Глава 5
читать дальше
Последние звуки вальса, проплыв по залу, растворились в воздухе. А Глебу все еще не хотелось расставаться с запахом фиалок и выпускать Линду из объятий. Он мучительно подыскивал повод, чтобы как можно дольше не разжимать кольцо своих рук.
Линда не стремилась вырваться, наоборот, она пыталась продлить мгновение, отдыхая душой в лучах его внутренней силы. Именно сейчас она с удивлением осознала, что один и тот же человек может довести ее до всепоглощающей ярости с одной стороны, а с другой – подарить поток давно позабытых чувств, которые бередили ее мирно спавшую все это время, до знакомства с Глебом, душу.
Так они и стояли, не шевелясь, каждый подыскивал благовидный предлог, чтобы не расставаться. Музыка не возобновилась, и поэтому оглушительный звон бьющихся бокалов и падающих блюд был явственно слышен.
Линда, вздрогнув, отпрянула и обеспокоено посмотрела вокруг. Возле одного из столов гости что-то обсуждали возбужденнее, чем обычно. Такое оживление, как магнит, притягивало все новых и новых любопытствующих, и вскоре довольно внушительная группа людей обступила стол со всех сторон.
Раздосадованный тем, что Линда так внезапно лишила его своего присутствия, Глеб недовольно буркнул:
- Черт возьми, ну что еще?
Линда посмотрела на него своим прежним холодным взглядом, как бы сквозь него. Глеб внутренне поежился, а она произнесла:
- Вот именно это я и собираюсь выяснить, - она, развернувшись, заспешила в самую гущу собравшихся.
Глеб, проклиная весь женский род с его перепадами настроения, критическими днями и остальной белибердой, направился следом за Линдой.
От развернувшейся перед ней картины Линда пришла в бешенство. Ее глаза метали молнии, а она сама дрожала от переполнявшего ее гнева. «Мало того, что он посмел притащить это пугало, которое разговаривало самым наглым образом, так еще его протеже изволила нализаться до потери пульса!»
Возле ее ног лежала бесчувственная Лика в окружении смеси различных блюд. Ее платье было заляпано салатами и легкими бутербродами, икра нашла пристанище в ее волосах. Кто-то делал робкие попытки помочь ей, но даже в бессознательном состоянии Лика неплохо отбивалась.
Увидев это, Глеб заскрежетал зубами:
- Вот дрянь! – с тихой яростью процедил он.
Линда холодно взглянула на него:
- Неужели? – саркастически произнесла она, - А разве вы не могли предположить подобного?!
- Я не думал, что она может надраться до чертиков! – проговорил он.
- Не думали!? А мозги вам на что?!- насмешливо поинтересовалась Линда, глаза которой полыхали гневом.
- Слушайте! – вскипел Глеб, - Если бы я знал, то запер бы ее дома или нет в шкафу. Вас бы это, несомненно, устроило!
- Откуда вам знать, что меня устроит! Вы бы с ней разобрались, а не на счет меня теории строили! – огрызнулась Линда, указывая на Лику.
Глеб разъяренно уставился на нее. «Она просто невыносима!» Он собирался что-то возразить, но ледяные глаза остановили его:
- Хватит в красноречии упражняться! Может, вы пошевелитесь и сделаете хоть что-нибудь с ней!
Линда чувствовала, что в любой момент может сорваться и тогда достанется всем. Всем без исключения тем более, она заметила несколько вспышек фотоаппаратов. «Только этого не доставало! – яростно подумала Линда, - Представляю себе завтрашние заголовки: «Имение» - притон алкоголиков! И все это огромными неоновыми буквами на всю страницу! Черт бы побрал этого Глеба! Чтоб ему пусто было! Господи, ну что же это такое?!» Поток нелицеприятных мыслей не иссякал.
Глеб злился на себя, Лику, на весь белый свет. Он хорошо знал одну особенность: если Лику и удастся растормошить, то она непременно обнародует содержимое своего желудка. Проще говоря, ее вывернет прямо на отполированный паркет.
Глеб присел рядом с ней. «Кто дернул тебя так налакаться!» - мысленно вопрошал он.
У Марии Филипповны дрожали руки. Так бывало всегда, когда кто-нибудь расстраивал ее. А Лика не просто огорчила, она больно задела. И как назло Мария Филипповна не могла найти ни дочери, ни Валери, которые помогли бы справиться с этим.
Она одиноко стояла у окна и боролась со своей обидой один на один.
-Машенька, ну разве можно так расстраиваться? – спросил добрый голос.
Мария Филипповна вздрогнула от неожиданности:
- Эдуард! Как ты здесь оказался?
Он тепло улыбнулся:
- Раз ты не удосужилась пригласить меня, то пришлось прийти самому.
Эдуард Брониславович был другом семьи. Давно, когда муж избил Марию Филипповну, именно он ухаживал за ней в больнице. Тогда и завязалась крепкая дружба между ним, доктором городской больницы, и Марией Филипповной и Линдой.
Она улыбнулась:
- И как всегда во время. Кажется, меня снова необходимо реанимировать!
Эдуард взял ее руки в свои и подбодрил:
- Ну, давай, выкладывай!
Мария Филипповна вздохнула и начала повествовать о событиях вечера. Когда она завершила, то Эдуард Брониславович решительно поставил диагноз:
- Значит, твоя новая знакомая неизлечимо глупа, если не оценила твоей доброты.
- Ты меня смущаешь, а это уж никуда не годится, мы же не парочка влюбленных детей! – застенчиво произнесла Мария Филипповна.
Почему-то в присутствии Эдуарда она чувствовала себя помолодевшей и необыкновенно красивой. Может, все дело в безграничном обожании, льющемся из его глаз?
Эдуард покачал головой:
- Ах, Машенька, разве кто-то говорит, что мы старики. Может, мы только жить начинаем, а? – хитро подмигнул он.
Внезапный грохот не дал возможности ответить. Мария Филипповна встрепенулась. «Неужели с Бель что-нибудь стряслось?» - тревожно подумал она.
Мария Филипповна фанатично любила дочь и поэтому всегда вспоминала о ней в первую очередь, независимо от характера обстоятельств. А еще ей не нравилось сухое имя Линда, поэтому мысленно она всегда называла ее Бель, зная, что спорить с дочерью по такому поводу бесполезно.
Мария Филипповна, взяв Эдуарда за руку, направилась на усилившееся гудение собравшихся гостей.
- Мы куда-то спешим? – поинтересовался изумленный Эдуард.
- Конечно. Нам решительно нужно разобраться с тем, что там произошло, - серьезно ответила она, не смотря на собеседника.
Глебу хотелось провалиться здесь и сейчас, сию минуту исчезнуть с лица земли и чтобы все о нем забыли. Он буквально кожей ощущал холодный взгляд синих глаз Линды.
Глеб не знал, что делать с Ликой и от этого злился еще больше. Если он приведет ее в чувство, то можно с полной уверенностью сказать, что последующие действия Лики вряд ли обрадуют Линду, а с другой стороны не мог же он оставить ее здесь. Не решаясь что-нибудь предпринять, Глеб осторожно вытаскивал икру из волос Лики.
