непременно разрушена, а он любовался ею, позволяя тем самым слегка окунуться в мечты.
Если бы он только знал, какую ожесточенную борьбу ведет с собой Линда. Если бы он уловил невидимые вибрации безнадеги, исходившие от нее, то, не сомневаясь ни секунды, пришел бы ей на помощь и сумел разогнать мрачные тучи, нависшие над ней.
Но Глеб был измотан. День плавно перетекал в вечер. За окном серело, и его седьмое чувство отказывалось реагировать на чтобы-то ни было. Он аккуратно прикрыл дверь, так и не решившись нарушить, как он полагал, сон Линды.
Глеб устремился на кухню, где все также хозяйничала Мария Филипповна:
- Кажется, она задремала, - произнес он, ставя чашку на стол.
- Оно и к лучшему, - согласилась Мария Филипповна, вытирая руки о полотенце, - Сон – хороший лекарь.
- Вы правы, - откликнулся Глеб устало, проводя по волосам.
- Да вы присядьте, - засуетилась Мария Филипповна, отметив, как посерел ее собеседник, - Я же вижу, что вы с ног валитесь. Может, приготовить чего-нибудь?
Глеб восхищенно и благодарно глянул на нее. Какая сила духа! Дочь висела на волосок от гибели, а у нее еще достает сил заботится и о нем.
- Спасибо огромное за гостеприимство, - сердечно произнес он, - Но мне действительно пора.
Мария Филипповна нахмурилась:
- Вы уверены, что это хорошая идея?
Глеб улыбнулся:
- Абсолютно. Не стоит беспокоиться.
Мария Филипповна вздохнула, было видно, что все доводы она исчерпала:
- Ну, хорошо, - неохотно сдалась она, - Я вас провожу.
Уже стоя в дверях, Глеб посмотрел на спутницу и неожиданно спросил:
- Мария Филипповна, а почему Бель?
Она недоуменно взглянула на него.
- Почему вы называете Линду Бель? – пояснил Глеб.
Мария Филипповна мягко улыбнулась:
- Ну, во-первых, она у меня красавица, - произнося это, она внимательно следила за реакцией Глеба.
У него не дрогнул ни один мускул. «Значит, он тоже так считает!» - радостно подумала она, и сердце весело замурлыкало.
- Я и не отрицаю очевидного, - промолвил Глеб.
«Ах, молодой человек, - подумала Мария Филипповна, - если бы вы знали, как много людей не согласились бы с вами! Пожалуй, об этом упоминать не стоит».
- Да и потом, - продолжила Мария Филипповна, - ее полное имя Белинда, а сокращенно я зову ее Бель.
Глеб на секунду задумался. Белинда. Это смутно напоминало о чем-то, но вот о чем?
- Насколько я заметил, кроме вас, ее так никто не величает, - произнес Глеб.
Мария Филипповна погрустнела:
- Она запретила.
- Почему? – изумился Глеб, - Ведь оно звучит красивее многих имен.
- Она его не любит.
- Но почему? – продолжал недоумевать Глеб.
- А вот это, молодой человек, - наставительно начала Мария Филипповна, - пусть она вам и объяснит. Негоже обсуждать мою дочь за ее спиной.
- Вы правы, - сдался Глеб, предпринимая последнюю попытку, - Но если она не раскроет тайну, что тогда?
Мария Филипповна хитро прищурилась: «Ну и настойчивый же!»
- Если подобное произойдет, то обещаю рассказать все сама.
- Договорились, - улыбнулся Глеб, - Ну что ж, до свиданья. Передайте Линде… - он на короткий миг замялся.
- Так что же? – решила подтолкнуть Мария Филипповна, видя его колебания.
- Да так, ничего. Всего доброго. Спасибо за заботу Мария Филипповна, - Глеб галантно склонился над ее рукой, а она зарделась от удовольствия.
- Полно вам, молодой человек. Вам надо хорошенько отдохнуть и сил поднабраться.