- Как трогательно! – едко процедила Линда, - И сколько это будет продолжаться?!
Глеб злобно посмотрел на нее:
- У вас есть идеи получше? Не стесняйтесь, предложите!
- Вы – нахал! – негодующе произнесла Линда.
- О, это бесспорно ей поможет! – издевательски заметил он.
- Да, а ваше ковыряние в ее волосах как-то поспособствует протрезвлению?! – взорвалась Линда.
Они сердито уставились друг на друга.
-Может, доктор поможет? – кто-то внес робкое предложение из собравшихся.
Линда перевела взгляд на говорившего, под ее колючими глазами он весь как-то скукожился.
«Интересно, она, что на всех так действует? – мелькнуло в сознании Глеба, - Прямо- таки снежная королева!» Он моментально разозлился на себя. Она его оскорбляет, а он ею восхищается. Остолоп!
В этот момент Линда в толпе гостей заметила маму и Эдуарда Бронеславовича. Они явно спешили к ним. «Очень хорошая пара!» – внезапно смягчившись, подумала Линда, и сама была поражена.
- Разрешите. Я – врач, - произнес Эдуард, поравнявшись с Линдой, и он мягко отодвинул Глеба.
Эдуард Бронеславович пощупал пульс, посмотрел реакцию зрачков, а Глеб беспомощно топтался за его спиной.
- Ну что же, сильное алкогольное отравление организма, - окончив осмотр, промолвил доктор, - Кто-нибудь знает, сколько она выпила?
Эдуард вопросительно посмотрел на Глеба. Тот неопределенно пожал плечами.
- Понятно.
- Ой, что я вижу! Наш поросеночек нашел свою лужу! – насмешливо воскликнула Валери, появившись рядом с Линдой и Марией Филипповной, которая обнимала дочь за плечи.
- Вэл, ты откуда взялась? – обрадовано спросила Линда.
- Обижаешь, - Валери небрежно смахнула несуществующую пылинку с бретельки платья, - я никуда и не уходила.
- Ты неунывающая оптимистка, - тепло улыбнулась Мария Филипповна.
Валери залилась румянцем, похвала явно пришлась по душе. Она повернулась к собравшимся:
- Господа, может, позволим девушке спокойно вздохнуть? Не кажется ли вам, что ваш плотный круг стесняет ее дыхательные возможности?
- Действительно, господа, - поддержала Мария Филипповна, - Я приглашаю выйти в парк, где состоится незабываемый фейерверк. Прошу за мной.
К удивлению Линды многие с охотой последовали за ее мамой. «Очевидно, их утомил затянувшийся первый акт», - угрюмо решила она. Линда посмотрела на Марию Филипповну, пытаясь выразить всю свою благодарность и любовь глазами, хотя подозревала, что это невозможно, потому что эти чувства безграничны.
- Необходимо промывание желудка, - продолжил Эдуард.
- Мозги бы ей промыть! – прорычал Глеб.
- А ты уверен, что они у нее есть? – язвительно спросила Валери, с преувеличенным вниманием разглядывая Лику.
Глеб мрачно зыркнул на нее. А неожиданная поддержка Линды сбила его с толку. Взяв Валери за руку, она произнесла:
- Прошу тебя, не стоит.
Глеб взглянул на Линду. Неужели она отошла? Но, поймав ее взор, понял, что ошибся. В ее глазах он прочитал жгучее желание задушить его.
- Не стоит?! – возмутилась Валери, - Пожалуй, ты не понимаешь, что завтрашние газеты раздуют происшедшее до глобальных размеров, а это изрядно подпортит репутацию «Имения» и твою в частности! И ты считаешь, что не стоит кое-кому вправить мозги!? – она выразительно посмотрела на Глеба.
Он не выдержал:
- Вы перегибаете палку!
- Ха, - фыркнула Валери, - на счет этого можно и поспорить. Я не тянула тайных алкоголиков на званный вечер и не валяюсь в пьяном угаре среди всякой снеди! Так что прикусите язык!
- Хватит! – крикнула Линда, - И так тошно! – она посмотрела на врача, - Эдуард Бронеславович, «скорую» нужно вызывать или ее и так можно транспортировать?
- У вас есть машина? – обратился Эдуард к Глебу. Тот молча кивнул. – Похоже, можно и без «скорой» обойтись, но в больницу ей необходимо.
Неожиданно для всех Лика пробормотала:
- Как же мне хреново!
Валери присела рядом с ней и прошептала в ухо:
- А нечего гонятся за бутылкой. Вот если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы переварила мой совет, а так…
Лика зажмурилась и зажала уши ладонями:
- Зачем так светло? Зачем вы так кричите?
В следующее мгновение ею овладел приступ безудержной рвоты.
- Вот черт!- воскликнула Валери, - Как будто бы нам мало было, и она добавить решила!
Линда неприязненно посмотрела на Глеба:
- Может, наконец-то, вы избавите меня от ее присутствия?
Не дожидаясь ответа, она круто развернулась и ушла. Валери ругнулась и собралась догонять подругу, но Эдуард Бронеславович задержал ее:
- Вэл, передайте Марии Филипповне, что она была сегодня обворожительна.
Валери мгновенно просветлела и озорно подмигнула ему:
- Непременно! Я рада за вас.
Линда была абсолютно измотана и обессилена. Хорошо еще, что гости стали быстро расходиться после фейерверка. Хотя, по мнению Линды, яркие гроздья петард, взрывавшихся в ночном небе, больше символизировали ее поражение, чем триумф. «Все это похоже на пир во время чумы! – отрешенно думала она, - Остается надеяться, что Валери как-то удастся разобраться с этим завалом!»
Она больше не могла находиться в «Имении». Все вдруг стало каким-то противным и чужим. Найдя Марию Филипповну и не дожидаясь ухода последних гостей, она отправилась домой.
По дороге Мария Филипповна бормотала ласковые слова поддержки, но Линда практически не слышала их. Она боялась, что просто не дотянет до дома. Так внезапно все навалилось, и она физически ощущала тяжесть лавины проблем, которые сыпались беспрерывно и грозили стереть ее, не оставив следов.
Попрощавшись с мамой, она вползла в квартиру и, закрыв дверь, прислонилась спиной к ее поверхности. Как же она устала!
Линда мечтала о горячей ванне, мягкой постели и о малой вероятности забыть все, что успело произойти за эти дни. Она отделилась от двери и направилась в ванную. В процессе приготовлений она упорно старалась не прислушиваться к назойливому внутреннему голосу, который что-то истошно кричал.
Погрузившись в теплую пенную воду, Линда закрыла глаза и окунулась в волны то ли полусна, то ли полудремы. Очнулась она от прохладного прикосновения, уже успевшей остыть, воды.
Решив, что завтра все приведет в порядок, Линда побрела в спальню. Ей просто нужен обычный человеческий отдых, несколько часов спокойного сна и тогда все станет на свои места. Только бы не было сновидений!
Глеб с Эдуардом Бронеславовичем доставили Лику в больницу, которая после рвоты снова отключилась. Ей промыли желудок, но она по-прежнему не приходила в себя.
- Просто организму трудно справиться с такой дозой яда, - успокаивающе произнес Эдуард, - Но с ней все в полном порядке, уверяю вас.
- Вы сказали: яд? – встрепенулся Глеб.
- Молодой человек, я имею в виду неограниченное количество алкоголя, которое плещется в ее крови.
Глеб посмотрел на Лику, которая практически сливалась с белой подушкой.
- Но разве она не должна уже очнуться?
- Она отдыхает, а вы поезжайте домой, а утром ваша девушка будет как огурчик.
В глазах Глеба отчетливо читалось сомнение. Лика пару раз и до этого напивалась на вечеринках до потери сознания, но никогда так долго не находилась в таком состоянии как сейчас. С одной стороны ему хотелось плюнуть на все и уехать, а с другой – в нем просыпалось чувство вины. Она лежала такая хрупкая и ранимая, а он не проследил за ней и был, хотя бы частично, виновен в том, что Лика находилась в больнице, а не в их квартире.
Глеб вздохнул:
- Пожалуй, я останусь здесь.
- Это не самое лучшее решение, - запротестовал Эдуард.
Глеб взглянул на него:
- А как бы вы поступили на моем месте? Неужели уехали бы?
О, Эдуард был на его месте, хотя и в несколько иной ситуации. Он не мог оставить свою пациентку, которая также лежала без сознания и была щедро украшена синяками. Он каждую свободную минутку проводил с ней, да и теперь не хочет оставлять ее одну.
Под натиском воспоминаний Эдуард Бронеславович сдался:
- Хорошо, только сами понимаете, у нас нет дополнительных кроватей или раскладушек, а вот кресло из своего кабинета выделить могу. Его Линда подарила.
- Линда? – удивился Глеб.
- Да. Она много чего хорошего сделала для больницы, да и не только для нее.
- Что, лечится от агрессии часто? – довольно резко спросил Глеб.
Эдуард Бронеславович укоризненно покачал головой:
- Молодой человек, не стоит судить о том, чего не знаете. Она добрейшей души человек, как и ее мама. И, между прочим, терпеть не может всякого рода лечебницы.
Глебу стало неловко:
- Простите. Я не хотел никого оскорбить, просто она…
- Линда слепила себя сама, - перебил Эдуард, - и если сочтет нужным, то сама вам все расскажет, а теперь пойдемте за креслом, если уж вы решили остаться.
Линда ворочалась и металась по кровати. Чувство опасности не давало покоя, но она не могла определить его источник.
Линда шла по нескончаемому, безграничному лабиринту. Шершавые, скользкие стены давили на нее своей неумолимостью. Ей никак не удавалось найти выход и где-то внутри ее существа начал зарождаться мерзкий страх. Капля за каплей он рос и ширился, грозясь прорваться наружу.
Он гнал ее, заводя Линду все дальше и дальше в глубь лабиринта. Внезапно раздался скрежет, и по коже пробежали мурашки. Скрип угрожающе нарастал и приближался с каждой секундой. Линда обернулась, и страх превратился в панический ужас.
Она стояла в самом центре лабиринта, а на нее со всех сторон наползали, смыкаясь, испещренные трещинами стены. Парализованная цепкими когтями ужаса, Линда не могла сдвинуться с места.
Еще мгновение и она будет погребена заживо. Пространство стремительно уменьшалось. И вдруг Линда увидела свирепый блеск знакомых глаз. Они возникли так неожиданно и полыхали такой ненавистью, что она закричала.
Линда резко села на кровати и начала хватать воздух пересохшими губами, а крик продолжал вибрировать внутри нее. Она давно уже не видела этот сон, но если он возвратился, то стоит ждать беды.
Она встала и подошла к окну. На улице стоял день и уныло плакал слезами дождя. Линда прислонилась горячим лбом к холодной поверхности окна. «К чему следует готовиться и чего ждать?» - подумала она с отчаянием.
Капли безразлично барабанили: человеческие мучения их совсем не волновали.
Кресло было довольно удобным, и Глеб продежурил возле Лики всю ночь, не смыкая глаз. Он совсем был истощен, его клонило в сон. Лицо осунулось, и явственней проступили морщины.
«Я закрою только один глаз и только на пару минут», - убеждал он себя. Пара минут оказалось парой часов, когда Глеб открыл глаза, было уже позднее утро.
Он посмотрел на Лику, которая по-прежнему мирно спала или была до сих пор без сознания. Глеб так и не понял. Поднявшись, он потянулся, подошел к Лике и пощупал пульс. Он бился тоненькой ниточкой, и Глеб внезапно испугался.
Дверь скрипнула, впуская Эдуарда Бронеславовича:
- Ну, как наша пациентка? – спросил он бодро.
- По-моему, хреновее, чем вчера.
Эдуард насторожился и принялся осматривать Лику. Потом он поспешно покинул палату, а вернулся с двумя санитарами, которые переложили Лику на носилки и куда-то повезли.
- Что происходит, черт возьми?! – вся эта беготня испугала Глеба еще больше и он, догнав Эдуарда Бронеславовича уже в коридоре, схватил его за руку.
- У нее не просто алкогольное опьянение, - проговорил Эдуард, не замедляя шага, - Удивительно, что она еще жива.
- А по-человечески объяснить можно? – разозлился Глеб, - И куда вы вчера смотрели?!
Эдуард Бронеславович негодующе взглянул на Глеба и стряхнул его руку:
- Если бы она меньше выпила, можно было бы все определить сразу! Хотя, - он пожал плечами, - может, именно опьянение и спасло ее, а также приступ рвоты. Ее отравили!
- Что за бред?
- Это не бред, а сильнодействующий яд, - Эдуард Бронеславович произнес какое-то непонятное название, но Глеб уже не слышал его.
В его мозгу пылали гигантских размеров буквы: ЯД! Он отстал от стремительно удаляющегося Эдуарда и продолжал стоять посреди больничного коридора. Кому понадобилось отравлять безобидную Лику? Да, характер у нее не мед, но за это не убивают.
Схватившись за голову, Глеб принялся расхаживать из стороны в сторону. Надо все хорошенько обдумать, а мозги-то не варят. Достав телефон, он набрал номер Сергея. Долго не отвечали, и Глеб начал терять остатки терпения. Наконец, раздался голос:
- Слушаю?
- Серый, это Глеб.
- У нас пожар? – иронично спросил голос.
- Хуже. Срочно дуй в городскую больницу!
- А каким ветром тебя туда занесло?
- Похоронным. Лику пытались отравить, - мрачно произнес Глеб.
- Шутишь?
- Какие уж тут шутки! Если она, кажется, в реанимации!
Повисло напряженное молчание, и через секунду Сергей ответил:
- Скоро буду.
Валери была сердита на Линду. Она стремительно исчезла, а ей пришлось остаться, раздавать указания по поводу уборки и ночевать в «Имении». Кроме того, за весь вечер Валери так и не удалось не то что поговорить, а даже увидеться с Андреем.
Сейчас она спешила домой в надежде найти на автоответчике вразумительные объяснения Андрея по поводу его скоропалительного ретирования. У двери квартиры она лихорадочно перерывала содержимое своей сумочки в поиске ключей. Она находила все, что угодно: помаду, пудреницу, тени и еще кучу всякой необходимой женской ерунды, а заветных ключей не было.