- Обязуюсь выполнить все в точности, - торжественно промолвил Глеб и, двери, подъехавшего лифта, скрыли его от Марии Филипповны.
Запирая входную дверь, она пришла к выводу, что этот молодой человек решительно нравится ей. И она будет только безгранично рада, если у Бель с ним все сложится.
«По-моему, он чуточку влюблен в тебя, Бель! – довольно подумала Мария Филипповна, - В конце концов, все проблемы улягутся, и мне бы не хотелось бы, чтобы он исчез из твоей жизни вместе с ними».
Садясь в машину, Глеб снова ощутил ту смутную тревогу, которая не давала ему покоя все это время, не смотря на то, что он старательно гнал ее от себя прочь. Для одного дня лимит неприятностей уже был просто исчерпан, но что-то мешало мирно уехать домой и передохнуть.
Глеб чертыхнулся. Как бы ему не хотелось, но видно придется заглянуть в «Имение» для успокоения души. Благо это было по дороге домой и нет необходимости делать дополнительный крюк.
«Интересно, что занимает сейчас Лику? – внезапно подумал Глеб, отметив, что впервые за долгий сегодняшний день только теперь вспомнил о ней, - Наверняка, беснует, хотя уже уйма времени протекла».
Мысленный образ бьющейся в истерике Лики заставил его мрачно нахмуриться и брови сошлись на переносице. «Ну почему, она хотя бы изредка не может держать себя в руках? Без сомнений накинется на меня с порога и начнет пилить. Господи, почему же я до сих пор терплю ее несносный характер?! – сердито думал он, и ответ пришел сам собой, - Мне ее жаль, она так наивна, что непременно пропадет без меня. Да и совесть ворчит, ведь из-за меня, хоть и косвенно, но все равно из-за меня она оказалась в реанимации»,
Такой невеселый диалог вел с собой Глеб, подъезжая к «Имению». Он издали заметил, что обе машины преспокойно стояли в гараже. И не было здесь ничего странного.
Внезапно Глеб насторожился. Кто-то вертелся возле «Volvo» Линды. «Какого черта!» - взорвался он, выпрыгивая из машины. Человек увлеченно возился, стоя на четвереньках. Верхняя часть туловища была скрыта днищем автомобиля.
Глеб подошел сзади, прокашлялся и вежливо осведомился:
- Механикой увлекаетесь?
Человек торопливо стал выбираться и в спешке сильно ударился головой о днище. Наконец, он выпрямился, потирая ушибленное место.
- Артем? – не без некоторой доли удивления изрек Глеб.
- Здравствуйте, - бесхитростно улыбаясь, произнес охранник.
- Что ты тут делаешь? – придя в себя, спросил Глеб.
Артем замешкался:
- Вы не подумайте ничего дурного. Просто… - он протянул ладонь, на которой покоилась бархатная коробочка в форме сердца, - Делал обход, задумался и нечаянно выронил.
Глеб смотрел на коробочку как на инопланетное существо. А что он подумал? Бомба! Господи, неужели он становится параноиком?!
Артем переминался с ноги на ногу. Глеб заметил, что он сгорает от желания задать мучивший его вопрос. Глеб ободряюще глянул на него:
- Ну, выкладывай.
Артем открыто заулыбался. «Возьми себя в руки, ну какой он террорист?!» – выговаривал себе Глеб.
- Я вот тут предложение собираюсь сделать, - смущаясь, начал Артем – Вы не оцените?
- А кто счастливица? – спросил Глеб, радуясь, что хоть у кого-то еще происходят светлые события.
- Наташа! – с гордостью произнес Артем.
Глеб осторожно открыл коробочку. Изящное колечко воззрилось на него гранатовым глазком. «Ну, что я смыслю в этом, - с досадой подумал он, - Кольцо как кольцо. Ну, какой из меня советчик?»