«Неужели забыла?» - тоскливо подумала Валери. Ведь это значит, что ей придется возвращаться в «Имение» и заниматься поиском уже там. Она раздосадовано стукнула кулачком по двери и замерла. Дверь легко поддалась и приглашающе распахнулась. Валери ошарашено продолжала стоять на пороге.
«Ноги в руки и бегом!» - пронеслось у нее в голове. По спине пробежал неприятный холодок. Борясь с собой, Валери шагнула в квартиру и осторожно прикрыла дверь. Она осмотрелась и прислушалась. Признаков погрома не было, и царила тишина. Расхрабрившись, Валери отважилась на путешествие по квартире.
Она опасливо заглядывала в комнаты, кухню, а у дверей спальни застыла, слово пораженная громом. Ее пронзила острая боль. Хотелось кричать, но в горле стоял огромный комок.
В ее уютной спальне на внушающих размерах кровати мирно спал Андрей, небрежно обнимая за талию полуголую девицу. Валери смотрела на это и чувствовала, что внутри что-то с треском ломается, и от этого становилось нестерпимо гадко на душе.
Она взяла с элегантного столика увесистую хрустальную вазу и с размаху швырнула ее об пол. В умиротворенной тишине раздался звон, похожий на выстрел, и, жалобно взвизгнув, ваза разлетелась на осколки.
Андрей, чертыхнувшись, подскочил и часто заморгал, стараясь стряхнуть истому, а девица, испуганно открыв глаза, пыталась натянуть повыше одеяло. Валери прислонилась к дверному косяку и бесстрастно смотрела на них.
- Ах, простите, что нарушила вашу идиллию, - едко произнесла она, - Как у вас интересно, кто бы мог подумать!
Андрей уже оправился и издевательски осведомился:
- Ну раз тебе так нравится, может, присоединишься? – он похлопал рядом с собой по широкой кровати, - Места на всех хватит.
Валери задохнулась, как будто ей кто-то перекрыл кислород. Внутри все мучительно сжалось.
- Я не имею ничего общего с помойкой! – процедила она и, подобрав его брюки, бросила их в лицо Андрею, - Убирайся!
Он усмехнулся:
- Ну, так бы и сказала, что любишь наблюдать, а не участвовать.
Валери хотела вцепиться ему в лицо и расцарапать так, чтобы и родная мать не узнала, но гордость удержала. Она, вызывающе вскинув голову, прошла на кухню, сдерживая горячий порыв убежать отсюда, куда глаза глядят, хоть на край света, и стать маленькой, маленькой, совсем крошечной, может тогда и уменьшится эта пульсирующая боль.
Валери услышала хлопанье входной двери и уже готова была дать волю жгучим слезам, когда кожей почувствовала присутствие Андрея, внимательно разглядывавшего ее прямую спину.
- Ты что аршин проглотила? И к чему этот спектакль? – насмешливо спросил он.
Валери медленно развернулась. Из одежды на нем были только брюки.
- По-моему, это ты устроил незабываемое представление, - с горечью произнесла она.
- Ну, - Андрей задумчиво потер подбородок, - Скажем так, я был зол на тебя и решил преподать урок.
- Урок?! – взорвалась Валери, - А что, если я займусь таким воспитанием!?
Андрей самодовольно улыбнулся:
- Я ничего не буду иметь против, если не стану третьим лишним.
Валери не верила своим ушам. Не долго думая, она запустила в него тарелкой.
Он захохотал:
- И это все, на что ты способна?!
Валери этот смех покорежил. Она продолжала метать тарелки, а из глаз струились слезы:
- Проваливай! Я тебя ненавижу!
Андрей отступил на шаг и тут же взвыл. Пол был густо усеян осколками, а он оставался босым.
- С меня довольно! – прорычал Андрей и в два прыжка пересек пространство, которое отделяло его от Валери.
Он схватил ее за локоть и сжал со всей силы. Валери застонала от боли.
- А теперь запомни, - процедил он, злобно сверкнув глазами, - Ты еще об этом пожалеешь. Ты сама ко мне приползешь! Так уже было и так будет снова!
Андрей с остервенением впился в губы Валери. Она беспомощно колотила его кулачками и пыталась вырваться. Все было бесполезно: он был сильнее ее. Наконец, Андрей отпустил Валери:
- До скорого свидания, дорогая, - изрек он, буквально выплюнув последнее слово, и покинул кухню.
Через некоторое время грохот входной двери возвестил о его уходе. Валери с отвращением вытерла распухшие губы и обессилено опустилась на кухонный пол.
«За что? За что?» - вопрошала она, а из глаз струились ручьи слез. Болела разорванная вклочья душа, стенало разбитое сердце.
Лика чувствовала себя страшно одинокой. Ей было неуютно и неприятно, ей не нравился этот длинный узкий полутемный коридор. Она не оглядывалась, потому что интуитивно ощущала продолжение этого коридора за своей спиной. Или, кто знает, может, там находилось его начало.
Неожиданно Лику кто-то осторожно толкнул, и она побежала. Ее бег, казалось, длился вечность. Она уже выдыхалась, ей хотелось остановиться, но ноги продолжали нестись вперед. Внезапно Лика увидела дверь, и в ней вспыхнула ослепительная надежда. Сейчас она откроет ее и вырвется отсюда в нормальный мир с живыми людьми.
Лика распахнула дверь и…разочарованно застыла. Перед ней простирался такой же коридор, убегающий в бесконечность и пугающий своей молчаливой тишиной. Опять ее кто-то толкнул, и она устремилась дальше…
В реанимации вокруг Лики крутились люди, и Эдуард Бронеславович неистово кричал:
- Разряд!!!
Тело Лики подпрыгивало на столе, выгибаясь дугой, а голова безвольно покачивалась из стороны в сторону. И различные приборы, и приборчики продолжали показывать прямую линию…
Лика бежала, распахивая одну дверь за другой. От безысходности и отчаяния на глаза наворачивались слезы, а коридор вился прямой лентой в вечность.
Теряя остатки веры, Лика отворила очередную дверь и больно ударилась о холодную поверхность зеркала. Пелена слез застилала глаза, и она не могла понять, чье отражение сейчас видит. Лика поморгала и потерла глаза, упиваясь жалостью к самой себе.
Зеркало было каким-то неправильным: на нее смотрели синие ледяные высокомерные глазищи и прорисовывались едва заметные расплывчатые очертания фигуры. Она начал пристально всматриваться в отражение.
Лика моментально рассвирепела. Перед ней высилась Линда – причина всех ее проблем и несчастий.
- Ты и здесь меня донимаешь! – завопила она и замолотила кулачками по зеркальному отражению, сохранявшему невозмутимое спокойствие.
С очередным ударом Лика почувствовала, как что-то схватило ее за руку и стало затягивать в зеркало. Она протестующе завизжала…
- Разряд!!! – снова прокричал Эдуард Бронеславович, и опять тело Лики, изогнувшись, подскочило.
Секундное ожидание сравнилось с вечностью. Линия дрогнула и, заколебавшись, зажила…
Лика глубоко вздохнула, попыталась открыть глаза, но увидела лишь бесформенные серые тени.