Однако, видя волнение Артема, он вернул драгоценную коробочку и серьезно сказал:
- Оно бесподобно, а Наташе определенно повезло.
- Спасибо вам, - воскликнул Артем, - Прямо гора с плеч свалилась, все боялся, что оно глупо выглядит.
- Да брось ты, - поддержал Глеб, непроизвольно проникаясь симпатией к этому славному малому, - Главное, чтобы от всего сердца.
- О, об этом не беспокойтесь, - уверил Артем, и Глеб безоговорочно поверил ему, - Но вы ж сюда не за этим приехали? – встрепенулся Артем.
- Да, решил убедиться, что все в порядке. Осмотреться хотел, - в ту же секунду Глеб возжелал откусить себе язык. Ведь никто не знает, что он частный сыщик, а обычным журналистам не положено разведывать обстановку. Вот теперь он молился, чтобы Артем не заметил его оплошность.
Но, по-видимому, его волнения были напрасны: окрыленный Артем украдкой бросал взгляды на заветную коробочку и вполуха слушал Глеба.
- Не беспокойтесь, у нас тут полный порядок. Да и Валерия Константиновна позаботилась, чтобы возле «Солнышка» все убрали.
- Понятно, - произнес Глеб, мысленно облегченно вздохнув, - Пожалуй, я поеду.
- Конечно. Спасибо за консультацию, - промолвил Артем, бережно пряча коробочку в нагрудный карман.
Глеб хмыкнул:
- Пустяки, в любое время.
- Вы смотрите осторожно, - предупредил Артем, - не дороги, а смертоубийство какое-то.
- Постараюсь, - откликнулся Глеб, махнув на прощанье рукой.
Когда он снова садился в машину, с неба срывался крупными хлопьями первый снег вперемешку с огромными каплями дождя. «Да уж, погода не летная! – подумал он, заводя мотор, - Пора домой».
И вот теперь, находясь в стенах родной квартиры, после всех «радостных» сюрпризов сегодняшнего дня он созерцает пикантную сцену. Его верный друг и столь же верная подруга. Хороша парочка!
Они отпрянули друг от друга, а Глеб вальяжно прошел в комнату и устроился в кресле, которое не так давно занимал Сергей.
- Ну что же вы остановились? Продолжайте, - процедил Глеб, сквозь стиснутые зубы.
Сергей прокашлялся и поднялся:
- Не думай ничего плохого.
- А зачем мне думать, если у меня есть прекрасная возможность видеть? – елейным голосом произнес Глеб, внутри у него все клокотало от ярости и уязвленного самолюбия.
Сергей взъерошил волосы:
- Зря ты так. Ведь ничего не произошло.
- А хотелось бы? – Глеб впился взглядом в виноватое лицо Сергея. Краем глаза он отметил, что Лика была на грани очередной истерики.
- Милая моя, так-то ты по мне скучала? – издевательски спросил он, глаза его стали колючими.
Лика вскочила и, сжав кулачки, провизжала:
- Ты невыносим! Жестокосердное чудовище!
- Безусловно, ты права, моя верная Пенелопа, - неприкрытый сарказм выбил из-под Лики почву окончательно.
Из глаз брызнули слезы, и, резко развернувшись, она пулей вылетела из комнаты. Она с поразительной ясностью осознала, что выбранная тактика оказалась неверной. Она ожидала увидеть полную страстей ревность, хотела расшевелить Глеба, но поняла, что ошиблась. Теперь она могла потерять его и возможно навсегда.
«Нет, нет, нет! Это никуда не годится! Надо что-то придумать! – Лика лихорадочно пыталась собраться с мыслями, - Кто-то сказал, что лучшая защита – нападение! Придется попробовать».
Дверь ее спальни с грохотом захлопнулась. Какой-то миг двое мужчин наблюдали за ее уходом. Для Сергея комната сразу безнадежно потускнела и опустела. Он остался один на один с другом, которому не был в состоянии взглянуть в глаза.