читать дальше
Последние звуки вальса, проплыв по залу, растворились в воздухе. А Глебу все еще не хотелось расставаться с запахом фиалок и выпускать Линду из объятий. Он мучительно подыскивал повод, чтобы как можно дольше не разжимать кольцо своих рук.
Линда не стремилась вырваться, наоборот, она пыталась продлить мгновение, отдыхая душой в лучах его внутренней силы. Именно сейчас она с удивлением осознала, что один и тот же человек может довести ее до всепоглощающей ярости с одной стороны, а с другой – подарить поток давно позабытых чувств, которые бередили ее мирно спавшую все это время, до знакомства с Глебом, душу.
Так они и стояли, не шевелясь, каждый подыскивал благовидный предлог, чтобы не расставаться. Музыка не возобновилась, и поэтому оглушительный звон бьющихся бокалов и падающих блюд был явственно слышен.
Линда, вздрогнув, отпрянула и обеспокоено посмотрела вокруг. Возле одного из столов гости что-то обсуждали возбужденнее, чем обычно. Такое оживление, как магнит, притягивало все новых и новых любопытствующих, и вскоре довольно внушительная группа людей обступила стол со всех сторон.
Раздосадованный тем, что Линда так внезапно лишила его своего присутствия, Глеб недовольно буркнул:
- Черт возьми, ну что еще?
Линда посмотрела на него своим прежним холодным взглядом, как бы сквозь него. Глеб внутренне поежился, а она произнесла:
- Вот именно это я и собираюсь выяснить, - она, развернувшись, заспешила в самую гущу собравшихся.
Глеб, проклиная весь женский род с его перепадами настроения, критическими днями и остальной белибердой, направился следом за Линдой.
От развернувшейся перед ней картины Линда пришла в бешенство. Ее глаза метали молнии, а она сама дрожала от переполнявшего ее гнева. «Мало того, что он посмел притащить это пугало, которое разговаривало самым наглым образом, так еще его протеже изволила нализаться до потери пульса!»
Возле ее ног лежала бесчувственная Лика в окружении смеси различных блюд. Ее платье было заляпано салатами и легкими бутербродами, икра нашла пристанище в ее волосах. Кто-то делал робкие попытки помочь ей, но даже в бессознательном состоянии Лика неплохо отбивалась.
Увидев это, Глеб заскрежетал зубами:
- Вот дрянь! – с тихой яростью процедил он.
Линда холодно взглянула на него:
- Неужели? – саркастически произнесла она, - А разве вы не могли предположить подобного?!
- Я не думал, что она может надраться до чертиков! – проговорил он.
- Не думали!? А мозги вам на что?!- насмешливо поинтересовалась Линда, глаза которой полыхали гневом.
- Слушайте! – вскипел Глеб, - Если бы я знал, то запер бы ее дома или нет в шкафу. Вас бы это, несомненно, устроило!
- Откуда вам знать, что меня устроит! Вы бы с ней разобрались, а не на счет меня теории строили! – огрызнулась Линда, указывая на Лику.
Глеб разъяренно уставился на нее. «Она просто невыносима!» Он собирался что-то возразить, но ледяные глаза остановили его:
- Хватит в красноречии упражняться! Может, вы пошевелитесь и сделаете хоть что-нибудь с ней!
Линда чувствовала, что в любой момент может сорваться и тогда достанется всем. Всем без исключения тем более, она заметила несколько вспышек фотоаппаратов. «Только этого не доставало! – яростно подумала Линда, - Представляю себе завтрашние заголовки: «Имение» - притон алкоголиков! И все это огромными неоновыми буквами на всю страницу! Черт бы побрал этого Глеба! Чтоб ему пусто было! Господи, ну что же это такое?!» Поток нелицеприятных мыслей не иссякал.
Глеб злился на себя, Лику, на весь белый свет. Он хорошо знал одну особенность: если Лику и удастся растормошить, то она непременно обнародует содержимое своего желудка. Проще говоря, ее вывернет прямо на отполированный паркет.
Глеб присел рядом с ней. «Кто дернул тебя так налакаться!» - мысленно вопрошал он.
У Марии Филипповны дрожали руки. Так бывало всегда, когда кто-нибудь расстраивал ее. А Лика не просто огорчила, она больно задела. И как назло Мария Филипповна не могла найти ни дочери, ни Валери, которые помогли бы справиться с этим.
Она одиноко стояла у окна и боролась со своей обидой один на один.
-Машенька, ну разве можно так расстраиваться? – спросил добрый голос.
Мария Филипповна вздрогнула от неожиданности:
- Эдуард! Как ты здесь оказался?
Он тепло улыбнулся:
- Раз ты не удосужилась пригласить меня, то пришлось прийти самому.
Эдуард Брониславович был другом семьи. Давно, когда муж избил Марию Филипповну, именно он ухаживал за ней в больнице. Тогда и завязалась крепкая дружба между ним, доктором городской больницы, и Марией Филипповной и Линдой.
Она улыбнулась:
- И как всегда во время. Кажется, меня снова необходимо реанимировать!
Эдуард взял ее руки в свои и подбодрил:
- Ну, давай, выкладывай!
Мария Филипповна вздохнула и начала повествовать о событиях вечера. Когда она завершила, то Эдуард Брониславович решительно поставил диагноз:
- Значит, твоя новая знакомая неизлечимо глупа, если не оценила твоей доброты.
- Ты меня смущаешь, а это уж никуда не годится, мы же не парочка влюбленных детей! – застенчиво произнесла Мария Филипповна.
Почему-то в присутствии Эдуарда она чувствовала себя помолодевшей и необыкновенно красивой. Может, все дело в безграничном обожании, льющемся из его глаз?
Эдуард покачал головой:
- Ах, Машенька, разве кто-то говорит, что мы старики. Может, мы только жить начинаем, а? – хитро подмигнул он.
Внезапный грохот не дал возможности ответить. Мария Филипповна встрепенулась. «Неужели с Бель что-нибудь стряслось?» - тревожно подумал она.
Мария Филипповна фанатично любила дочь и поэтому всегда вспоминала о ней в первую очередь, независимо от характера обстоятельств. А еще ей не нравилось сухое имя Линда, поэтому мысленно она всегда называла ее Бель, зная, что спорить с дочерью по такому поводу бесполезно.
Мария Филипповна, взяв Эдуарда за руку, направилась на усилившееся гудение собравшихся гостей.
- Мы куда-то спешим? – поинтересовался изумленный Эдуард.
- Конечно. Нам решительно нужно разобраться с тем, что там произошло, - серьезно ответила она, не смотря на собеседника.
Глебу хотелось провалиться здесь и сейчас, сию минуту исчезнуть с лица земли и чтобы все о нем забыли. Он буквально кожей ощущал холодный взгляд синих глаз Линды.
Глеб не знал, что делать с Ликой и от этого злился еще больше. Если он приведет ее в чувство, то можно с полной уверенностью сказать, что последующие действия Лики вряд ли обрадуют Линду, а с другой стороны не мог же он оставить ее здесь. Не решаясь что-нибудь предпринять, Глеб осторожно вытаскивал икру из волос Лики.
- Как трогательно! – едко процедила Линда, - И сколько это будет продолжаться?!
Глеб злобно посмотрел на нее:
- У вас есть идеи получше? Не стесняйтесь, предложите!
- Вы – нахал! – негодующе произнесла Линда.
- О, это бесспорно ей поможет! – издевательски заметил он.
- Да, а ваше ковыряние в ее волосах как-то поспособствует протрезвлению?! – взорвалась Линда.
Они сердито уставились друг на друга.
-Может, доктор поможет? – кто-то внес робкое предложение из собравшихся.
Линда перевела взгляд на говорившего, под ее колючими глазами он весь как-то скукожился.
«Интересно, она, что на всех так действует? – мелькнуло в сознании Глеба, - Прямо- таки снежная королева!» Он моментально разозлился на себя. Она его оскорбляет, а он ею восхищается. Остолоп!
В этот момент Линда в толпе гостей заметила маму и Эдуарда Бронеславовича. Они явно спешили к ним. «Очень хорошая пара!» – внезапно смягчившись, подумала Линда, и сама была поражена.
- Разрешите. Я – врач, - произнес Эдуард, поравнявшись с Линдой, и он мягко отодвинул Глеба.
Эдуард Бронеславович пощупал пульс, посмотрел реакцию зрачков, а Глеб беспомощно топтался за его спиной.
- Ну что же, сильное алкогольное отравление организма, - окончив осмотр, промолвил доктор, - Кто-нибудь знает, сколько она выпила?
Эдуард вопросительно посмотрел на Глеба. Тот неопределенно пожал плечами.
- Понятно.
- Ой, что я вижу! Наш поросеночек нашел свою лужу! – насмешливо воскликнула Валери, появившись рядом с Линдой и Марией Филипповной, которая обнимала дочь за плечи.
- Вэл, ты откуда взялась? – обрадовано спросила Линда.
- Обижаешь, - Валери небрежно смахнула несуществующую пылинку с бретельки платья, - я никуда и не уходила.
- Ты неунывающая оптимистка, - тепло улыбнулась Мария Филипповна.
Валери залилась румянцем, похвала явно пришлась по душе. Она повернулась к собравшимся:
- Господа, может, позволим девушке спокойно вздохнуть? Не кажется ли вам, что ваш плотный круг стесняет ее дыхательные возможности?
- Действительно, господа, - поддержала Мария Филипповна, - Я приглашаю выйти в парк, где состоится незабываемый фейерверк. Прошу за мной.
К удивлению Линды многие с охотой последовали за ее мамой. «Очевидно, их утомил затянувшийся первый акт», - угрюмо решила она. Линда посмотрела на Марию Филипповну, пытаясь выразить всю свою благодарность и любовь глазами, хотя подозревала, что это невозможно, потому что эти чувства безграничны.
- Необходимо промывание желудка, - продолжил Эдуард.
- Мозги бы ей промыть! – прорычал Глеб.
- А ты уверен, что они у нее есть? – язвительно спросила Валери, с преувеличенным вниманием разглядывая Лику.
Глеб мрачно зыркнул на нее. А неожиданная поддержка Линды сбила его с толку. Взяв Валери за руку, она произнесла:
- Прошу тебя, не стоит.
Глеб взглянул на Линду. Неужели она отошла? Но, поймав ее взор, понял, что ошибся. В ее глазах он прочитал жгучее желание задушить его.
- Не стоит?! – возмутилась Валери, - Пожалуй, ты не понимаешь, что завтрашние газеты раздуют происшедшее до глобальных размеров, а это изрядно подпортит репутацию «Имения» и твою в частности! И ты считаешь, что не стоит кое-кому вправить мозги!? – она выразительно посмотрела на Глеба.
Он не выдержал:
- Вы перегибаете палку!
- Ха, - фыркнула Валери, - на счет этого можно и поспорить. Я не тянула тайных алкоголиков на званный вечер и не валяюсь в пьяном угаре среди всякой снеди! Так что прикусите язык!
- Хватит! – крикнула Линда, - И так тошно! – она посмотрела на врача, - Эдуард Бронеславович, «скорую» нужно вызывать или ее и так можно транспортировать?
- У вас есть машина? – обратился Эдуард к Глебу. Тот молча кивнул. – Похоже, можно и без «скорой» обойтись, но в больницу ей необходимо.
Неожиданно для всех Лика пробормотала:
- Как же мне хреново!
Валери присела рядом с ней и прошептала в ухо:
- А нечего гонятся за бутылкой. Вот если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы переварила мой совет, а так…
Лика зажмурилась и зажала уши ладонями:
- Зачем так светло? Зачем вы так кричите?
В следующее мгновение ею овладел приступ безудержной рвоты.
- Вот черт!- воскликнула Валери, - Как будто бы нам мало было, и она добавить решила!
Линда неприязненно посмотрела на Глеба:
- Может, наконец-то, вы избавите меня от ее присутствия?
Не дожидаясь ответа, она круто развернулась и ушла. Валери ругнулась и собралась догонять подругу, но Эдуард Бронеславович задержал ее:
- Вэл, передайте Марии Филипповне, что она была сегодня обворожительна.
Валери мгновенно просветлела и озорно подмигнула ему:
- Непременно! Я рада за вас.
Линда была абсолютно измотана и обессилена. Хорошо еще, что гости стали быстро расходиться после фейерверка. Хотя, по мнению Линды, яркие гроздья петард, взрывавшихся в ночном небе, больше символизировали ее поражение, чем триумф. «Все это похоже на пир во время чумы! – отрешенно думала она, - Остается надеяться, что Валери как-то удастся разобраться с этим завалом!»
Она больше не могла находиться в «Имении». Все вдруг стало каким-то противным и чужим. Найдя Марию Филипповну и не дожидаясь ухода последних гостей, она отправилась домой.
По дороге Мария Филипповна бормотала ласковые слова поддержки, но Линда практически не слышала их. Она боялась, что просто не дотянет до дома. Так внезапно все навалилось, и она физически ощущала тяжесть лавины проблем, которые сыпались беспрерывно и грозили стереть ее, не оставив следов.
Попрощавшись с мамой, она вползла в квартиру и, закрыв дверь, прислонилась спиной к ее поверхности. Как же она устала!
Линда мечтала о горячей ванне, мягкой постели и о малой вероятности забыть все, что успело произойти за эти дни. Она отделилась от двери и направилась в ванную. В процессе приготовлений она упорно старалась не прислушиваться к назойливому внутреннему голосу, который что-то истошно кричал.
Погрузившись в теплую пенную воду, Линда закрыла глаза и окунулась в волны то ли полусна, то ли полудремы. Очнулась она от прохладного прикосновения, уже успевшей остыть, воды.
Решив, что завтра все приведет в порядок, Линда побрела в спальню. Ей просто нужен обычный человеческий отдых, несколько часов спокойного сна и тогда все станет на свои места. Только бы не было сновидений!
Глеб с Эдуардом Бронеславовичем доставили Лику в больницу, которая после рвоты снова отключилась. Ей промыли желудок, но она по-прежнему не приходила в себя.
- Просто организму трудно справиться с такой дозой яда, - успокаивающе произнес Эдуард, - Но с ней все в полном порядке, уверяю вас.
- Вы сказали: яд? – встрепенулся Глеб.