Сергей мог поклясться, что это Лика поцеловала его, а он только помышлял об этом. Если бы она так неожиданно не затеяла подобное представление, он бы не отважился на столь неприглядный поступок, все-таки дружба с Глебом много значила для него.
Коварная мысль закружилась бешеной каруселью в его сознании: «Она знала! Знала, что скоро объявится Глеб!» Сергею стало слегка дурно. Неужели Лика способна подстроить такое? В следующее мгновение он твердо задушил сомнения. Это просто стечение обстоятельств, нелепая прискорбная случайность.
- Глеб, - осторожно начал Сергей, - Она была одинока.
- О, а ты как истинный джентльмен готов был скрасить ее существование, - иронично огрызнулся Глеб.
Сергей рассердился. Неужели он не понимает, что сам виноват в случившемся?
- Знаешь что, ты тоже хорош!
- Да ну? – полюбопытствовал Глеб, сверля друга взглядом.
- Нечего ее было бросать и лететь неизвестно куда! Сам виноват! – огрызнулся Сергей.
- Понятно, - протянул Глеб, - На будущее: если у тебя появится жена или девушка, а тебя срочно вызовут на оперативную работу, я постараюсь утешить ее, а вину свалю на будущего мужа-рогоносца! А что? Очень даже удобно!
- Вот как?! – вскипел Сергей, - И это твоя благодарность, что я нянчился с ней?!
- А кто тебя просил нянчиться?! – прорычал Глеб, поднимаясь, - Доставить ее домой – это не значит, забраться к ней в постель!
- Но этого не было! – воспротивился Сергей.
- Но могло бы! – отрезал Глеб, и внезапно ощутил, что все события дня придавили его гирями пудовой усталости. Ему стало абсолютно безразлично, могло или нет произойти то, что он остановил своим появлением.
- Мне лучше уйти, - хмуро произнес Сергей.
- Это будет разумно, - бесцветно проговорил Глеб, - Выясним все в другой раз.
Он не заметил протянутой руки Сергея. И продолжал неподвижно стоять, пока не растаяли последние глухие звуки шагов. Не то чтобы поцелуй Лики и Сергея смертельно ранил его сердце. Все-таки он не настолько любил ее, чтобы по-настоящему страдать от подобных явлений.
Его покорежило предательство Сергея. Как лучший друг он не должен был позволять себе распускать руки. Глеб помассировал гудевшие виски, безумно хотелось спать.
Он сожалел, что не приехал на пять минут раньше, чтобы избежать неприятного открытия. А теперь еще предстоит разборка с Ликой.
Глеб поморщился. Кажется, без припадков истерии не обойдется. Ну что ж, не зачем откладывать, лучше встретить все разом и положить конец их затянувшимся отношениям. Выпрямив плечи, он постучал в закрытую дверь спальни Лики.
Дверь распахнулась, явив его взору разъяренную девушку, и тут же захлопнулась перед его носом. Кто бы мог подумать, что Лика способна на сильные эмоции?!
- Что это значит? – недовольно проворчал Глеб.
Дверь снова распахнулась, ударившись о стену:
- Я тоже хотела бы знать, как расценивать твое поведение! – вскрикнула Лика.
- Мое поведение?! – переспросил Глеб, поперхнувшись и удивленно изогнув бровь.
- А чье же? Как ты посмел бросить меня после выписки?! Оставить меня одну, когда я так в тебе нуждалась! – Лика была воплощением праведного гнева, и ростки вины стали робко пробиваться где-то глубоко внутри него.
- Хватит изворачиваться, - нашелся Глеб после некоторой заминки, но Лика успела отметить, что он дрогнул.
- Это я-то изворачиваюсь?! – возмутилась она, - Мне интересно послушать твои оправдания, тогда и решим, кто изворачивается!
- А ты уверена, что я должен отбеливать себя? – скептически осведомился Глеб, - Позволь мне напомнить, что не я пылко целовался за твоей спиной.
Лика заломила руки, и в глазах блеснули горошины безотказно действовавших слез:
- Давай, свали всю вину на меня! Воспользуйся моей беззащитностью, - она умоляюще заглянула в такие обыкновенно теплые карие глаза, которые холодно, насмешливо и пренебрежительно смотрели на нее сейчас, и добавила практически шепотом, - Давай, издевайся над моей любовью, которая делает меня столь ранимой.
Лика отвернулась, плечи ее содрогались от беззвучных рыданий. Глеб взъерошил волосы. Он и не предполагал, что она так привязана к нему. Ему всегда казалось, что ей с ним просто удобно. Он никогда ни в чем не отказывал и думал, что это вполне устраивало ее. Неужели он ошибался? Неужели ее чувства так глубоки?
Глеб никогда не мог равнодушно относится к женским слезам. Несмотря на то, что Лика часто прибегала к этому оружию, они по-прежнему вызывали в нем чувство вины такое всепоглощающее и сильное, что он невольно вместо должного гнева испытывал жалость.
Он приобнял ее за плечи и прошептал:
- Любовь говоришь? Тогда зачем вся эта комедия в гостиной?
Лика всхлипнула и прильнула к нему, спиной ощущая спокойное биение его сердца:
- Мне хотелось заставить тебя страдать так, как ты вынуждаешь меня.
Глеб усмехнулся. Несомненно, Лика расстроится, если узнает, что ее стрела не достигла цели. Но стоит ли раскрывать ей на это глаза? Глеб сомневался.
- Ну что ж, теперь мы квиты, - мягко произнес он и поцеловал Лику в макушку, - Только прошу, впредь избегай подобных испытаний. Хорошо?
- Обещаю, - прошелестела Лика.
Слезы давно высохли. Он снова рядом. Она победоносно улыбнулась. Вечерние сумерки предусмотрительно скрыли подобное проявление радости от глаз Глеба.


Сумерки – предвестники ночи, подкрадываясь, как хищник из глубины джунглей, окружали, обволакивая, город, цеплялись за стены домов, фонари, шпили церквей, бесстыдно поглощали день.
Сидя у окна, он бесстрастно созерцал неминуемую победу тьмы. Кончик сигареты, ярко вспыхивая, безжизненно повисал каплей пепла. Мокрые хлопья снега, оседая на стекле, безвольно скатывались вниз, оставляя влажные следы.
Он опять проиграл. Эта пронырливая лиса снова ускользнула! Человек скрипнул зубами и злобно загасил окурок. Почему ему так не везет? Где он допустил промах? Почему каждый раз, когда обстоятельства складываются в его пользу, в последний момент солнце фортуны отрекается от него?!
Он вновь нервно закурил, выпустил струю голубоватого дыма. Все равно она за все ответит! Надо только понять, почему так сложно до нее добраться? Надо все как следует обмозговать. Она всего лишь такой же кусок плоти, как и он, а не богиня. Жалкий человечишка и не более!
Внезапно зубы блеснули коварным оскалом. Как он мог выпустить подобное? Ах, как мало внимания он уделял этому! Но ничего, теперь он исправится. Теперь фортуна не станет воротить от него свой нос!
Человек, не смотря на поражение, был весьма доволен собой. С этого момента все пойдет как по маслу. Просто слишком много людей вьется вокруг этой стервы. Неужели им невдомек, что она смертельно опасна, как бомба замедленного действия? Неужели их жалкие хилые умишки не в состоянии понять этого?
Слишком много людей – это всегда плохо, всегда вносит ряд сложностей. Человек опять хищно улыбнулся. Он во всем разобрался и теперь ему, несомненно, повезет. Слишком много людей – назойливый камень преткновения.
Он выпустил правильной формы кольцо сигаретного дыма. Если мыслить рационально, то почему бы не проредить их ряды? Почему бы ему не заняться прополкой?