- Молодой человек, я имею в виду неограниченное количество алкоголя, которое плещется в ее крови.
Глеб посмотрел на Лику, которая практически сливалась с белой подушкой.
- Но разве она не должна уже очнуться?
- Она отдыхает, а вы поезжайте домой, а утром ваша девушка будет как огурчик.
В глазах Глеба отчетливо читалось сомнение. Лика пару раз и до этого напивалась на вечеринках до потери сознания, но никогда так долго не находилась в таком состоянии как сейчас. С одной стороны ему хотелось плюнуть на все и уехать, а с другой – в нем просыпалось чувство вины. Она лежала такая хрупкая и ранимая, а он не проследил за ней и был, хотя бы частично, виновен в том, что Лика находилась в больнице, а не в их квартире.
Глеб вздохнул:
- Пожалуй, я останусь здесь.
- Это не самое лучшее решение, - запротестовал Эдуард.
Глеб взглянул на него:
- А как бы вы поступили на моем месте? Неужели уехали бы?
О, Эдуард был на его месте, хотя и в несколько иной ситуации. Он не мог оставить свою пациентку, которая также лежала без сознания и была щедро украшена синяками. Он каждую свободную минутку проводил с ней, да и теперь не хочет оставлять ее одну.
Под натиском воспоминаний Эдуард Бронеславович сдался:
- Хорошо, только сами понимаете, у нас нет дополнительных кроватей или раскладушек, а вот кресло из своего кабинета выделить могу. Его Линда подарила.
- Линда? – удивился Глеб.
- Да. Она много чего хорошего сделала для больницы, да и не только для нее.
- Что, лечится от агрессии часто? – довольно резко спросил Глеб.
Эдуард Бронеславович укоризненно покачал головой:
- Молодой человек, не стоит судить о том, чего не знаете. Она добрейшей души человек, как и ее мама. И, между прочим, терпеть не может всякого рода лечебницы.
Глебу стало неловко:
- Простите. Я не хотел никого оскорбить, просто она…
- Линда слепила себя сама, - перебил Эдуард, - и если сочтет нужным, то сама вам все расскажет, а теперь пойдемте за креслом, если уж вы решили остаться.
Линда ворочалась и металась по кровати. Чувство опасности не давало покоя, но она не могла определить его источник.
Линда шла по нескончаемому, безграничному лабиринту. Шершавые, скользкие стены давили на нее своей неумолимостью. Ей никак не удавалось найти выход и где-то внутри ее существа начал зарождаться мерзкий страх. Капля за каплей он рос и ширился, грозясь прорваться наружу.
Он гнал ее, заводя Линду все дальше и дальше в глубь лабиринта. Внезапно раздался скрежет, и по коже пробежали мурашки. Скрип угрожающе нарастал и приближался с каждой секундой. Линда обернулась, и страх превратился в панический ужас.
Она стояла в самом центре лабиринта, а на нее со всех сторон наползали, смыкаясь, испещренные трещинами стены. Парализованная цепкими когтями ужаса, Линда не могла сдвинуться с места.
Еще мгновение и она будет погребена заживо. Пространство стремительно уменьшалось. И вдруг Линда увидела свирепый блеск знакомых глаз. Они возникли так неожиданно и полыхали такой ненавистью, что она закричала.
Линда резко села на кровати и начала хватать воздух пересохшими губами, а крик продолжал вибрировать внутри нее. Она давно уже не видела этот сон, но если он возвратился, то стоит ждать беды.
Она встала и подошла к окну. На улице стоял день и уныло плакал слезами дождя. Линда прислонилась горячим лбом к холодной поверхности окна. «К чему следует готовиться и чего ждать?» - подумала она с отчаянием.
Капли безразлично барабанили: человеческие мучения их совсем не волновали.
Кресло было довольно удобным, и Глеб продежурил возле Лики всю ночь, не смыкая глаз. Он совсем был истощен, его клонило в сон. Лицо осунулось, и явственней проступили морщины.
«Я закрою только один глаз и только на пару минут», - убеждал он себя. Пара минут оказалось парой часов, когда Глеб открыл глаза, было уже позднее утро.
Он посмотрел на Лику, которая по-прежнему мирно спала или была до сих пор без сознания. Глеб так и не понял. Поднявшись, он потянулся, подошел к Лике и пощупал пульс. Он бился тоненькой ниточкой, и Глеб внезапно испугался.
Дверь скрипнула, впуская Эдуарда Бронеславовича:
- Ну, как наша пациентка? – спросил он бодро.
- По-моему, хреновее, чем вчера.
Эдуард насторожился и принялся осматривать Лику. Потом он поспешно покинул палату, а вернулся с двумя санитарами, которые переложили Лику на носилки и куда-то повезли.
- Что происходит, черт возьми?! – вся эта беготня испугала Глеба еще больше и он, догнав Эдуарда Бронеславовича уже в коридоре, схватил его за руку.
- У нее не просто алкогольное опьянение, - проговорил Эдуард, не замедляя шага, - Удивительно, что она еще жива.
- А по-человечески объяснить можно? – разозлился Глеб, - И куда вы вчера смотрели?!
Эдуард Бронеславович негодующе взглянул на Глеба и стряхнул его руку:
- Если бы она меньше выпила, можно было бы все определить сразу! Хотя, - он пожал плечами, - может, именно опьянение и спасло ее, а также приступ рвоты. Ее отравили!
- Что за бред?
- Это не бред, а сильнодействующий яд, - Эдуард Бронеславович произнес какое-то непонятное название, но Глеб уже не слышал его.
В его мозгу пылали гигантских размеров буквы: ЯД! Он отстал от стремительно удаляющегося Эдуарда и продолжал стоять посреди больничного коридора. Кому понадобилось отравлять безобидную Лику? Да, характер у нее не мед, но за это не убивают.
Схватившись за голову, Глеб принялся расхаживать из стороны в сторону. Надо все хорошенько обдумать, а мозги-то не варят. Достав телефон, он набрал номер Сергея. Долго не отвечали, и Глеб начал терять остатки терпения. Наконец, раздался голос:
- Слушаю?
- Серый, это Глеб.
- У нас пожар? – иронично спросил голос.
- Хуже. Срочно дуй в городскую больницу!
- А каким ветром тебя туда занесло?
- Похоронным. Лику пытались отравить, - мрачно произнес Глеб.
- Шутишь?
- Какие уж тут шутки! Если она, кажется, в реанимации!
Повисло напряженное молчание, и через секунду Сергей ответил:
- Скоро буду.
Валери была сердита на Линду. Она стремительно исчезла, а ей пришлось остаться, раздавать указания по поводу уборки и ночевать в «Имении». Кроме того, за весь вечер Валери так и не удалось не то что поговорить, а даже увидеться с Андреем.
Сейчас она спешила домой в надежде найти на автоответчике вразумительные объяснения Андрея по поводу его скоропалительного ретирования. У двери квартиры она лихорадочно перерывала содержимое своей сумочки в поиске ключей. Она находила все, что угодно: помаду, пудреницу, тени и еще кучу всякой необходимой женской ерунды, а заветных ключей не было.