От этой идеи человек зловеще хохотнул, а затихарившаяся в ванне Ольга от испуга выронила тюбик крема, который с оглушительным грохотом упал на кафельный пол. Она внутренне сжалась, мысленно проклиная злосчастный крем.
После его попытки выцедить из нее жизнь, Ольга старалась не попадаться ему на глаза. В ней поселился острый цепкий страх. Она порывалась вернуться на работу, но чутье подсказывало ей, что ее непременно обвинят в кражах, как только она переступит порог «Имения». Так она и сидела безвылазно в квартире, забившись в какой-нибудь угол и стараясь не дышать.
Человек насторожился, но затем его улыбка стала шире. Он довольно потянулся и вкрадчиво произнес:
- Ну что ж, Ольчик, выходи.
Ольга задрожала, как осиновый лист. Ее страшило общение с ним, но сквозь парализованное сознание, она понимала, что неповиновение может грозить куда большими неприятностями. А так все еще может обойтись малой кровью.
Сцепив руки и трепеща от страха, она вошла в комнату, застыв на пороге.
- Ну что же ты как не родная? – мягко спросил он, наслаждаясь неприкрытым ужасом, плескавшимся в ее глазах.
Ольга сделала несколько нерешительных шагов.
- Ба! – воскликнул человек, - Да ты так скоро и ходить разучишься! А ну-ка смелее, подойди и сядь рядышком, - он похлопал о подлокотник кресла.
Ольга, судорожно сглотнув и побоявшись ослушаться, выполнила его просьбу.
- Хорошая девочка, - похвалил человек, погладив ее по голове, - А теперь рассказывай, куда это ты собралась? – он в упор глядел на нее, - Или я ошибаюсь?
Ольга совсем сникла, она действительно стремилась удрать от него как можно дальше:
- Н-нет, - запинаясь, начала она, чувствуя как его пальцы, словно щупальца, захватили ее запястье, - ты прав. Я собиралась уехать.
- Да? И куда же? – он взял ее за подбородок и принудил посмотреть в свои глаза. Ольга поежилась; эти мутно-голубые глаза, почему она раньше не замечала их липкого взгляда? – Только правду, Ольчик. Только правду.
- Я подумала, - произнесла Ольга.
- О, похвальное качество, - издевательски проговорил он, - Так какую же мысль сгенерировал скудный умишко в этой очаровательно бестолковой голове?
Ольга порывисто выдохнула. Подобные унижения стали обыденностью. Но это пустяки, главное – вырваться.
- Я решила, если у меня отпуск, - она споткнулась на этом слове, но нашла в себе крохи сил, чтобы продолжить, - то почему бы не навестить маму. Я уже давно не приезжала к ней.
- Хм! Маму говоришь? – его глаза впились в ее бледное лицо, ища свидетельство возможной лжи. Ольга старалась стоически выдержать это немое дознание.
Оставшись довольным своими поисками, человек ослабил хватку и выпустил запястье Ольги, на котором тут же проступили красные отметины.
- Ай-яй-яй! – он с притворной жалостью похлопал ее по плечу, - Не расстраивайся, это тебе на память. Иди.
Ольга, не веря своим ушам, решилась переспросить:
- Так я могу уехать?
Человек пожал плечами, утратив всякий интерес к ней:
- Вперед, - голос его зазвучал сталью, - Только не захвати по ошибке, конечно же, того, что тебе не принадлежит.
Ольга моментально догадалась, что он говорит о драгоценностях, и молилась, чтобы он не узрел злорадного блеска ее глаз:
- Я буду аккуратна, - пообещала она, торопливо покидая комнату.

@темы: писанина

---

5.05

Сегодня совсем ничего не успеваю(( работой завалили((

01 02 03
04 05 06
07 08 09
10 11 12
13 14 15

@темы: Арт, СПН