«Неужели забыла?» - тоскливо подумала Валери. Ведь это значит, что ей придется возвращаться в «Имение» и заниматься поиском уже там. Она раздосадовано стукнула кулачком по двери и замерла. Дверь легко поддалась и приглашающе распахнулась. Валери ошарашено продолжала стоять на пороге.
«Ноги в руки и бегом!» - пронеслось у нее в голове. По спине пробежал неприятный холодок. Борясь с собой, Валери шагнула в квартиру и осторожно прикрыла дверь. Она осмотрелась и прислушалась. Признаков погрома не было, и царила тишина. Расхрабрившись, Валери отважилась на путешествие по квартире.
Она опасливо заглядывала в комнаты, кухню, а у дверей спальни застыла, слово пораженная громом. Ее пронзила острая боль. Хотелось кричать, но в горле стоял огромный комок.
В ее уютной спальне на внушающих размерах кровати мирно спал Андрей, небрежно обнимая за талию полуголую девицу. Валери смотрела на это и чувствовала, что внутри что-то с треском ломается, и от этого становилось нестерпимо гадко на душе.
Она взяла с элегантного столика увесистую хрустальную вазу и с размаху швырнула ее об пол. В умиротворенной тишине раздался звон, похожий на выстрел, и, жалобно взвизгнув, ваза разлетелась на осколки.
Андрей, чертыхнувшись, подскочил и часто заморгал, стараясь стряхнуть истому, а девица, испуганно открыв глаза, пыталась натянуть повыше одеяло. Валери прислонилась к дверному косяку и бесстрастно смотрела на них.
- Ах, простите, что нарушила вашу идиллию, - едко произнесла она, - Как у вас интересно, кто бы мог подумать!
Андрей уже оправился и издевательски осведомился:
- Ну раз тебе так нравится, может, присоединишься? – он похлопал рядом с собой по широкой кровати, - Места на всех хватит.
Валери задохнулась, как будто ей кто-то перекрыл кислород. Внутри все мучительно сжалось.
- Я не имею ничего общего с помойкой! – процедила она и, подобрав его брюки, бросила их в лицо Андрею, - Убирайся!
Он усмехнулся:
- Ну, так бы и сказала, что любишь наблюдать, а не участвовать.
Валери хотела вцепиться ему в лицо и расцарапать так, чтобы и родная мать не узнала, но гордость удержала. Она, вызывающе вскинув голову, прошла на кухню, сдерживая горячий порыв убежать отсюда, куда глаза глядят, хоть на край света, и стать маленькой, маленькой, совсем крошечной, может тогда и уменьшится эта пульсирующая боль.
Валери услышала хлопанье входной двери и уже готова была дать волю жгучим слезам, когда кожей почувствовала присутствие Андрея, внимательно разглядывавшего ее прямую спину.
- Ты что аршин проглотила? И к чему этот спектакль? – насмешливо спросил он.
Валери медленно развернулась. Из одежды на нем были только брюки.
- По-моему, это ты устроил незабываемое представление, - с горечью произнесла она.
- Ну, - Андрей задумчиво потер подбородок, - Скажем так, я был зол на тебя и решил преподать урок.
- Урок?! – взорвалась Валери, - А что, если я займусь таким воспитанием!?
Андрей самодовольно улыбнулся:
- Я ничего не буду иметь против, если не стану третьим лишним.
Валери не верила своим ушам. Не долго думая, она запустила в него тарелкой.
Он захохотал:
- И это все, на что ты способна?!
Валери этот смех покорежил. Она продолжала метать тарелки, а из глаз струились слезы:
- Проваливай! Я тебя ненавижу!
Андрей отступил на шаг и тут же взвыл. Пол был густо усеян осколками, а он оставался босым.
- С меня довольно! – прорычал Андрей и в два прыжка пересек пространство, которое отделяло его от Валери.
Он схватил ее за локоть и сжал со всей силы. Валери застонала от боли.
- А теперь запомни, - процедил он, злобно сверкнув глазами, - Ты еще об этом пожалеешь. Ты сама ко мне приползешь! Так уже было и так будет снова!
Андрей с остервенением впился в губы Валери. Она беспомощно колотила его кулачками и пыталась вырваться. Все было бесполезно: он был сильнее ее. Наконец, Андрей отпустил Валери:
- До скорого свидания, дорогая, - изрек он, буквально выплюнув последнее слово, и покинул кухню.
Через некоторое время грохот входной двери возвестил о его уходе. Валери с отвращением вытерла распухшие губы и обессилено опустилась на кухонный пол.
«За что? За что?» - вопрошала она, а из глаз струились ручьи слез. Болела разорванная вклочья душа, стенало разбитое сердце.
Лика чувствовала себя страшно одинокой. Ей было неуютно и неприятно, ей не нравился этот длинный узкий полутемный коридор. Она не оглядывалась, потому что интуитивно ощущала продолжение этого коридора за своей спиной. Или, кто знает, может, там находилось его начало.
Неожиданно Лику кто-то осторожно толкнул, и она побежала. Ее бег, казалось, длился вечность. Она уже выдыхалась, ей хотелось остановиться, но ноги продолжали нестись вперед. Внезапно Лика увидела дверь, и в ней вспыхнула ослепительная надежда. Сейчас она откроет ее и вырвется отсюда в нормальный мир с живыми людьми.
Лика распахнула дверь и…разочарованно застыла. Перед ней простирался такой же коридор, убегающий в бесконечность и пугающий своей молчаливой тишиной. Опять ее кто-то толкнул, и она устремилась дальше…
В реанимации вокруг Лики крутились люди, и Эдуард Бронеславович неистово кричал:
- Разряд!!!
Тело Лики подпрыгивало на столе, выгибаясь дугой, а голова безвольно покачивалась из стороны в сторону. И различные приборы, и приборчики продолжали показывать прямую линию…
Лика бежала, распахивая одну дверь за другой. От безысходности и отчаяния на глаза наворачивались слезы, а коридор вился прямой лентой в вечность.
Теряя остатки веры, Лика отворила очередную дверь и больно ударилась о холодную поверхность зеркала. Пелена слез застилала глаза, и она не могла понять, чье отражение сейчас видит. Лика поморгала и потерла глаза, упиваясь жалостью к самой себе.
Зеркало было каким-то неправильным: на нее смотрели синие ледяные высокомерные глазищи и прорисовывались едва заметные расплывчатые очертания фигуры. Она начал пристально всматриваться в отражение.
Лика моментально рассвирепела. Перед ней высилась Линда – причина всех ее проблем и несчастий.
- Ты и здесь меня донимаешь! – завопила она и замолотила кулачками по зеркальному отражению, сохранявшему невозмутимое спокойствие.
С очередным ударом Лика почувствовала, как что-то схватило ее за руку и стало затягивать в зеркало. Она протестующе завизжала…
- Разряд!!! – снова прокричал Эдуард Бронеславович, и опять тело Лики, изогнувшись, подскочило.
Секундное ожидание сравнилось с вечностью. Линия дрогнула и, заколебавшись, зажила…
Лика глубоко вздохнула, попыталась открыть глаза, но увидела лишь бесформенные серые тени.
@темы: писанина
не знаю, радоваться или горевать
впечатляет черт возьми)))
